Магадан вытянулся вдоль Колымской трассы километров на десять от моря. Город окружён пологими зелёными горами, метров до 700, покрытыми лесом. Берег немного похож на Крым. Припортовые районы застроены деревянными, впритык друг к другу стоящими домиками. Улочки кривые, идут вверх-вниз-вправо-влево. Непонятно, как почтальоны в этом районе разносят почту. Чуть дальше, вглубь материка, находится центр города, он застроен послевоенными 4-5-этажными зданиями, довольно хорошо выглядящими. Автовокзал, трансагенство, ажурная телевышка, основное количество магазинов и коммерческих ларьков находятся здесь.
На север, ещё дальше вглубь материка, растянулись деревенские дворы, отнюдь не в таком беспорядке, как на бухте. Это — сельскохозяйственный район. Зимой здесь не холоднее, чем в Москве, а вот в 50 км отсюда зимние морозы в -40 — естественное явление.
Храма в городе нет. Строится часовня — в память о погибших в лагерях. Есть большой молельный дом (какой-то малоизвестной протестантской конфессии). Никаких старинных (дореволюционных) построек в городе, конечно, нет.
Улицы Магадана идут вверх-вниз под небольшим уклоном, как и в Якутске. Трамваев и троллейбусов нет, но есть десятка два городских автобусных маршрута, в которых применяется необычная система оплаты. От 1 до 3-х остановок — 1000 руб, от 4-х до 9 остановок — 2000 руб, 10 и более остановок — 3000 руб. Кассирша, содержащаяся в каждом автобусе, не может уследить, кто сколько остановок едет, но если случайно заметит, пытается содрать лишнюю тысячу. Такой поостановочный принцип оплаты я не встречал ни в одном городе.
В Магадане, как и повсюду, одно из основных занятий — торговля. Коммерческие ларьки, магазинчики, базары, на которых можно купить всё, в основном еду. Цены — выше, чем в Москве, но по сравнению с мелкими посёлками Колымы дешевле раза в полтора. Мы сразу накинулись на хлеб, молоко, майонез и другие вещества. Магадан снабжается с моря, поэтому многие овощи-фрукты везут из Калифорнии, из Китая и других мест, только не из России.
В Магадане сохранилось много лозунгов «перестроечной» и «доперестроечной» поры:
ПЕРЕМЕНЫ ЗАВИСЯТ ОТ КАЖДОГО ИЗ НАС
А ВСЁ ЛИ Я СДЕЛАЛ?
ЧТОБЫ РАБОТАТЬ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЕЕ, КАЧЕСТВЕННЕЕ!
СЛАВА ТРУЖЕНИКАМ СЕВЕРА!
СЛАВА РАБОЧЕМУ К.АССУ!
(буква «л» куда-то пропала, и получается: Слава! Рабочему — кассу!)
Недавно в Магадане появилась достопримечательность — скульптура Эрнста Неизвестного «Маска скорби». Это не просто скульптура, а композиция, занимающая вершину одной из небольших сопок на въезде в Магадан со стороны Колымы. Но с трассы её трудно заметить. Местные жители ещё не привыкли к скульптуре, некоторые даже её не видели, и мы не сразу отыскали её.
Внешне «Маска» представляет собой большое бетонное лицо метров пятнадцать высотой. Описывать я его не буду, чтобы невольно не исказить замысел скульптора. Об этой скульптуре писали во многих газетах, и вы можете прочесть о ней в других источниках.
…Обойдя почти весь город и осмотрев его, мы отправились в ЦДЮТур, где сварили себе настоящий суп, а потом поехали в порт, чтобы заранее разведать возможности эвакуации. Это был второй день нашего пребывания в Магадане. Но надо торопиться — уже 27 августа, Андрею пора в институт, а мне — на работу.
В ПОРТУ
В Магадане два порта — торговый и рыбный. Из рыбного порта, по нашим гипотезам, далеко не уплывёшь, и мы отправились в торговый. Он находился довольно далеко от центра города, минут двадцать на автобусе. Сам порт длинный-длинный, стоят большие теплоходы, краны, множество контейнеров, кучи угля… Всё это за довольно солидным забором. Охраняют, однако.
Мы зашли в «офис» порта. Это — солидное многоэтажное здание. Карта на стене сообщала, что Магадан имеет морское сообщение с 14 морскими портами СССР. Это были Посьёт, Владивосток, Восточный, Ванино, Петропавловск, Эгвекинот, Певек, Зелёный мыс, Провидения, Корсаков и некоторые другие.
