За 96 часов, что мы не стояли и не стопили, мы пропустили 3 машины.
По сравнению с Европейской Россией, такое движение ужасно медленно. Ведь совсем, казалось, недавно, мы проехали от Самары до Челябинска за световой день, а от Новосибирска до Абакана (более 1000 км) за 19 часов на девяти машинах. Но на западной половине Колымской трассы водитель, делающий 250 км в день, доволен и этим, а если дорогу размывает, то и 200 км преодолеть невозможно.
Трасса, однако, выглядит «цивильной» — на ней есть дорожные знаки и указатели в большом количестве, знаки ограничения скорости («20", «50" и даже «60").
ПЕРВЫЙ ОПЛОТ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Как уже упоминалось — вторая половина трассы, от Кадыкчана до Магадана, более освоенная и более оживлённая. Уже в километре после полуразрушенного моста, слева от нашей глухой трассы отходило мощное, укатанное ответвление. Это — дорога на Усть-Неру. После этого ответвления Колымская трасса из однорядной грязной грунтовки стала вдруг двухрядной, накатанной, широкой и очень грязной грунтовкой. Мы были поражены такой метаморфозой, но решили сегодня уже не стопить. По ней ездили — раз в полчаса — угадайте кто! — машины!!
На въезде в Кадыкчан поперёк этой дороги лежала куча земли и гравия высотой в метр. Рядом большой плакат:
ПОСЁЛОК КАДЫКЧАН
ПРИВЕТСТВУЕТ
ДИСЦИПЛИНИРОВАННЫХ ВОДИТЕЛЕЙ!
Мы посмеялись и пошли дальше, в посёлок, желая запастись хлебом и другими продуктами. Но признаков жизни в посёлке немного. Целые улицы деревянных домов были безлюдны: никто в этих домах не жил.
Стёкла выбиты, крыши прогнили, теплицы поломаны, в квартирах — мусор и хлам. Казалось, что люди покидали этот край с ненавистью. Детские игрушки были нарочито сломаны, мебель, которую не могли унести, приведена в негодность. На полу — россыпи битого стекла. Огороды заросли травой, заборы покосились. Надо всем этим возвышается гора, на ней многометровые железные буквы:
СЛАВА ШАХТЁРАМ!
Дорога грязна, идём по щиколотку в угольной жиже. Повсюду уголь — кучи угля. Дорога, кажется, вся из угля. Кадыкчан — посёлок угольщиков, когда-то здесь кипела жизнь, а вот мы идём уже два километра — и всё одинаково: мёртвые дома, дома, дома…
УВАЖАЕМЫЙ ВОДИТЕЛЬ!
ВОВРЕМЯ ПРОХОДИ ТЕХОСМОТР!
Вошли в так называемый «новый город», стали попадаться люди. Дома в «новом Кадыкчане» напоминают египетские пирамиды: огромное нагромождение камня, а внутри — никого. Пяти- и даже девятиэтажные дома стоят пустые, без людей. Есть и жилые, но их мало. Когда дом стоит на сваях, а внутри и в окнах ничего нет, он напоминает скелет. Кадыкчан — город скелетов. Бродят редкие люди.
Ах, да! завтра праздник! День шахтёра.
Столовых в городе мы не нашли. Хлеб купить тоже оказалось невозможным (суббота, вечер — всё, что и могло быть открытым, закрыто). Пошли в один из жилых домов, звоним в квартиру.
— Здравствуйте! Дайте, пожалуйста, кусочек хлеба.
Парниша лет восьми деловито сходил на кухню и принёс кусочек хлеба.
(Тьфу! не сообразили, надо же четвертинку просить, а то куда нам на двоих такой кусочек? Идём в другую квартиру.)
— Здравствуйте! Угостите, пожалуйста, четвертинкой хлеба.
(Эта тётушка оказалась понятливей, дала почти половину хлеба и даже пучок зелени.)
Сели у подъезда, открыли сгущёнку, слопали хлеб и зелень. Над городом скелетов солнце уходило на закат…
Когда-то Кадыкчан был процветающим посёлком, люди сюда, как и на прочий Север, ездили за длинным рублём да за романтикой… Теперь отсюда только уезжают. Мы прошли мимо шахтёрского общежития (там намечалась пьянка: День шахтёра, как-никак!) и направились в «старый город».
