– Джеронимо куда известнее того шайена… как бишь его? Римский Нос?
– Римский Нос – просто шаман, а Джеронимо – еще и чертовски хороший полководец. Это, если можно так выразиться, дополнительная стрела у него в колчане.
Мастерсон неуверенно взглянул на Холидея, не в силах понять: шутит компаньон или нет. С Холидеем всегда было так; и тем труднее становилось его раскусить, чем больше спиртного он выпивал.
Они ехали по пустынной равнине часа два, и солнце начало клониться к закату.
– Апачи справа, за кустами, – тихо произнес Мастерсон.
– Я заметил, – ответил Холидей, останавливая лошадь. – Делай как я.
Он расстегнул пояс с кобурой, снял его и повесил на плечо. Поднял руки и чуть пришпорил коня. Мастерсон последовал его примеру.
– Ну, и где они? – спросил он еще через минуту.
– Наверное, отправились в лагерь – узнать у Джеронимо, что с нами делать: убить или привести на разговор.
– Похоже, – скривился Мастерсон, – в этот раз я основательно сглупил.
– Пусть лучше Джеронимо встречает нас с численным перевесом в несколько сотен, – успокоил его Холидей. – Так мы не представляем для него угрозы.
Не успел Мастерсон ответить, как им навстречу выехало с полдюжины всадников апачей, вооруженных винтовками.
– Кто-то сбывает им оружие, – заметил Мастерсон.
– Или апачи убивают и грабят белых, – подсказал Холидей. – То есть они наверняка убивают и грабят белых.
Апачи тем временем окружили Холидея с Мастерсоном.
– Кто вы и с чем пришли на землю Гоятлая? – спросил один на вполне сносном английском.
– Мы желаем говорить с Джеронимо, – ответил Мастерсон.
– Сдайте оружие, и мы отведем вас к Гоятлаю.
Мастерсон и Холидей передали индейцам пояса с револьверами. Один из краснокожих увидел на шее у Холидея нож – пришлось и с ним расстаться, когда индеец требовательно протянул руку.
Апач указал на карман жилетки Холидея, и дантист, тяжело вздохнув, отдал маленький револьвер.
– Теперь мы отведем вас к Гоятлаю.
Они перешли на легкий галоп и уже через милю заметили впереди отсветы костров. Лагерь состоял из полусотни хижин, которые за считанные минуты можно было разобрать и сняться в путь. Подъехав к самой большой хижине, Мастерсон и Холидей – по сигналу проводника – спешились. К ним вышел крупный индеец в одежде из оленьих шкур. Невысокий, без знаков отличия, он тем не менее держался так, что сразу стало ясно: это Джеронимо. Рядом с ним шагал высокий стройный негр.
– Приветствую, – сказал он. – Меня зовут Обидая, перевожу для Джеронимо.
– Смотрю, ты давно при нем, – заметил Холидей.
– Давно, и он обращается со мной лучше вашего.
– Я рабов не держу и не держал.
– Однако вы с юга, правильно? По акценту сразу понятно.
– Из Джорджии.
Обидая внимательно присмотрелся к Холидею.
– Вы тогда были маленький, однако ваша семья держала рабов, разве нет?
– Мы прибыли говорить о настоящем, не о прошлом, – вмешался Мастерсон.
– С Джеронимо, а не с его… переводчиком, – добавил Холидей.
– Гоятлай желает знать, кто перед ним, – сказал Обидая.
– Бэт Мастерсон и Джон Генри Холидей, – ответил дантист.
– Док Холидей?
– Он самый.
Обидая назвал имена бледнолицых Джеронимо, и тот уставился на Холидея. Потом что-то сказал Обидае.
– Гоятлай спрашивает: правда ли ты убил семерых за карточным столом в Мехико?
– Вряд ли, – ответил Холидей.
Обидая перевел его слова, которые никак не тронули Джеронимо. Шаман только спросил что-то еще, и негр перевел:
– Он спрашивает: не Уайетт ли Эрп тебя прислал?
– Вот ведь умный старый хрыч, – признал Холидей.
– Скажи Джеронимо, что мы здесь по собственной инициативе, – ответил Мастерсон. – Уайетт Эрп не знает, что мы здесь без его дозволения, а узнав, разозлится.
Джеронимо пристально вгляделся в лицо Мастерсона, как до того рассматривал Холидея. Потом он заговорил, и негр перевел:
– О тебе Гоятлай тоже наслышан.
– Польщен.
