— Шурик, смотри-ка!
С запада надвигалась серо-черная туча. Она ползла по вершинам гор, как огромное чудовище. На горы легла тень. Грянул гром и покатился, ломаясь и ухая. Зашумел ветер. Крупные капли дождя зашлепали на песок. Ребята, присмирев, смотрели на грозную тучу.
— Откуда её принесло! — возмутился Шура.
Не успел он кончить, как трахнул такой удар, что ребята присели.
— Бежим скорей в пещеру! — закричал Лёня.
Они подхватили свои рубашонки к бегом пустились к пещере. Едва успели спрятаться, как с шумом хлынул проливной дождь. Шуршащие потоки воды смягчали треск громовых ударов, все сливалось в какой-то беспрерывный гул. Ребята лежали в пещере притихшие, спрятав в середину козлёнка. Лёня все время повторял в уме:
Трах-тррр! — катилось по горам, и, казалось, горы раскалываются. Лёня на секунду терял способность мыслить, потом опять начинал повторять с какой-то лихорадочной поспешностью:
— Довольно! Сокройся!
Лёня боялся грома; когда начиналась гроза, ему всегда приходило на память это стихотворение любимого поэта, и он повторял его бесчисленное множество раз. Стихи вселяли в него смелость.
Гроза продолжалась долго. Проходила одна туча, а на юго-западе уже рокотала другая.
Наступила ночь. Гром гудел в нескольких местах сразу. Дождь лил беспрерывными потоками. Шумела река. Под этот шум ребята уснули.
Утро. Солнце. Шура вышел из пещеры и спустился к реке умыться. У самой воды что-то сверкнуло всеми цветами радуги. Шура даже зажмурился, не смея верить. Открыл глаза — верно! Алмаз! У мальчика захватило дыхание. Кинулся, схватил дрожащими руками. Алмаз с воробьиное яйцо! Глядь — дальше опять что-то сверкнуло в песке. Опять алмаз! Целое гнездо алмазов! Стал поспешно собирать в карманы, а его кто-то сзади схватил за рубашку. Оглянулся — собака! У Шуры волосы зашевелились на голове: откуда в горах собака? Размахнулся, ударил её по морде. Она отскочила, но тотчас же рядом с ней появилась вторая собака… третья… четвертая!..
— Ой-ой-ой! Сколько их! Это дикие собаки, — догадался Шура, — они меня разорвут!
Хотел позвать на помощь Лёню, но ужас сковал язык, Шура упал вниз лицом на песок, стараясь уползти в кусты, и… проснулся.
Это был только сон. Впрочем, не совсем сон. Возле пещеры, действительно, слышалась какая-то возня. Всё тело Шуры, как во сне, сковал ужас. Вот пошевелился Леня и толкнул его локтем:
— Шура, Шура! Слышишь?
Шура приподнялся и посмотрел в щели между камнями. При свете вспыхнувшей молнии он увидел двух волков. Они сидели шагах в десяти от пещеры. Холодная дрожь прошла у Шуры по спине. Он откачнулся от отверстия. Слышно было, как у Лёни стучали зубы. Беспокоился козлёнок. У Шуры у самого зуб не попадал на зуб. Послышались легкие шаги по песку у самой пещеры, царапанье когтей о камень, звуки, какие бывают, когда собака нюхает что-либо. Шура перестал дышать. Вдруг случилось что-то ужасное: посыпалась камни, Лёня закричал страшным, никогда неслыханным Шурой голосом:
— Мама! Мама-а-а!
Шура, не помня себя, ответил ему диким ревом.
Закричал Аметист. Всё закружилось и провалилось куда-то. Кажется, на секунду Шура потерял сознание. Опомнившись, он почувствовал, что крепко вцепился Лёне в плечо, и Лёнино тело под его рукой как-то странно вздрагивает. «Что случилось? Лёню волки разорвали?» — беспорядочно подумал Шура и закричал:
— Лёня, опомнись! Не влезли!
И еще что-то бормотал, не помня себя. В темноте нащупал молоток, топор. Задыхаясь, шептал Лёня:
— Шура, миленький! Мама, мамочка… родная моя!..