Там мы выбрали себе избушку поменьше, и, занавесив окна полиэтиленом, провели уборку и натопили печку. Избушка оказалась баней: там стояла большая железная ванна. Баня — это хорошо, тепло будет.
Топили печку, сушили шмотки, варили суп, легли спать.
Ночью сделалось чрезвычайно холодно, так что часа в три было необходимо топить ещё раз. Дрова, собранные вечером, все уже сожгли, и я вышел за новыми дровами во двор. Светила неярко луна, на километры тянулся мёртвый посёлок… Романтика, в общем. Я отломал несколько досок от деревянного забора.
Спустя полчаса огонь в печке вновь возвеличился, и я лёг спать, торопясь увидеть первые сны, пока не погас в печке огонь и не стало в домике холодно… бр-р-р-р! Первый раз за неделю нормальная тёплая ночёвка.
КАК НА КОЛЫМЕ ПОЙМАЛИ ТАКСИ
Утром проснулись, разумеется, от холода.
Наскоро собрались и вышли на трассу. Машин неожиданно много — раз в 15–20 минут проходит грузовик с углём. Сразу уменьшился процент машин, желающих остановиться. Вдруг появляется и тормозит потёртая «Волга» с «шашечками» на борту — такси!
— Здравствуйте! Можно с вами сколько-нибудь проехать по трассе? Мы, вообще, путешественники, из Москвы в Магадан автостопом едем! Так что можно по пути с вами?
Водитель, старик 70 лет, удивился, но согласился. «Я всего километров пять… До поворота…» Но, в общем, наше появление в машине вызвало в нём такой прилив воспоминаний, что он «раскрылся»: едет на самом деле в Сусуман, в райцентр, километров за 80 отсюда, довезёт и нас. Мы сказали, что едем бесплатно, но это старика не удивило.
— Вот, посёлки… Раньше их все заключённые строили. Да как строили: привезут их, значит, забором обнесут, они и строят, строят, потом всё готово — их на другое место переводят… И дорогу всю они строили… А вот с 1960-х уже меньше, меньше пошло, и сейчас, вот — посмотрите — всё в запустении, и за дорогой не следят… И лагерёв больше не осталось… Раньше как строили какой участок — так на совесть строили, обнесут забором их… А теперь — колдобины одни… И угля, и золота, вот, добыча падает, вон — драга старая стоит, огромная такая, золото мыли здесь, и вот, почти уже ничего не осталось…
— А сколько здесь зарплаты получали!.. — вспоминал старик
уже не заключённых, а свою юность (видимо, он всё же работал с наружной стороны колючей проволоки). — На отпуск в Сочи ездили, в Крым — в три года раз, как накапливается отпуск, и сразу на три месяца! Тысяч по двадцать на семью получалось, копили специально на отпуск… А теперь, вот, таксистом приходится работать… Туристов, вот, из Сусумана на N-й километр — это в сторону Усть-Неры — отвозил…
…Приехали в Сусуман.
После посёлков из нескольких домов Сусуман показался, действительно, огромным городом. Там есть почта, телеграф, автостанция и коммерческие ларьки. Пёстрая смесь гнилых одноэтажных и потёртых девятиэтажных (на сваях) домов. Население — почти все русские, якутов или других коренных жителей не видно. На городском рынке можно купить даже лимоны и апельсины, правда, по астрономическим ценам. Есть даже городской автобус. Цивилизация, одним словом.
На автовокзале переписали расписание автобусов. Оказывается, существует автобус Сусуман—Магадан (!) — это 650 км, причём идёт он ежедневно, вернее — в ночь, еженощно. Есть и другие автобусы, например, на Усть-Неру — два раза в неделю. По Колымскому тракту на Хандыгу автобусы, естественно, не ходили. Но автобус на Магадан — это классно, у нас есть «страховка»: если мы не уедем машинами, то напросимся в автобус.
Мы решили заполнить рюкзаки продуктами. Хлеб здесь стоил 7 000 — в два с лишним раза дороже, чем в Москве (но дешевле, чем в Хандыге). Другие цены тоже велики. Потратив кучу денег, мы отправились на выезд из города.
НА АВТОБУСЕ ДО МАГАДАНА
В течение двух часов мы не могли остановить ни одну из машин. Точнее, остановилась одна буржуйская машина, но водитель сказал: «Могу довезти вас до самого Магадана, но по автобусной цене». Мы с возмущением отвергли предложение.