– Гоятлай хочет знать: отчего тебя зовут Бэт?
– Этим прозвищем меня наградили еще в начале карьеры, – ответил Мастерсон. – Я тогда работал с Батистом Брауном, которого все звали Старик Бэт, вот меня довольно скоро и прозвали Малыш Бэт. «Малыш» мне не нравилось, и я оставил просто «Бэт».
Переведя для Джеронимо и выслушав ответ, Обидая сказал:
– Гоятлай говорит, что это глупое имя[4].
Мастерсон улыбнулся.
– Я не собираюсь спорить с тем, у кого за спиной две сотни воинов. Если не нравится мое имя, пускай тогда зовет меня Уильям или Билл.
– Гоятлай хочет знать, зачем вы здесь.
– Рад, что спросили, – ответил Мастерсон. Обращаясь к Обидае, он тем не менее смотрел в глаза Джеронимо: – У нас в городе есть новенький, с год назад на него устроили засаду. Ранили из винтовки в руку, которую пришлось ампутировать. Мы не знаем, кто стрелял, но этот новенький решил остаться в Тумстоуне и вот желает знать: не грозит ли ему новое покушение, и не держат ли на него зла апачи? На этой земле ничего не происходит без вашего ведома, и я спрашиваю – не как законник, но как друг того человека: его ранил кто-то из ваших? Друга, кстати, зовут Эдисон. – Мастерсон достал из кармана фотографию изобретателя. – Вот как он выглядит.
Джеронимо бесстрастно выслушал перевод, потом взглянул на фото и, снова посмотрев на незваных гостей, заговорил.
– Если друг Эдисона – ты, – перевел Обидая, – то что здесь делает Док Холидей?
– Мистер Мастерсон боится заблудиться во тьме, – ответил за журналиста Холидей. – Я помогу ему вернуться назад в Тумстоун.
Обидая передал его слова Джеронимо и перевел ответ:
– Гоятлай говорит, что ты ему не нравишься.
– В этом он не одинок, – совершенно равнодушно произнес Холидей.
– Томас Эдисон ему тоже не нравится? – спросил Мастерсон.
Обидая перевел вопрос для Джеронимо, и тот коротко ответил.
– Нет, – сказал Обидая, обращаясь к Мастерсону. – Еще Гоятлай говорит, что в вашего друга стрелял не апач.
– Точно? – спросил Мастерсон.
Обидая даже не удостоил этот вопрос перевода.
– Так сказал Гоятлай, – произнес он.
Мастерсон кивнул Джеронимо.
– Благодарю. – Обращаясь уже к Обидае, он сказал: – Это все, что я хотел знать. Думаю, нам пора…
Они с Холидеем уже направились к лошадям, но путь им преградили два апача. Мастерсон улыбнулся и жестом попросил их отойти в сторонку. Апачи не сдвинулись с места.
– Я думал, мы закончили, – пробормотал Мастерсон. – Какого дьявола происходит?
– Скорее всего нас проверяют: такие ли мы безобидные, какими прикидываемся, – ответил Холидей.
– А мы безобидные? – спросил Мастерсон, приглядываясь к индейцам.
– Я – да, – ответил Холидей. – У меня ведь забрали оба ствола и нож. Кого я без них обижу?
– Тогда ведем себя вежливо.
Мастерсон улыбнулся и, коснувшись полей котелка, слегка поклонился. Пошел в обход апачей по широкой дуге. Индейцы снова преградили ему путь.
Мастерсон обернулся к Джеронимо.
– Я так думаю, отзывать вы их не собираетесь?
Обидая куда-то запропастился, и Джеронимо взирал на чужаков совершенно бесстрастно.
– В пустыне по ночам холодно, – сообщил Мастерсон Холидею и взглянул на заходящее солнце. – Не знаю, как ты, но я здесь до утра торчать не намерен.
Он сделал ложный выпад влево и – когда индейцы попались на уловку – побежал вправо. Холидей – сразу за ним.
Сборище апачей дружно расхохоталось над неудачей братьев, один из которых потерял выдержку и с криком бросился на Мастерсона.
Оба рухнули на землю. Мастерсон тут же вскочил на ноги и угостил апача ударом в живот с левой и в челюсть – с правой. Упав, индеец сделал Мастерсону подсечку. Противники покатились, отвешивая друг другу тумаки. В руке у апача, когда тот оказался сверху, блеснул нож. Мастерсон выкрутился, неведомым образом завладел клинком и всадил его в грудь апачу. Тот заорал и забился в конвульсиях. Мастерсон бил ножом снова и снова, пока противник не затих.