Опять тишина, опять осторожные шаги около пещеры, царапанье когтями о камни. Через отверстие сверкнули волчьи глаза. Завозился и жалобно заплакал козлёнок. Сдавленно прошептал Лёня:
— Шура, миленький, умираю я…
Шура крепко сжал его руку:
— Леня, опомнись, слышишь, опомнись! На молоток! Дырка маленькая — сразу не пролезут, а если полезут, бей по голове молотком!
Он вложил Лёне в руку молоток и, сжав рукоятку топора, подвинулся ближе к отверстию. Между ним и волком было не более метра. Его глаза встретились с волчьими. На секунду Шура почувствовал, что под взглядом этих страшных глаз кровь у него останавливается в жилах. Но он весь напружинился, сжал обеими руками топор, раскрыл шире глаза и подался вперёд. Он смотрел, смотрел прямо в эти зловещие огоньки и чем больше смотрел, тем становился смелее. Волк не выдержал человеческого взгляда и, лязгнув зубами, отошел от отверстия. Слышно было, как он полез вверх по склону, царапая когтями камни. Потом послышался топот, как будто кто-то скакал на лошади по горном тропинке.
«Что это такое? Волки так топать не могут», — лихорадочно соображал Шура.
Топот стал ближе, яснее и внезапно смолк, словно кто-то сбежал с тропинки на прибрежный песок. Возле самой пещеры послышалось рычание.
Шура заглянул в отверстие. Мимо, закинув рога на спину, пронёсся олень. За ним с рычаньем скакал огромный волк — величиной с маленькую лошадь, как показалось Шуре. Топот и рычание становились всё слабее, всё дальше, пока не смолкли совсем. Стало слышно, как шумит поток, да изредка где-то далеко лениво погромыхивает гром. Шура всё смотрел в отверстие и сжимал топор. Молчал Лёня, молчал козлёнок. Долго молчали. Наконец, Шура отодвинулся от отверстия и сказал;
— Теперь нечего бояться: все убежали.
— Все? — чуть слышно переспросил Лёня. — Это за кем?
— За оленем.
Шура сидел неподвижно и широко открытыми глазами смотрел в темноту. После сильного возбуждения он чувствовал усталость.
— Они его разорвут? — прошептал Лёня, стараясь сдержать дрожь.
— Конечно, не пожалеют, — ответил Шура и лег на спину. Лёня прижал к груди козлёнка.
— А они не вернутся?
— Нет. Теперь они разорвут оленя, наедятся и не придут.
— Шура, я боюсь. Пойдем завтра домой. Не хочу я больше здесь жить…
И Лёня заплакал.
— Как только рассветает, так и уйдём, — сказал Шура, ласково гладя Лёню по плечу. Он твердо решил идти домой. Не надо золота, алмазов, только бы остаться живым и добраться до дому.
…Осторожно откалывали молотками красивые кристаллы и складывали их на разостланную Лёнину рубашку.
— Ну, как это мы раньше не догадались? Смотри, кругом кварца более слабая порода. Она быстро разрушалась под действием воды и воздуха, а кварц разрушался медленнее, и вот образовалась такая труба. Очень просто, а не догадались, — рассуждал Шура.
— Мы еще мало каши ели, заметил Лёня. — Вперед умнее будем.
— Теперь, Лёня, беги скорей в пещеру за карандашом и записной книжкой, — сказал Шура, когда все, что можно было взять у выхода жилы, при помощи молотка было взято.
Ребята зарисовали место находки, написали и наклеили сосновой смолой этикетки на образцы пород и завязали их в лоскут.
— Ну, теперь ты отнеси это в пещеру, а потом набери малины. А я схожу наловлю на дорогу рыбы, — сказал Шура.
Они разошлись в разные стороны.
Когда Лёня вернулся с малиной к пещере, Шуры еще не было. Однако восемь крупных рыб лежали на камне у входа в пещеру, и мокрая Шурина рубашка сохла на кусте — значит, Шура приходил. Лёня развел костер и стал чистить рыбу.
