И никакого «до свидания» там или «прощай». Каблучки зацокали, удаляясь. А Кирилл вернулся в класс.
Все, конечно, замерли при его появлении, начали буравить любопытными взглядами, будто ждали, что сейчас он остановится у доски и сделает доклад со всеми подробностями. Даже историчка не осталась безучастной, съязвила:
– Что, Успенский? Все проблемы благополучно разрешились?
– Конечно, – улыбнулся Кирилл и прошел на место.
Не успел сесть, как сосед по парте Димон Широков ткнул в бок и зашептал:
– Кир! А кто это был-то? Почему я не знаю?
Шепот вышел не очень, какой-то чересчур громкий, его было слышно даже в дальнем уголке класса. Поэтому первой на него откликнулась историчка:
– Широков, потерпи! – сочувственно попросила она. – До перемены пять минут осталось.
На перемене пришлось отчитываться не только перед Широким. Вокруг Кирилла собрались почти все парни:
– Кир! Потрясная девочка! Где ты такую подцепил?
Даже в безвкусном наряде и с идиотскими ужимками Булатова произвела впечатление.
– Нравится? – снисходительно ухмыльнулся Кирилл, забыв, что точно такой же вопрос несколько минут назад задала ему Катя.
Дальше следовало равнодушно предложить: «Хочешь, познакомлю?» – или бросить цинично и высокомерно: «Так и быть, уступаю!» Но почему-то не получилось.
– Это новая Маринкина одноклассница.
– Маринкина? Лавренковой, что ли? Эффектная штучка.
Димон мечтательно закатил глаза:
– А у Маринки в классе еще такие есть?
– Откуда я знаю? – непонятно отчего раздражаясь, буркнул Кирилл. – Я остальных не видел.
– А зачем она приходила? – сунулся с вопросом кто-то еще.
– Соскучилась, – почти огрызнулся Кирилл.
– С чего бы это? – всплыла чья-то скабрезная улыбка.
– Кир! – опять встрял Димон. – Так ты с ней встречаешься или как?
Соврать или сказать правду?
А собственно, почему он должен встречаться с девчонкой только потому, что она такая смазливая?
– Или как.
– Ну ты, Кир, и ло-ох!
Марина
Марина и Катя вышли из школы вместе, все еще взмыленные после физкультуры. Лазали по канату.
Если честно, большинство только пыталось лазать. В основном девчонки висели в самом низу, намертво вцепившись в веревку руками и беспомощно суча ногами. А физрук взирал на все это безобразие с трагическим выражением и прикидывал: может, после школы зайти в зоомагазин? Купить крысу покрупнее и попротивнее, посадить ее в карман и во время урока иногда вытаскивать с истошным воплем: «Мышь! Гигантская дикая мышь!»
Ну как еще научить старшеклассниц забираться вверх по канату? Хорошо, что хоть изредка попадаются такие, как Булатова, – спортивные, тренированные.
– Катя, ну покажи одноклассницам, как это делается, – умолял физрук.
И Кате пришлось демонстративно забраться и спуститься несколько раз. Не подряд, конечно, иначе и она не справилась бы.
Марина, подстегиваемая чувством солидарности и безутешными причитаниями физрука, поднялась до середины каната. Не иначе, чудо помогло. И больше не приближалась к снаряду. Ну его! И хорошо, что физкультура последним уроком.
– Пить хочется, – спустившись со школьного крыльца, сдержанно пожаловалась Катя.
Девушки заглянули в ближайший магазин. Катя взяла себе бутылку минералки и пошла к кассе – из четырех работала только одна, и к ней выстроилась очередь.
Катя встала следом за бабушкой, совсем старенькой и такой классической – в платочке, каком-то древнем пальто с вытертым меховым воротником. Подошла ее очередь, и бабушка принялась медленно выкладывать покупки из решетчатой корзинки на ленту транспортера. Худые морщинистые руки старушки мелко дрожали от возраста.
Марина рассеянно следила, как кассирша пробивает бутылку растительного масла, батон, упаковку чая, банку дешевых мясных консервов, две пачки макарон и шоколадку. Сканер попискивал, считывая штрих-коды, наконец на табло загорелась финальная сумма. Бабушка открыла давно приготовленный кошелек, тоже совсем старый, Марина сто лет уже таких не видела. Он был похож на малюсенькую сумочку и застегивался с помощью двух металлических шариков на скрещивающихся стебельках.