Главного начальства уже не было, был зам. капитана порта, к которому мы и обратились за советом, как нам уплыть. Нас интересовало: что, куда и насколько часто плавает.
Зам. капитана порта оказался высоким спортивного вида человеком лет 50. В кабинете у него лежали две гантели, и я не удержался поднять одну из них — она оказалась увесистой. Человек оказался разговорчивым, и узнав, как мы достигли Магадана, рассказал, что и сам некогда перегонял машину в Магадан из Тольятти (зимой, своим ходом) и прогнал всего за две недели, чему мы удивились. По его словам, он ехал по зимнику через город Ленск.
Оказалось, пассажирские теплоходы из Магадана не ходят, вообще никуда не ходят! Остаются грузовые, но и они редки. Например, на Корсаков (о. Сахалин) оказия бывает, в среднем, раз в два года. Два года! «Регулярное морское сообщение с 14 портами России»! Также трудно дождаться теплохода на Чукотку или Камчатку. Можно уплыть только во Владивосток, в порт Восточный (г. Находка, в 100 км от Владивостока) или в Ванино. В эти три порта Большой земли суда ходят (иногда). К примеру, через три дня, 30 августа, придёт теплоход «Капитан Сергиевский», простоит ещё дня три и вернётся в порт Восточный. Есть ещё другой теплоход, «Капитан Цируль», но он отходит завтра рано утром, поэтому (если мы хотим уплыть) нужно приходить в полной готовности в порт завтра, часов в восемь утра.
Не желая упускать редкий случай, мы поблагодарили зам. капитана порта и отправились в Центр туризма, готовиться к отплытию.
ПОПЫТКА УПЛЫТЬ ПО-НАУЧНОМУ
Утром, в восемь утра, мы уже находились в воротах порта. Теплоход «Капитан Цируль» стоял у причала, груженый углём. Огромный кран, хватая «клешнёй» тонн пять угля зараз, сбрасывал этот уголь в подъезжающие «Камазы». Чтобы заполнить кузов «Камаза», достаточно было одного «черпака». «Камазы» подходили и уезжали один за другим, угля ещё оставалось очень много. Радуясь, что «Цируль» ещё не ушёл, мы направились в бюро пропусков (без пропуска в порт проникнуть сложно).
В бюро пропусков быстро без проблем «уговорили» пропуск — за 9300 на человека в порту можно получить легальный пропуск на день — и вошли через КПП на территорию порта. «Капитан Цируль» продолжал разгружаться. С трудом просочились между снующими туда-сюда «Камазами» и подошли к огромному, слегка покачивающемуся на волнах, борту теплохода.
— Здравствуйте! Куда плывёте?
— Никуда не плывём. На флоте никто не плывет — отвечал вахтенный матрос, — теплоход.
— Куда идёте? На Большую землю?
— Не знаем, может, на Чукотку пойдём, — отвечал матрос.
— Как на Чукотку? А когда будет точно известно?
— Потом!
Совершенно удивлённые, мы, лавируя между «Камазами» и стараясь не погибнуть — пять тонн угля на голову из ковша привели бы нас к смерти — мы выскочили из опасной зоны и осели неподалёку.
Ну вот! Как странно! Мы решили позавтракать, ожидая, когда ситуация с теплоходом прояснится. Вчера говорили: на порт Восточный, сегодня: может, на Чукотку… Что они там забыли?
Через два часа мы опять подошли к теплоходу. Спросили капитана. Нам отвечали: а зачем? Мы не скрывали, что хотим уплыть на Большую землю.
Вахтенный матрос опять предлагал Чукотку. Мы удивились.
Узнав у охраны, что пропуска будут действительны до конца суток, мы покинули порт. Других теплоходов на Владивосток пока не было.
Конечно, редкая оказия — Чукотка. Может быть, в три года раз. Когда ещё получится, Андрюха? Рванём на Чукотку? Когда тебе в институт, через три дня или через четыре?
ПОПЫТКА УЛЕТЕТЬ ПО-НАУЧНОМУ
Поняв, что дело с пароходами пока не продвигается, мы решили попытаться улететь из Магадана на Большую землю грузовым самолётом.
