Мы решили позвать Ветку и отправиться в первый большой полет при свете дня.
Но Ветка прикатила сама. Она позвякала у калитки велосипедным звонком и крикнула:
— Видели, какой змей летает?!
Мы расхохотались. «Змей»! Вот потеха! Значит, правда, похоже!
— Вы чего? — удивилась Ветка.
— Это не змей! — радовались мы. — Не змей! Понятно?
— Как это не змей? Смотрите сами. Да не туда смотрите! Вон там!
Мы озадаченно повернулись.
На фоне кучевых солнечных облаков парил пестрый прямоугольник с тонким раздвоенным хвостом.
Сначала он не верил. Ну а кто поверил бы?
Даже когда мы принесли свернутый в трубу ковер и расстелили среди одуванчиков, которым порос двор, Ветерок улыбался понимающе и чуть виновато. Он словно говорил:
«Я вижу, что вы шутите, вы хотите меня развеселить. Но зачем уж так сильно стараться? Даже ковер притащили... »
— Садись, — сказал Виталька.
Ветерок неловко улыбнулся, шагнул с крыльца на ковер и сел.
— Не пугайся, — предупредил я.
Мы поднялись на полметра и пошли бреющим полетом, поднимая за собой вихрь из семян одуванчиков. Ветерок не крикнул, не бросился с ковра. Только ресницы у него распахнулись широко-широко, и он крепко взял меня за локоть.
Это был замечательный день, Это был праздник в честь того, что у нас появился новый друг. Праздничными казались трава, солнце, пухлые облака и шумливые кусты рябины у забора. И все на свете. В нас кипела радость. Мы летали над широким двором, выписывали сложные фигуры, несколько раз взмывали с крыши в высоту, прошитую горячими лучами. Ковер-самолет неутомимо носил на себе нас четверых.
Лишь одно слегка огорчало нас: у Ветерка не получалось управление ковром-самолетом. У Ветки это тоже не получалось, но она и не горевала нисколечко, а Ветерок расстраивался. Он снова и снова пытался заставить лететь ковер как надо, но тот или скользил куда-то вбок, под забор, или просто едва приподнимался и падал.