Бабушка высыпала содержимое кошелька на подставку: бумажные купюры и металлическую мелочь. Кассирша торопливо пересчитала деньги, сочувственно сообщила:
– Тут не хватает. – И предложила: – Может, что-нибудь отложить?
Она сверилась со списком продуктов на мониторе, быстро высчитала нужную сумму и выбрала из жалкой груды пробитых товаров одну пачку макарон и шоколадку.
– Вот, решайте. Либо это убираем, либо это.
Кассирша положила отобранные продукты перед бабушкой. Та молчала. Конечно, разумнее было бы оставить вторую пачку макарон, от них больше толку. Но бабушка не торопилась с выбором. Она смотрела на шоколадку.
Очередь недовольно зашевелилась.
– А сколько не хватает? – неожиданно поинтересовалась Катя.
– Тридцать два рубля с мелочью, – ответила кассирша и посмотрела удивленно.
Катя окинула быстрым взглядом стоящий возле кассы стеллаж с жевательными резинками, чупа-чупсами и прочими сладостями, прихватила с полочки шоколадный батончик с начинкой, положила его прямо на пачку макарон, придвинула поближе к кассе вместе с шоколадкой и протянула кассирше свою единственную купюру в пятьдесят рублей.
– Вот! Так хватит? А это не надо.
Она отложила в сторону бутылку с минералкой и быстро вышла из магазина. Никто даже не успел ничего сказать. Марина только на секунду замешкалась и рванула следом.
Катя
Катя вышла из подъезда и сразу увидела Кирилла.
Ну надо же! Не забыл. Не проспал. Неужели решил все-таки поучаствовать? Ненормальный. Вот привязался.
– И зачем ты явился?
– Я же обещал.
Мама обрадовалась, папа, конечно, похвалил, Сашка оценил. И никто не догадался поступить разумно. Сказать: «А не катился бы ты, Кирюша, отсюда подальше! Для собственного же блага».
Какой же нормальный человек, планируя бегать по лесу осенним непогожим днем, не возьмет с собой сменной одежды и обуви?
Успенский явился налегке. Хорошо хоть в кроссовках и спортивном костюме.
Уселись в машину. Как всегда, родители впереди, дети сзади. Кирилл – через одну дверь, Катя и Сашка – через другую.
Катя нарочно запустила брата первым, чтобы он оказался между ней и Успенским. Забралась сама, отвернулась к окну и молчала всю дорогу.
Соревнования проходили в большом лесопарке. Катя никогда раньше здесь не была. Но возле старта привычно стояли две большие синие палатки, в одной из них регистрировали участников, выдавали карты, номера и чипы.
– Сегодня ориентирование по выбору, – объяснил папа, пока мама пришпиливала всем номера булавками. – Саше надо найти восемь КП. Кате и Кириллу – десять. Только первым обязательно тридцать второй, а последним – сотый.
Катя не столько слушала папу – правила она и без него знала, – сколько наблюдала за Успенским. Как он обалдело вслушивался в слова «чип», «КП» и даже в цифры. Как изумленно пялился на дедушку, который увлеченно разминался перед линией старта; видимо, прикидывал: относится он к группе «М-сто» или пока только «М-девяносто»? Как пытался определить на глаз количество собравшихся. А может, даже подсчитывал, но сбился где-то в районе второй сотни. Кате хотелось засмеяться. Громко и злорадно.
Кирилл украдкой вздохнул, недоуменно уставился на выданную ему карту, потом осторожно придвинулся к Кате и спросил шепотом:
– А что такое «КП»?
– Контрольный пункт, – моментально расшифровала та и пояснила: – Они на карте кружочками обозначены. У каждого свой номер. – Она ткнула пальцем в бумагу: – Вот тридцать второй, вот сотый. На них надо обязательно отметиться. Остальные восемь – любые, какие найдешь. Понял?
Кирилл произнес в ответ что-то нечленораздельное.
Теперь уже Катя вздохнула. Может, поручить Успенского Сашке? Пусть он рассказывает. Но брат уже стоял на старте, дожидался своей очереди. Поэтому пришлось говорить самой:
– На местности КП отмечены контрольными призмами. Ну, флажками такими объемными. Они оранжево-белые, чтобы издалека видно было.