– Встань, – тихо произнес Холидей, и Мастерсон быстро поднялся с колен. Джеронимо – вновь сопровождаемый Обидаей – приблизился к нему футов на десять.
– Джеронимо все видел, – обратился Мастерсон к негру. – Ваш человек напал первым.
Шаман ответил ему через Обидаю:
– Вы явились в земли Гоятлая и убили его воина.
– На меня напали! – Мастерсон показал трофейный нож. – Я пришел с миром, но любому удальцу, который вздумает силой удерживать меня, отплачу той же монетой.
Джеронимо снова сказал что-то Обидае, и негр перевел:
– Гоятлай не станет тебя задерживать и позволит уйти. Он велит своим воинам отпустить тебя.
– Славно, – произнес Мастерсон. – Договорились.
– Однако ты пришел в земли апачей и убил одного из нас. За это положена расплата.
Джеронимо посмотрел в ночное небо, где в окружении миллионов звезд висела полная луна. Воздев к ней руки, шаман завел до отупения монотонную песнь; где-то через минуту закончил и, злобно усмехнувшись, снова посмотрел на Мастерсона.
Журналиста вдруг накрыло волной головокружения, и он поспешил встряхнуться. Посмотрел в глаза Обидае.
– Я вооружен, – показал он нож. – Так что лучше не подходите!
– Погоди, сейчас сам бросишь оружие, – невыразительно произнес Обидая, и стоило ему договорить, как Мастерсон выронил нож. Пальцы у него скрючились.
– Что это со мной, черт подери? – пробормотал он.
– Ты убил апача, и Гоятлай вынес тебе приговор, – объявил негр. – Отныне и до конца дней твоих тебя не просто будут звать летучей мышью – быть тебе ею взаправду. С заката и до рассвета ты станешь думать как мышь, питаться как мышь и обитать в ее теле. Гоятлай все сказал.
Мастерсон попытался ответить, но вместо слов с его губ сорвался пронзительный писк. С благоговейным ужасом смотрел он, как его руки превращаются в крылья. Ноги у него почти что исчезли, и одежда упала на землю. Мастерсон взмыл в воздух летучей мышью с размахом крыльев в шесть футов. В крупных клыках у него отражалось пламя костров и свет луны. Кружа над лагерем, он взлетал все выше и выше. Несколько раз он пронзительно вскрикнул и улетел в сторону Тумстоуна.
– Что, не верится, Док Холидей? – весело поинтересовался Обидая.
– Я, когда налакаюсь, и не в такое поверю, – ответил Холидей, глядя вслед улетающему Мастерсону. – Утром он станет прежним?
– Если протянет до утра, – ответил Обидая. – Впрочем, будь уверен, убить его чрезвычайно непросто.
– Спроси Джеронимо, что нужно, чтобы снять проклятье?
– Гоятлай не снимет его.
– А ты все равно спроси.
Обидая обратился к Джеронимо, выслушал краткий ответ и перевел Холидею:
– Гоятлай снимет проклятье, если ты принесешь ему голову Римского Носа.
– Хорошо, что он не попросил чего потруднее, – ядовито заметил Холидей. – Теперь верните оружие, и я вас покину.
– Оружие останется у нас, – возразил Обидая.
– Это окончательно решение?
– Да.
Холидей пожал плечами.
– Тогда, будьте любезны, приведите мою лошадь. Не хотелось бы оказаться в положении мистера Мастерсона.
Обидая кивнул и жестом велел одному из воинов привести лошадь Холидея. Тот забрался в седло и спросил у Джеронимо:
– Мне не помешают покинуть лагерь?
Джеронимо ответил через Обидаю:
– На сей раз – нет. Зато теперь Гоятлай знает, как выглядит знаменитый Док Холидей, и признает тебя, если осмелишься вернуться.
Холидей одарил Джеронимо насквозь фальшивой улыбкой и поскакал в сторону Тумстоуна.
– Я тоже тебя запомнил, – сказал он тихо-тихо. – Посмотрим, кому это знание пригодится скорее.
7
Холидей достиг Тумстоуна, как раз когда закончилась последняя партия в фараон. Дантист отправился в бордель и завалился спать прямо на диване в гостиной. Такая уж была у него репутация, что никто не посмел бы тревожить его сон – разве что Кейт Элдер, но та уже спала у себя в кабинете, высосав кварту виски. Проснулся Холидей на рассвете, когда уходили последние клиенты.