Сначала нужно добраться до аэропорта. Аэропорт, видимо, для удобства жителей, оттащили на 56 км от Магадана, почти как в Хандыге. (Грузы и пассажиры летают из одного и того же аэропорта.) От Магадана в аэропорт шла широкая асфальтовая дорога. Собственно, это первые километры Колымского тракта, только он здесь непривычно асфальтированный. С трудом успевая поднимать руку перед быстро проезжающими машинами (ух и отвыкаешь же от асфальтовых дорог!), мы достигли посёлка Сокол, где находился аэропорт.
Пообедав в рабочей столовой, я похитил оттуда столовую ложку. Свою ложку я потерял, и мне уже давненько приходилось пользоваться попеременно одной ложкой с Андреем. Поэтому, уважаемые читатели, кто поедет в Магадан, позвоните мне — я вам передам ложку, верните её, пожалуйста, в рабочую столовую, рядом с аэропортом «Сокол»!
Пообедав, мы шли вдоль забора и осматривали лётное поле, насколько можно что-то увидеть сквозь забор.
Лётное поле охранялось очень хорошо. Забор, колючая проволока, а главное — неясно, какой «борт» (т. е. самолёт) куда и когда летит. Решили, что проникать на лётное поле будем только тогда, когда узнаем конкретно, что летит и во сколько. С целью узнать мы отправились в здание аэропорта.
— Грузовые рейсы? Вон туда идите, там спросите, на складе, — ответили в справочной.
— Грузовые рейсы? Вон туда идите, там спросите, в авиакомпании, — ответили на складе.
— Рейсов нет! — твёрдо и немного грустно отвечал седой господин, президент ведущей авиакомпании «Магаданаэрогруз». — Нет, не будет.
На стене в офисе авиакомпании висело три объявления:
1) Расписание рейсов — примерно четыре раза в месяц самолёты на Большую землю (в Москву и Новосибирск), ближайший — 30 августа.
2) Послание, извещавшее, что долги авиакомпании достигли 2500000000 рублей и все их платежи перекрываются.
3) Объявление, что все рейсы отменены.
Огорчённые и слегка обрадованные, что не пришлось лезть через колючую проволоку, уговаривать лётчиков и т. п., мы решили покинуть аэропорт. Диспетчерская была недалеко, но вход в неё почему-то находился изнутри аэродрома. Так мы и не попали в неё. В общем, мы поняли, что улететь из Магадана тяжело, и даже если ведущая авиакомпания «Магаданаэрогруз», отправлявшая самолёты аж раз в неделю, обанкротилась, то другие авиакомпании, если они ещё действуют, отправляют и принимают самолёты ещё реже. А зачем могут летать самолёты в Магадан? Что возят сюда? Уголь, картошку — невыгодно; видимо, какие-то очень дорогие предметы, скажем, компьютеры. Значит, борт набит охраной, и даже если обратно летит порожняком, — пустят ли нас охранники? Маловероятно.
(Как и с тепловозами: машинист бывает и не прочь тебя взять, а охрана упрямится.)
Размышляя, мы совсем свели к минимуму вероятность улететь и отправились на трассу. На остановке стоял автобус «Сокол-Уптар-Магадан». Водитель сперва не хотел нас брать, но, так как автобус был почти пуст, согласился, с тем, чтобы я по дороге на Магадан рассказывал водителю интересные истории.
МУЗЕЙ
В Магадане имеется интересный краеведческий музей. В нём оказалось несколько экспозиций. Первая — история Магадана в старых фотографиях. Вот они, первые строители Магадана — вольные и не совсем, вот первые бараки, дома, первые километры Колымской трассы… Вторая экспозиция посвящена ГУЛАГу. Одежда, орудия труда заключённых, лозунги, плакаты («наглядная агитация»), фотографии, местные внутрилагерные газеты… Количество заключённых, одновременно сидящих на территории Магаданской области, превышало сто тысяч человек.
Третья выставка — лагерная живопись. В лагерях ведь содержались, среди всех прочих людей, и художники; некоторым из них «везло» — вместо общих работ они живописали победы социализма. Вот на одной картине идёт укладка Колымской трассы: по большому зелёному болоту с редкими деревцами кладут настил из брёвен, по ним — траву и гравий, всё это утрамбовывают, и сзади едет уже грузовичок с новым гравием. А на другой картине — караван судов, обвешанных сосульками, приходит среди зимы в бухту Нагаево, ведомый мощным ледоколом…
Мы осматривали музей до самого его закрытия, а когда настало 19 часов, покинули музей и направились опять в порт. Не зря мы же покупали пропуска: надо постараться узнать ещё что-нибудь.
