Лив не могла этого вынести. Она повернулась к нему спиной.
– С каждой секундой я смущаюсь все больше и больше, – сказал он тихо. – А меня опасно смущать, детка. Спроси любого.
Она покачала головой.
– Просто заткнись. Садистский ублюдок.
– Начало хорошее, но это не то, что я предложил тебе сказать. Скажи это. Вышвырни меня, если собираешься, потому что неизвестность меня убивает.
– Имела я тебя, Шон Макклауд. – Жестокие слова слетели с языка будто сами по себе.
– Конечно, детка. – Он говорил так, будто улыбался. – Сию секунду.
– Не надо. – Она с трудом говорила через ком в горле. – Оставь меня в покое. Прекрати меня мучить.
– Я и не собирался. – Он казался озадаченным. – Я просто хотел поговорить. Увидеть письма Tи-Рекса. Заставить тебя улыбнуться, потому что сегодня у тебя был дерьмовый день. Я не хотел заставлять тебя плакать. – Она вздрогнула, когда его рука опустилась ей на плечо. – Если ты не хочешь, чтобы я ушел, тогда чего же ты хочешь?
– Зачем спрашивать? – Слова были пропитаны горечью, о существовании которой она и не подозревала. – Я не могу получить то, чего хочу. Ты меня этому научил.
– Я? – Он раздвинул ее влажные волосы и прижался горячими губами к затылку. – Прости меня за это. Но знаешь что, Лив?
– Что? – прошептала она.
Он снова поцеловал ее.
– Иногда ты можешь получить то, что хочешь.
Она дрожала, почти стонала, пока его горячий рот нежно касался ее, слегка придавливая зубами чувствительный затылок.
– Нет. Я не могу. – Голос Лив дрогнул. – Цена слишком высока.
– Иногда цена того стоит. – Его зубы прошлись по ее коже, на их место пришли губы, запечатлев на Лив убийственно нежный поцелуй.
– Я, видимо, совсем спятила, раз позволяю тебе ко мне прикасаться, – прошептала Лив.
– Да, – согласился Шон. – Совсем спятила. Мне нравится, как завиваются твои волосы прямо тут на затылке. Да еще эта сексуальная родинка снизу. Такая охренительно красивая, что просто меня убивает.
Лив трясло от смеха и слез.
– Вернись в реальность.
– Я в реальности. Я помню их все до последней. – Он нежно водил кончиками пальцев по шелку, закрывающему ее плечи. – Давай. Проверь меня. Я нарисую карту красивых родинок на твоих плечах и спине. Я запомнил их, как созвездия. А затем мы сможем сравнить.
– Ну-ну, – прошептала она. – Знаю я все твои скользкие собачьи уловки.
Его губы двигались по ее плечам, а дыхание было восхитительно нежным.
– Я схожу с ума от одной родинки, что у тебя на левой ступне. Где-то на дюйм выше большого пальца. Я всегда хотел припасть к твоим ногам и целовать их, пока ты не начнешь смеяться как сумасшедшая. Потом я бы поднялся выше. Медленно…
Лив открыла глаза. Дверь в ванную была широко распахнута. Пар превратился в капли, которые скатывались вниз по зеркалу в полный рост, образовывая фантастическое полотно в полоску, в котором смутно отражались их темные фигуры.
Глаза Шона прожигали ее насквозь. Ее лицо выглядело почти напуганным, глаза – огромными. Щеки пылали, красные и влажные. Пояс халата свободно болтался, потому что его уже развязали волшебные, так много обещающие пальцы.
И Лив не шелохнулась, чтобы их остановить.
Глава 8
Развязанный пояс скользнул по бедрам и с шелестом приземлился у ног. Халат Лив был распахнут меньше чем на дюйм, открывая взору кусочек ее голого тела между длинными створками бледной блестящей ткани.
«Прикройся, черт возьми, – выговаривал ей тихий голосок в голове. – Быстро прикройся, завяжи пояс потуже и скажи то, что должна сказать, чтобы избавиться от этого парня. Он создаст больше проблем, чем того стоит. Очень много проблем».
Жалобный голос растворился в непонятном облаке белого шума, фоном шумящего где-то в затылке. На передний план вышло ставшее более четким отражение их двоих в зеркале, по которому неумолимо катились вниз капли, и каждая создавала собственную линию на покрытой паром поверхности.