Дантист умирал с голоду, ведь последний раз он ел вчера днем. Ему хватило ума не будить пьяную Кейт; Холидей попросил одну из механических шлюх уведомить хозяйку, что он и правда провел ночь – один – под ее кровом, а после отправился искать, где позавтракать.
Недалеко от «Ориентала» располагалась парочка ресторанов, и Холидей, пытаясь ориентироваться в незнакомом городе, направился к ним. Подходя к «Ориенталу», заметил небольшую толпу.
– Что происходит? – спросил он.
– Сами смотрите, – с улыбкой ответил один человек. – Старик Бэт, похоже, надрался до чертиков.
Протиснувшись через толпу зевак, Холидей увидел на дороге голого Мастерсона.
– С ним все хорошо, – сказал он и попросил двух стоявших рядом мужиков: – Помогите ему встать и проводите в «Ориентал».
– Док? – произнес Мастерсон, продирая глаза. – Что я здесь делаю?
– Объясню в салуне, – сказал Холидей, показывая дорогу. Внутри двое помощников усадили Мастерсона на стул.
– Спасибо, – поблагодарил их дантист. – Кто-нибудь, разбудите Уайетта. Пусть тащит свою задницу сюда.
– Ну, это уж дудки, – отозвался один из мужиков. – Говорят, Уайетт Эрп спит с подружкой Джонни Биэна, актриской с Востока. Не хватало еще разозлить мистера Эрпа.
– Не приведешь его – разозлишь меня. Подумай: от кого из нас тебе скорее достанется?
Мужик глянул в глаза Холидею, судорожно сглотнул и вместе с приятелем выбежал из салуна.
– Что произошло? – спросил Мастерсон.
– Ты и впрямь ничего не помнишь?
Мастерсон покачал головой.
– На меня вроде как набросился боец Джеронимо, мы дрались… я убил его… Потом голышом очнулся перед «Ориенталом», – он ошеломленно мотнул головой. – Ни разу еще так не надирался.
– Ты вчера и капли не выпил, – заверил Холидей журналиста.
– Ты что такое несешь?! – опешил Мастерсон.
– Подождем Уайетта, чтобы мне не пришлось рассказывать дважды, – тут он вспомнил, чего ради вскочил в такую рань. – Ты не голоден? Можем обождать Уайетта в заведении по соседству.
– Я вроде как сыт, – нахмурился Мастерсон. – Чуть не лопаюсь. И потом, я гол как сокол. Надо бы разжиться одеждой.
– Дело говоришь, – заметил Холидей и вышел из салуна. Толпа к тому времени даже не думала рассасываться, и Холидей достал из бумажника пару банкнот. – Надо раздобыть какую-никакую одежду для мистера Мастерсона, – сообщил он. – Здесь двадцать долларов. Тот, кто отправится за покупками, может оставить сдачу себе.
Трое мужчин вызвались добровольцами, и Холидей выбрал из них одного. Хотел уже вернуться в салун, когда в самом конце толпы громко спросили:
– Вы официально представляете закон, Док?
– Советую прикусить язык, сэр, – ответил Холидей.
– Дьявол! Тогда я подожду кого-нибудь из Эрпов.
– А в чем, собственно, дело?
– Этой ночью у меня на ферме быка убили, – ответил вопрошавший. – Не волк, это точно. Он со скотиной так не поступает.
– Серьезно?
Фермер кивнул.
– Горло животине разорвали в клочья. Правда, крови почти нет.
– Любопытно, – уклончиво ответил Холидей.
Вернувшись в салун, он зашел за стойку бара и налил себе виски.
– Не рановато ли, Док? – спросил Мастерсон.
– Я привык мерить завтрак стаканами, – ответил Холидей. – Отвыкать, будь уверен, не собираюсь. Кстати, – спросил он после паузы, – как себя чувствуешь?
– В голове туман.
– Туман?
– Плохо соображаю. Но это скоро пройдет.
Несколько минут они просидели молча, потом вернулся горожанин, которого Холидей отправлял за покупками, и Мастерсон принялся одеваться.
– Шмотки с виду дерьмо, а сидят на мне еще хуже, – пожаловался он.
– Если предпочитаешь ходить голым, верни мои двадцать долларов и ни в чем себе не отказывай, – проворчал Холидей.
– Ладно-ладно, – скривился Мастерсон, – сойдет на пока. Надо сходить в отель за сменой вещей. А где, черт возьми, револьвер и трость?