– А как на них отмечаться? Расписываться?
Захотелось сказать что-нибудь типа «ты совсем придурок?», но Катя сдержалась:
– Там есть электронные станции. Их обычно к деревьям прикручивают. Прикладываешь чип…
Следующий вопрос Катя легко сумела предугадать.
– Чип – это та маленькая желтенькая штучка, которую ты в руке держишь. Его на палец надевают. На указательный.
Катя помахала перед носом Успенского своим, уже оборудованным пальцем и предложила:
– Может, просто тут постоишь, подождешь, пока мы все пробежим?
– Вот еще! – возмутился Кирилл, сурово посмотрел на Катю, но тут же миролюбиво добавил: – А можно, я вместе с тобой побегу? А то вдруг заблужусь.
– Нельзя! – решительно отрезала Катя. – Стартовый интервал – двадцать секунд.
– Тогда я первый.
– Ну-ну! – Катя двинулась к старту. – Чип очистить не забудь.
Она догадывалась, что последует дальше, и даже в мыслях поспорила сама с собой, оправдаются ее ожидания или нет.
– Очистить – это как? Протереть, что ли?
Катя едва сдержала смешок:
– Типа того.
Она подошла к базовой станции, приложила свой чип.
Интересно, Успенский догадается за ней повторить? Догадался!
Когда Кирилл наконец стартовал, пробежал с десяток метров по открытой дорожке, а потом исчез в зарослях кустарника, Катя вздохнула с облегчением.
– Пошла, – нежно подтолкнули ее в спину.
Катя побежала. Не слишком быстро.
Не нужны ей никакие призовые места, участие исключительно ради участия. И потому что родителям обещала.
Бежать по лесу – это здо́рово. Сверяться с картой, искать КП – это интересно и увлекательно. Погода, правда, не очень: холодно и промозгло. От студеного ветра даже деревья не защищают, только активное движение. Временами начинает накрапывать мелкий дождь, который сменяется снежной крупкой. А потом одновременно сыплется все вместе: и дождь, и снег.
Иногда на несколько минут в рваные просветы между туч выглядывает солнце, чтобы подразнить, не иначе. При виде солнца ветер начинает дуть сильнее, торопливо задергивает шторки на небесных окнах. И опять то снег, то дождь.
Успенский ждал Катю у первого же поворота.
Вот еще неприятность!
– И чего ты тут торчишь? – сердито буркнула Катя.
– А я карту на старте забыл. Все равно я в ней не разбираюсь. Но нам ведь можно одни и те же КП отмечать?
Слово «КП» он проговорил с особым достоинством и значительностью, как будто теперь они с Катей состояли в одном тайном обществе.
– Ладно уж, – смирилась Катя.
В конце концов надо стойко переживать ниспосланные судьбой испытания.
– Тридцать второй КП тут рядом.
Она сбежала с утоптанной тропинки на жухлую увядшую траву, обогнула тесную компанию рябинок, которые сейчас можно было узнать только по гроздьям ярко-красных ягод.
– Вон он.
Кирилл уже разглядел качающуюся на ветру бело-оранжевую контрольную призму.
Отметились.
– А куда дальше?
Катя сунула Успенскому под нос свою карту:
– Выбирай. Где больше нравится?
Успенский выбрал:
– А давай вот этот КП, самый дальний.
– Зачем?
Он наверняка на самом видном месте, но до него топать и топать!
– Интересно же. Никто туда не побежит, а мы побежим.
Катя с подозрением глянула на Кирилла. Странные какие-то рассуждения. Обычно стараются побыстрее пройти дистанцию, время же учитывается. Хотя Успенский-то – персонаж необычный, и мыслит он ненормально.
– Хорошо.
Заодно и выясним, сколько он продержится до того, как запросится домой.
Тропинки быстро размокли, покрылись жидкой, скользкой грязью; от каждого шага брызги летели во все стороны, покрывали кроссовки и брюки.
Катя-то к этому привыкла, а вот Успенский все время недовольно осматривал свои ноги. Чистюля.
Отметились на дальнем КП, сверились с картой – Кирилл по-хозяйски забрал ее себе, – выбрали нужное направление.