Халат теперь приоткрывал немного больше, хотя никто из них не двигался. Шон видел ее тело. Тугие соски, прижимающиеся к тонкому шелку, ложбинку, тяжелую нижнюю часть каждой груди, выпуклость живота, впадинку пупка. Все было отлично видно. А также пучок темных волос, прикрывающих ее лобок.
И она позволяла ему смотреть. Как будто он имел право. Как будто ей этого хотелось. Как будто ждала и предлагала это много лет, желая, чтобы он смотрел на нее, дотрагивался до нее. Взял ее.
Тишина и темнота соткали вокруг них чары, сгущаясь до тех пор, пока не стали осязаемыми. Это был глубокий, пульсирующий гул, стирающий мысли, страхи, сомнения и оставляющий лишь чувства – дикие, неконтролируемые чувства, которые накапливали огромную энергию, раздуваясь в силу, с которой Лив не могла справиться. Их взгляды пересеклись в зеркале, и медленно растущее понимание превратилось в уверенность.
Должно произойти нечто невозможное и немыслимое. Она на самом деле собиралась это сделать. Шон хотел соблазнить ее, и она собиралась ему это позволить. Он поднял руку и прикоснулся к ее лицу. Прижал ладонь к ее щеке. И под этой ладонью Лив покраснела еще больше. Она повернулась к нему лицом, прижимаясь к его руке, как жаждущий ласки котенок.
Лив боялась саму себя. Она не представляла, что способна на такую опасную, саморазрушительную глупость, но отчаянно этого хотела.
«Почему нет? Почему, черт возьми, нет?»
Решение было принято само по себе, без ее помощи. Да. Она будет жить и в полной мере наслаждаться этой фантазией. Никаких глупых романтических ожиданий. Лишь жаркий секс. После всех переживаний она имеет на это полное право.
Шон проследил пальцем край ее уха, нежно прошелся по внутреннему изгибу, посылая дрожь удовольствия по ее натянутым нервам.
Заправил за ухо прядь волос. Лив облизала губы, резко выдохнув. Шон коснулся ее губ, его рука двигалась с величественной медлительностью в напряженной тишине, так же как двигаются сплетенные руки по спиритической доске в поисках тайн и волшебства.
Он провел кончиком пальца по ее подбородку и ниже, двигаясь с изысканной осторожностью вдоль ее шеи. Остановился над впадинкой ключицы, прижав пульсирующую венку. Его прикосновение было благоговейным, таким нежным, что Лив едва его чувствовала, и, тем не менее, ощущала только его и ничего больше. Как будто кончик его пальца оставлял след из раскаленной нити яркого света. Шон продолжал свое неустанное путешествие вниз, делая остановку поверх ее сердца, которое бешено билось о ребра. Ее дыхание было прерывистым. Он уверенными шагами шел по тонкой линии через минное поле гнева и сомнений. Шон не пытался распахнуть на ней халат, не щупал и не хватал. Просто следовал курсу. Уверенный, что она раскроется для него. Как цветок перед солнцем.
Его рука отважилась спуститься ниже, кружа вокруг ее пупка. Он вздохнул, и рука опустилась еще ниже, помедлив одно мучительное мгновение, прежде чем коснулась самого края волосков. Слабый, дразнящий контакт отозвался дрожью во всем теле Лив.
Рука прекратила движение. Шон ждал, мышцы его дрожали, а затвердевший член прижался к ее попке, ожидая сигнала.
Лив застонала, ее бедра раздвинулись, с трепетом уступая натиску.
Он издал низкий торжествующий звук, похожий на рычание, от которого волоски у Лив на затылке встали дыбом. Его палец проследил влажный путь от клитора вниз и, осторожно раздвинув складки, скользнул в скользкую жаркую сердцевину.
Ощущения на пределе возможностей. Ее колени подогнулись, а мускулы превратились в желе. Шон поймал ее за талию и прижал к себе, чтобы удержать.
– Я поймал тебя. Расслабься. Я тебя держу.
От телодвижений распахнулся халат, и Шон смог увидеть все: тяжелую грудь, округлый живот, крутые бедра. Его зубы погрузились в ее шею, и он издал рык. Боже, как он хорош, а она так возбуждена! Горячая и мягкая, роскошная и трепещущая. Крошечные мышцы в ее паху сжались вокруг его руки, вибрируя от безумного возбуждения, ее бедра напрягались и расслаблялись, а Шон водил пальцами вокруг ее клитора, подергивая и нажимая, от чего она устремилась прямо в тот страшный, прекрасный миг, откуда нет возврата. Затаила дыхание… свободное падение в пространстве, а затем… о Боже!