Прошло минут двадцать, может быть, полчаса. Шура не возвращался. Леня начал с беспокойством посматривать по сторонам. Наконец, он не выдержал, встал, трубкой приложил ко рту ладони и закричал:
— Шура-а!
Прислушался. Эхо слабо отозвалось:
— А-а-а…
— Шура! — опять закричал Лёня уже с нетерпением.
Опять в ответ только слабое — а-а-а!
Лёню охватила тревога.
— Шура, да где же ты! — со слезами в голосе закричал он, и ему насмешливо ответило эхо — «ты-ы-ы!»
Лёня побежал по берегу ручья, потом вернулся и побежал в другую сторону, потом снова бросился к пещере. Он не знал, что подумать и что предпринять. Несколько раз принимался со слезами и отчаянием в голосе звать Шуру. Впервые за все время из пещеры вылез козлёнок. Он остановился и, как показалось Лёне, доверчиво и вопросительно посмотрел на него. Лёня схватил его на руки.
— Одни мы с тобой остались, — сказал он дрожащим голосом, и слезы покатились у него по щекам.
Так он стоял несколько минут, прижимая к себе козлёнка и плача. Затем поставил малыша на песок и, все ещё горько всхлипывая, полез на кедр. Ободрал руки, но все же влез на самую вершину и стал звать Шуру. Кричал пока не охрип. Потом слез, сел под дерево, охватив колени руками, уткнулся в них лицом и зарыдал так, что, казалось, сейчас у него разорвется сердце. В эту минуту он и хотел, чтоб оно разорвалось. Ну, что он будет делать без Шуры, один-одинёшенек в тайге, где стаями рыщут волки?
Кто-то прикоснулся к его руке. Он поднял голову — перед ним стоял козлёнок. Лёня взял его на руки и пошел, сам не зная куда. Остановился на берегу речушки. Солнце было уже низко, его красноватые лучи освещали вершину противоположной горы. В этом красном освещении было что-то зловещее.
Выплакав слезы, Лёня немного успокоился и опять приобрел способность мыслить. Он долго стоял на берегу потока и смотрел на красную от вечерних лучей воду. Лёня понимал, что с Шурой что-то случилось и ждать помощи неоткуда, Он должен действовать самостоятельно.
«Но что могло случиться с Шурой? Куда он ушел? — в десятый раз спрашивал себя Лёня. — Может быть, он сорвался где-нибудь в пропасть и теперь лежит на дне ее израненный, но живой и ждет его помощи». — Эта мысль обожгла Лёню. Он пустился бегом к пещере.
— Скорей, скорей! — шептал Лёня.
Теперь он был почти уверен, что найдет Шуру. Он посадил козлёнка в пещеру и взял топор. Хотел взять лук, но его не оказалось. Значит, Шура ушел на охоту. Лёня не знал даже в какую сторону нужно идти. Возле пещеры песок был сильно истоптан и разобрать следы было нельзя. Он пошел наугад по берегу ручья. Вскоре он увидел на прибрежном песке множество волчьих следов.
Лёня испуганно огляделся. На склоне горы он заметил сломанную ветку. Излом был свежий. Густая трава была примята; видно, что шел человек. Кроме Шуры здесь некому было ходить. У Лёни не оставалось сомнения, что это след его товарища.
А с Шурой произошло вот что.
Наловив рыбы, он возвратился к пещере. Невдалеке ходила по песку какая-то птица, похожая на куропатку, и что-то клевала. У Шуры мелькнула мысль:
«Должно быть, куропатка. Сейчас подстрелю её».
Осторожно, чтобы не спугнуть птицу, он сбегал в пещеру за луком. Стрела звенькнула и зарылась в песок. Птица не спеша поднялась, перелетела на другое место и опять стала расхаживать, как ни в чем не бывало. Шура осторожно стал подкрадываться. Но не успел он спустить тетиву, как куропатка поднялась и перелетела в кусты. Шурой овладел охотничий задор. Он стал искать птицу, вспугнул ее. Она взлетела на дерево, Шура выстрелил. Птица было полетела, но тяжело упала в траву.