«Если машины нам не останавливаются, значит, Судьба нам хочет предложить иной, лучший вид транспорта», — думал я. Впрочем, застопить автобус на Магадан мне бы показалось невероятной удачей, и я боялся развивать эту тему в мыслях. Сидели на трассе, поедая майонез и хлеб, купленный в Сусумане. Между тем, на часы мы-таки поглядывали, и наконец (уже вечерело) появился автобус.
Оп! Остановился. Мы просим подвезти нас до Магадана, а сидящие на передних сиденьях иностранцы удивлённо переговариваются:
— O! Hitch-hiking, hitch-hiking!.. (Автостоп, автостоп!..)
В автобусе было два шофёра — один за рулём, и другой, находящийся прямо за «рулевой» кабиной в маленькой кабинке для отдыха. Водители, молчаливо переглянувшись, согласились, и тот, который за рулём, просто сказал:
— Проходите на задние сиденья.
Мы прошли внутрь, уселись на свободные задние сиденья и покатили в Магадан, ещё не до конца веря своему счастью. На остановках из автобуса не выходили — вдруг ещё не пустят обратно, думали мы.
Но никто нас выгонять не собирался. 650 км до Магадана автобус преодолевает всего за 14 часов — там уже нет ни разлившихся рек, ни глубоких ям. Ехали очень быстро. То же расстояние, на преодоление которого у нас ушла неделя, здесь проезжалось за одну ночь.
В автобусе познакомился с неким Владимиром Рябковым. Сей человек, фотограф, ездил по отдалённым местам Колымы, по бывшим лагерям, и создавал фотоальбомы. Владимир уже возвращался после очередной поездки, он ехал в Магадан, а оттуда в Москву (цивильно). Проживал он в Москве, недалеко от Ленинградского шоссе, в 5 минутах ходьбы от моего дома. Мы удивились такому совпадению.
Какой-то парнишка в автобусе, удивившись нашему потёртому виду, подарил нам яблоко. Спасибо!
Темнело. Грунтовая дорога то поднималась в горы, то спускалась в долины, но ехали мы по-прежнему быстро. Проехали городок Ягодное и почти перестали волноваться: даже если высадят — например, подсядет много пассажиров и не хватит мест в автобусе, — тут должны быть утром и другие, бесплатные для нас, автобусы.
Пересекли Колыму в городе Дебин. Через неё — бетонный современный мост, но однорядный (шириной в одну машину), и там установлен светофор, чтобы знали, когда ехать по мосту только на восток, а когда — на запад. Мост охраняется, как у нас охраняются железнодорожные мосты.
Наступила ночь. Теперь уже точно не высадят. Проезжаем посёлки типа Кадыкчана — силуэты домов на фоне звёздного неба, и ни огонька: людей там давно нет.
Рассвело. Остаётся 200, 150, 100 километров… Бум! Начался асфальт!
И вот замелькали первые дома Магадана…
Магадан!
26 августа 1996 года мы оказались на автовокзале этого города.
Глава 6. Магадан
Мы с Андреем достаточно утомились — не столько от 52 дней дороги, как от 14 часов езды в тряском автобусе. Но это было здорово. Такое же расстояние, которое мы ехали неделю, мы преодолели за одну ночь. И вот мы достигли почти самого края земли! Ура!
Мы отправились к морю. Море оказалось недалеко, а склоны Нагаевской бухты были застроены тысячью деревянных домиков, почти приклеенных друг к другу. Непросто было найти незастроенную территорию, где можно поставить палатку. Над бухтой стоял туман. Мы, наконец, нашли участок незастроенной и незамусоренной земли, поставили палатку, залезли в неё и проспали всё утро.
Когда солнце нас уже достаточно нагрело, мы вылезли, собрались, помочили ноги в Тихом океане (он холодный, а дно каменистое) и отправились искать место, где можно будет вписаться и помыться. Заведение, где мы мечтали получить эти блага, называлось ЦДЮТур (Центр детско-юношеского туризма).
НАУЧНЫЙ СПОСОБ ОСТАНОВИТЬСЯ В НЕЗНАКОМОМ ГОРОДЕ
Центр детского туризма во многих городах, где разрушились турклубы, остаётся этаким заповедником, где можно найти ходячих туристов, а также переночевать. Мы могли найти такие Центры и в других городах, но такой необходимости не возникало.