И так снова и снова, волна за волной разбивались и пульсировали, словно морская пена, нарастая и вскипая на блестящем песке.
Удовольствие билось в каждом ее атоме, в пальцах рук и ног, оставляя мокрой и задыхающейся висеть в его руках, как марионетку с обрезанными нитями.
Когда Лив наконец с трепетом открыла газа, то едва узнала себя в зеркале: лицо раскраснелось, под глазами тени.
Золотистая мускулистая рука Шона обнимала ее за талию, ее волосы ниспадали до бедер, а из-под них выглядывала грудь. Его рука все еще была зажата у нее между ног.
Обычно ей приходилось очень постараться, чтобы направить своих любовников по длинной и извилистой дорожке, ведущей к ее оргазму, но путешествие было трудным и не давало гарантий, да и у нормальных мужчин не было такого терпения.
Невелика беда. Она с этим справлялась. Секс был чем-то вроде объятий и общения, об оргазме и речи не было. Так или иначе, ей везло больше, когда она устраивала одиночные полеты. В сопровождении вибратора и фантазий о Шоне, естественно.
Но сейчас ей открылся совершенно новый мир ослепительных ощущений. И эмоций.
– Ты можешь стоять? – спросил он, уткнувшись носом ей в шею.
Его эрекция прижималась к ее спине. Он так сильно сжимал ее ребра, что Лив не могла вдохнуть во все легкие, поэтому мелко и часто дышала. Сжала колени. В его дрожащих объятиях чувствовалась отчаянная настойчивость.
– Боже мой. – Он вытащил из нее пальцы и, поднеся их к лицу, жадно облизал. – У тебя удивительный вкус. Умираю, как хочу попробовать.
– Хорошо. – Лив повернулась и схватила пряжку его ремня. Она должна была сделать все быстро, пока не потеряла самообладание. – Тогда давай поедим.
Шон стоял, не узнавая себя в этом ступоре, пока она боролась с его ремнем. Когда Лив расстегнула его, он схватил ее за руки, останавливая.
– Подожди. Прежде, чем мы это сделаем, нам нужно, э-э, прояснить некоторые вещи. Я хочу рассказать, почему оттолкнул тебя тогда, в тюрьме. Я могу объяснить…
– Нет, – прервала его Лив. – Не надо. Пожалуйста. Я не хочу этого знать.
Она так сильно и сердито дернула пряжку его ремня, что Шон чуть не упал на нее с рычанием.
– Но это важно.
– Нет, не важно. Мне не интересно, – сказала она. – Мне плевать. Не порть этот момент для меня, пожалуйста. Подари его мне. Дай мне завершить свою фантазию.
Он нахмурился:
– Это не фантазия, Лив.
– Для меня – фантазия, – возразила она. – Ты для меня фантазия. Я не хочу слушать всякую чушь. Я больше не хочу, чтобы меня обманывали и выставляли полной дурой, ясно? Мне хватает настоящих проблем, Шон. Моя жизнь дерьмо, бизнес разрушен. Где-то там есть кто-то, кто хочет меня убить. Что происходило в твоей голове пятнадцать лет назад, уже не актуально, и меня ни в малейшей степени не интересует.
– Но ты ведь так не думаешь, – настаивал Шон. – Я не…
– Не хочу знать, почему ты посчитал необходимым причинить мне боль. Не могу представить ничего, что могло бы это оправдать. Я не позволю тебе снова так со мной поступить. Все, что мне нужно, это… – Она замолчала.
– Чтобы я трахнул тебя, – решительно закончил Шон. – И ничего больше.
Лив даже рассмеялась, настолько нелепы были его слова.
– Что ты имеешь в виду под словом «больше»? Что еще может быть? – Она запахнула халат. – Не сердись. Если твои деликатные чувства оскорбляет то, что тебя хотят использовать, тогда засунь свой член обратно в штаны и уходи.
Лив чувствовала себя ужасно, напомнив Шону о его метаморфозах в тюрьме. Тепло в его глазах погасло, как свеча, оставляя пустые кусочки зеленого стекла. Выражение его лица лишало ее мужества.
Она выпрямилась во весь рост и изо всех сил старалась не дрожать.
– Ладно, – сказал он после напряженной паузы. – Я принял решение.
– Неужели? – Лив резко затянула пояс. – И?
– Я останусь и обслужу тебя, – сказал он. – Не могу уйти отсюда в таком состоянии. Мой член, как стальной шип. Я сам себя пораню.