ВТОРОЙ РАЗ В ПОРТУ
Опять едем в порт. «Капитан Цируль» уже разгрузился.
— Куда идёте?
— В Сан-Франциско! — отвечал вахтенный.
— Это точно?
— На флоте ничего точного не бывает!
Мы удивились. Другие матросы, видимо с «Цируля», бродящие по порту, подтвердили, что теперь теплоход собирается в Сан-Франциско.
Мы мысленно плюнули на «Цируля» и пошли смотреть другие теплоходы. «Капитан Дубницкий» стоял на приколе, как «Аврора», и плыть в ближайшие две недели никуда не собирался, хотя сам был из Владивостока. «Капитан Сыщиков», маленькое жёлтое судно, вообще оказался буксиром и плавал только в пределах порта. Контейнеровоз «Яна», стоящий далее, собирался через день-два плыть в порт Ванино (рядом с Советской Гаванью).
Я понял, что это классно. Узнав у вахтенного, куда идёт «Яна», я вернулся к Андрею, который ожидал меня неподалёку, и сообщил ему это. Надо было решить, договариваться ли с «Яной», идущей в порт Ванино, или ждать судно до Владивостока. Если мы придём в Ванино, то во Владивосток уже не попадём и должны будем проехать по всему БАМу, через Комсомольск-на-Амуре, Тынду, Северобайкальск. Андрей согласился, я, разумеется, тоже.
БАМ был неизведанной, таинственной дорогой без пригородного сообщения и вообще, по-моему, без какого-либо устойчивого сообщения. По полной программе БАМ никто из наших знакомых по-научному не проходил.
Выяснив нашу позицию по отношению к БАМу, я вторично отправился к «Яне» искать капитана. Капитан в это время решал вопросы погрузки, и беседовать со мной не собирался. Вместо капитана меня привели ко второму помощнику оного, весьма приветливому и разговорчивому разговорчивому моряку по имени, по имени… ну условно назовём его, Александр.
Андрей в это время сидел около теплохода на рюкзаках. Когда Александр проявил интерес к нашему путешествию, и достал хлеб, сахар и чай, я позвал Андрея. Оставив рюкзаки в порту, Андрей поднялся на борт и мы вчетвером (в той же каюте сидел, слушая наши разговоры, и другой моряк) сели разговаривать.
Александр сообщил нам множество полезных сведений. Мы узнали, куда и откуда ходят суда, как часто, сколько времени в пути, каковы сроки навигации… Также мы узнали о тоннеле, который, ещё при Сталине, строили заключённые между материком и Сахалином. Этот тоннель копали одновременно с двух сторон — из посёлка Лазарев и из посёлка Погиби — там, где между Сахалином и материком всего километров пять. Тоннели разошлись, Сталин умер, заключённых распустили — в общем, «ход» не был достроен. Александр с трудом нашёл этот ход, ибо местные жители скрывали его местонахождение («я знаю, но не скажу!» — говорил один старик). В «ходе» были даже как бы подземные камеры, но далеко наш новый знакомый не прошёл.
Узнав многое о судоходстве, мы поинтересовались, как насчёт гидростопа на Большую землю. Но гидростопом ведал капитан, а он говорить с нами не хотел. До начала погрузки разговоры о гидростопе не производятся. Нам посоветовали приходить послезавтра с утра, когда все проблемы разгрузки-погрузки улягутся и мы сможем поговорить с капитаном в спокойной обстановке.
НОЧЬ В КУСТАХ
Когда мы с Андреем окончательно напились чаю, а, кроме этого, и узнали массу полезных сведений по навигации, уже стемнело. Мы сошли с теплохода и увидели наши рюкзаки, целыми и невредимыми стоящие там, где мы их оставили. Несмотря на то, что я всегда оставляю вещи в самых странных местах, зная, что их не утащат, тайный уголок сознания периодически вопрошает: «ну как? уже спёрли?» — «Пошёл вон, провокатор,» — отвечаю я этому уголку сознания. И всё равно приятно, когда вещи твои целы.
Вышли из порта. В полутёмном автобусе ехали человек десять портовых рабочих. Вдруг я почувствовал на себе взгляды людей и оживление оных.
— О! это тебя по телевизору показывали? книжку написал?
Оказалось, я. Раздаривать книжки я не хотел, ибо их оставалось немного, а расхватали бы мигом. Но книжку мою хотели, и я записал адрес, пообещав прислать новую книгу, которая выйдет по итогам этого большого путешествия.