— Ничего, — утешали мы с Виталькой Ветерка — Привыкнешь и научишься.
— Научусь...
Наступил светлый вечер
Это, наверно, красиво звучит: «светлый вечер». Но нам хотелось, чтобы он был потемнее. Нам нужно было добраться до городского сада и устроиться среди густых березовых крон перед эстрадой. Оттуда мы отлично посмотрим весь фильм
Того, что среди веток могут оказаться другие зрители, мы не боялись. Стволы берез были прямые и гладкие, с земли по ним не заберешься.
— Пора лететь, — сказал Виталька.
Мы уселись на ковре. Ветка строго следила, чтобы Ветерок не нарушил запрета и не ступил случайно на землю. Он не нарушил: как и днем, прыгнул со ступеньки прямо на ковер.
Пришлось лететь над самой землей, выбирая тихие переулки. Хвост мы свернули и уложили на ковре, чтобы не цеплялся за траву. Несколько раз при виде прохожих мы приземлялись и делали вид, что просто играем. Прохожие пожимали плечами: что за игры на ковре посреди улицы? Наконец мы ловко взлетели на крышу трехэтажного дома, который стоял через дорогу от сада. Оттуда, выбрав момент, стремительно пронеслись над мостовой, над чугунной решеткой, кустами, клумбами и врезались в чащу березовых веток.
Мы оказались как в зеленом шалаше. Земли не было видно сквозь заросли. А вверху между листьями светлело небо. Экран закрывали от нас ветви, но мы слегка продвинулись вперед, и все получилось как надо.
Начался фильм...
Дом был непохож на деревенскую избу. У него были широкие окна, точеные перильца у крыльца, двери с деревянными украшениями.
Они были приоткрыты. И мы осторожно шагнули через порог,
В дощатых сенях было пусто, лишь на рассохшейся кадушке сидела коричневая бабочка. Когда мы вошли, она вылетела в солнечную щель. Мы шагнули в кухню. Здесь разевала темную пасть русская печь, выложенная по верху зелеными изразцами. В углу валялись некрашеные табуретки, На широком столе сидел серый зверек. Мы не успели его разглядеть: он стрелой вылетел в разбитое окно. На столе осталась шелуха каких-то семечек.
Мы на цыпочках обошли комнаты. Их было две. Половицы мягко прогибались под ногами. На них желтели под солнцем остатки краски. В комнатах сохранилась кое-какая мебель: ржавая кровать, облезлые стулья, книжный шкаф с побитыми стеклами. Шкаф был на полметра отодвинут от стены, будто его пытались унести из дома, а потом бросили,
Я хотел заглянуть за шкаф, но в это время за окнами прокатился железный гул. Нервы у нас были слегка натянуты, и мы вздрогнули. Гул донесся опять, и в окнах потемнело. В углах на паутине погасли золотые точки.
Мы выскочили на крыльцо. Из-за деревьев накатывала синяя туча. Она проглотила солнце, и только узкие прямые лучи его вылетали из-за облачного гребня. Гребень золотился. Он был косматый и быстро двигался.
— Ковер! — крикнул я.
Мы стремительно скатали ковер-самолет в трубу и втащили в дом. И правильно сделали. Тут же по верхушкам травы, по крыльцу и стеклам защелкали крупнокалиберные капли, а затем ударил ливень. Он с такой силой грянул о крышу, что в доме загудело, как в барабане. Потом сквозь темноту ливня пробилась розовая вспышка, и грохнуло так, что мы схватились за уши и тихо присели у стены.
— Вот это попались, —прошептал Виталька.
— Может, скоро кончится? — неуверенно сказал я и присел еще ниже, потому что грохнуло сильнее прежнего.