Теперь она вообще не могла вздохнуть. Отрешенное выражение лица Шона пугало ее. Исходящая от него сексуальная энергия била волнами.
Он снял рубашку через голову и швырнул ее на пол. Затем присел, расстегнул кобуру на лодыжке и нож, прикрепленный к другой ноге. Быстро и без лишних движений Шон избавился от обуви.
Соблазна, которым было проникнуто каждое слово и жест, не было. Он просто приступал к делу. У Лив в животе все трепетало от сомнений.
Шон снял с себя джинсы, перешагнул через них и отшвырнул ногой. Нижнего белья он не носил. Он стоял перед ней, расставив ноги в агрессивной позе, эрекцию не заметить было невозможно.
В его тонкой улыбке не было ни капли тепла.
– Хочешь взглянуть поближе? Проверить зубы, измерить член? Узнать, соответствую ли я стандартам?
Ха! Как будто ей это нужно. Его сарказм заслуживал резкого ответа, но в голову ничего не приходило. Лив была слишком занята, уставившись на него.
«Не разевай рот. Не доставляй ему удовольствие», – ныл ее внутренний голос, но тщетно. Она потеряла дар речи.
Он был удивительным: большой и объемный, торчащий из клубка упругих бронзовых волос в паху. Его бедра были твердыми и мускулистыми, покрытыми жесткими волосками. Толстые переплетения вен пульсировали вдоль основания его члена; огромная, набухшая головка была огненно-красной. На ней уже сияла блестящая капля. Шон сжал член в кулаке и стал растирать его грубой рукой.
Она никогда не была с кем-то такого огромного размера. Даже приблизительно.
– Итак? Каков вердикт? – спросил он. – Я прошел отбор?
– Может, ты заткнешься наконец и приступишь к работе? – сказала она дрогнувшим голосом.
– Отлично. Нам не о чем говорить, так что давай перейдем прямо к делу. – Он подошел к ней, Лив инстинктивно попятилась и резко уселась на постель, стукнувшись об нее ногами.
Шон навис над ней. От него исходил аромат жара, соли и пота, темного мускуса мужественности, пряного намека на мыло или одеколон. Лив коротко пискнула, когда он схватил ее за руки и сжал ими член, двигая вверх и вниз по всей длине.
– Вот так, – сказал он. – Познакомься с ним.
Ничего себе! Он был таким горячим и твердым, а кожа такая нежная… Лив чувствовала, как он пульсирует под ее холодными, дрожащими руками.
Еще одна капля блестящей жидкости вытекла из него ей на руки, и он прижался к ее сложенным ладоням.
– Сожми его, – сказал Шон. – Сильнее.
– Я… я не очень…
– Промокни руку в своей смазке. Натри меня ею, пока я весь не стану скользким. Я хочу, чтобы эти нежные белые ручки принцессы растерли ее королевскую смазку по всему моему члену. М-мм. Роскошно.
– Не мог бы ты прекратить все эти шутки про принцессу? – Лив прикоснулась кончиками пальцев к себе – горячей, пульсирующей и влажной.
– Нет. – Он опустился на колени и раздвинул ее бедра. – Не пойдет. Сделай так.
Она ахнула, когда он медленно и глубоко засунул в нее два пальца; начала извиваться, стонать, когда он согнул их, нажимая и нежно обводя круги. Дрожь внутри нее начала расти все больше и большее, пока не охватила все, а затем распалась на глубокие рыдающие струи удовольствия, как будто в ней забил фонтан.
Тяжело дыша, Лив упала на его горячее и влажное плечо. Рядом со своим лицом она чувствовала его шелковистые и душистые волосы и вдохнула его аромат.
– Ох, – пробормотал Шон. – Это было удивительно. Так горячо. Ты брызнула своим девичьим соком прямо мне на руку. Боже, мне чертовски это понравилось.
– Правда? – Сбитая с толку, Лив приподняла голову.
Торжествующе усмехаясь, Шон вытащил из нее влажную руку и гладил себя ею, пока не стал выглядеть, словно обмазанный маслом.
– Волшебный сок. Заставляет меня по-жесткому сходить с ума. Держи меня, Лив. Сожми меня.
Он водил ее руками вверх и вниз по члену, пока от неторопливого, пульсирующего ритма на самой верхушке не блеснула очередная капля.
Член покачивался у лица Лив. Шон обхватил ее за затылок и осторожно притянул к себе, с молчаливым вопросом в глазах.