Тропинка оказалась совсем узкой, вдвоем не уместишься, но Успенский упрямо продолжал бежать рядом с Катей прямо по траве. Теперь он от грязи отмылся, но зато промок по колено. Да еще травинки и опавшие листья налипли на штаны и кроссовки.
А тропинка юркнула в кусты и вывела к овражку. Не слишком глубокому – где-то по пояс, – но зато широкому. На дне его стояла вода, валялись сломанные ветки и побуревшая листва.
Успенский озадаченно остановился перед овражком:
– Откуда он взялся? Мы же через него не переходили.
– Откуда-то взялся, – проворчала Катя. – Вот он и на карте отмечен. Не прямо идет, а загибается. Надо вернуться назад и обойти. Или найти, где он поуже.
– Вот еще! – самоуверенно фыркнул Успенский. – И здесь нормально. Перепрыгнем.
– Не перепрыгнем.
– Да запросто.
– Ну-ну!
Катя уже собралась развернуться, но Кирилл, и правда, прыгнул. И перепрыгнул, как говорил. Почти.
Чуть-чуть не дотянул.
Нога соскользнула с края, и Кирилл съехал вниз. В воду, ветки и листья.
Катя глянула на него сверху, качнула головой.
– Да что ж вы с Лавренковой так любите в канавах бултыхаться?
Кирилл поднял голову, посмотрел недоуменно:
– Маринка-то тут при чем?
– Да так.
Катя наклонилась, протянула руку. Кирилл торопливо ухватился, выбрался из овражка.
– Ну ладно. Давай в обход.
– Сначала еще раз карту посмотрим, – со знанием дела предложила Катя.
– Ну давай посмотрим карту, – послушно кивнул Кирилл.
– И?.. – Катя выдержала многозначительную паузу.
– Что «и»? – не понял Успенский.
Пришлось ему напомнить:
– Карта же у тебя.
– У меня?
Катя зарычала и застонала одновременно:
– Ки-и-ир! Ну нельзя же быть таким…
Успенский обиженно надул губы:
– Ну я же упал. И что, мы без карты не выйдем?
Катя безнадежно махнула рукой. Выйдут, конечно. Она примерно помнила, что там было на карте. К тому же весь лесопарк расчерчен линиями тропинок и дорожек, которые куда-нибудь да ведут.
Куда-нибудь, но только не туда, куда надо.
Может, оттого, что Катя злилась, а может, оттого, что растерялась, – давно она не плутала во время соревнований, – а может, из-за раздражающего присутствия Успенского, но нужная дорога никак не находилась. Они шли то в одну сторону, то в другую, но все время чувствовали, что не туда. И, наверное, даже кружили на месте, потому что несколько раз опять выходили к оврагу. И Успенский все время хлюпал рядом кроссовками и зудел:
– Ты уверена, что мы правильно идем?
Нет, она не уверена. Совсем-совсем не уверена. А значит, хватит бессмысленно метаться туда-сюда.
Катя остановилась.
Надо успокоиться, взять себя в руки, сосредоточиться, и тогда все получится.
– Думаешь, мы заблудились? – спросил Успенский.
Спросил без тревоги, с каким-то непонятным любопытством, будто собирался добавить: «Забавно!» или «Классно!».
– Вот еще! – недовольно откликнулась Катя. – Сейчас разберемся.
Кирилл
Кирилл и предположить не мог, что соберется столько народу на соревнования по какому-то странному спортивному ориентированию. Думал, что приедут только Булатовы да он. Как самые ненормальные. Но к моменту их появления уже скопилось множество людей, а желающие все прибывали, причем были они самого разного возраста: от дошкольников до старичков.
Спортсмены уходили со старта один за другим, а очередь и не думала заканчиваться.
Вообще-то хорошо прогуляться по лесу, да и пробежаться неплохо – если на улице тепло и сухо и никакой слякоти под ногами. Но дождь со снегом и холодный ветер сильно портили впечатление. Правда, собравшиеся словно не замечали мерзкую погоду, а Кирилл не хотел стать единственным, кто спасовал, испугавшись трудностей. Вот почему он так доблестно ринулся через овраг – не принимать же недостойное предложение пойти в обход. Катя и без того смотрела на него снисходительно и сочувственно.