Найти ЦДЮТур оказалось не так-то просто. Адрес, который у нас имелся, оказался устаревшим. Нам, однако, удалось найти какую-то буржуйскую контору «Магадантурист», где путём долгих расспросов, телефонных звонков (Где, мол, у вас водятся ходячие туристы? — Позвоним Семёнычу, он у нас всё знает!) мы наконец узнали нужный адрес. Точнее, не адрес, а как пройти: «рядом со школой, в здании детского сада, на той улице, где построили новый роддом, спросите, вам все скажут». И мы отправились искать новый роддом.
В Центре детского туризма мы познакомились с энергичным бородатым человеком лет тридцати, по имени Сергей Слободин. Мы немного удивили его своим грязным и рюкзакастым видом, а ещё больше — своими рассказами, как мы, с применением автостопа, достигли Магадана. Сергей сразу понял, что нам нужно, и сказал, что мы можем остановиться в Центре, что здесь есть горячая вода (ура!) и плитка, на которой можно готовить еду (ура! ура! ура!).
Всю вторую половину дня провели в Центре безвылазно: стирались, мылись, отъедались и приводили себя в порядок иными способами, а также, конечно, писали письма и открытки в Москву. Вечером в Центре никого не остаётся, только одна тётушка-сторож и её активная гавкающая собачка и зловредно царапающаяся кошечка.
* * *
На другой день, 28 августа, мы отправились осматривать Магадан.
Магадан — город совсем юный. Первые постройки в бухте Нагаево появились 67 лет назад, а статус города Магадан обрёл спустя десять лет, в 1939 году.
Названия «Магадан», «Колыма» часто ассоциируются со словами «лагерь», «зона», «НКВД». Человек, попавший в Магадан, — по мнению многих, — наверняка попал туда не по своей воле. Считают даже, что Магадан создан специально, как столица лагерной страны.
На деле это не совсем так. Поводом к освоению района послужила не необходимость девать куда-то заключённых, а открытые на Колыме запасы золота и других полезных ископаемых. Бухта Нагаево, по мнению моряков, являлась лучшей якорной стоянкой в Охотском море. Защищённая с трёх сторон, глубоководная, она прямо располагала к постройке порта.
Магадан стал вторым в истории портом на Охотском море. Первым был
Охотск, основанный ещё в 1648 году и с тех пор влачивший жалкое существование. К моменту возникновения Магадана население Охотска составляло аж 738 человек. В некоторые годы население города падало ниже 200 человек. Охотск, периодически смываемый водой, никак не защищённый от ветра и штормов, не мог быть центром освоения золотоносных районов.
Вокруг порта Нагаево вырос посёлок, затем город Магадан, от порта пошла дорога вглубь материка, сначала десятки километров, потом сотни… и тут уже понадобились заключённые — ведь кто-то должен строить эту дорогу и посёлки! Лагерей возникало всё больше и больше, десятки тысяч заключённых гибли, привозили новых, а в это время появлялись мощные ледоколы, способные — в далёких 1930-х — проводить суровой зимой караваны судов в бухту Нагаево.
Магадан рос и расширялся до 1980-х годов. Вместо маленького аэропорта в десяти километрах от города построили огромный современный аэропортище на 56-м километре, в посёлке Сокол. Вокруг бухты Нагаево, склоны которой заставлены и поныне, как черепицей, деревянными одноэтажными домами, выросли современные кварталы 5-9-12-этажных домов. По численности населения — 150 тысяч — Магадан стал одним из крупнейших городов на Северо-востоке. Но всё же он в полтора раза уступает Якутску и Петропавловску-Камчатскому, в четыре раза — Иркутску и Владивостоку.
Районы Магадана, расположенные вдоль трассы, и притрассовые посёлки, имеющие свои официальные названия, люди называют по-старинке: «я живу на шестом», «двенадцатый», «на самолёт — это с пятьдесят шестого»… Через это видно, какое значение когда-то имела Колымская трасса.
На сегодняшний день люди а) бегут в Магадан, б) убегают из Магадана. Приезжают в Магадан те, для кого это — Большая земля. Жители мелких посёлков, типа Кадыкчана, мечтают поселиться в Магадане, где есть работа (кое для кого), всё дёшево (относительно) и зимой совсем тепло (на сорок градусов теплее, чем в центре материка). Уезжают из Магадана на настоящую Большую землю те, для кого нет работы, для кого всё дорого и зимой всё же недостаточно тепло. Поэтому суда-контейнеровозы не простаивают: вещи отъезжающих плывут и плывут из бухты Нагаево куда подальше.