– Вот и пусть сам придет! – обрадовался рыцарь. – Мне, главное, с моими хлопотами справиться.
– А тебе кого лучше? – поинтересовался Кот. – Дракона огнедышащего, оборотня ночного или войско несметное?
– Если дракона – то маленького, если оборотня – то дохлого, а если войско – то крохотное. А то, если король сам не управится, он меня воевать пошлет.
– Ладно, будет тебе войско несметное, но мелкое, – пообещал Кот. – Только отпусти меня скорей, а то шкуру мне попортишь.
Вернулся дон Пирамидон во дворец и доложил королю, чтобы, мол, к вечеру ждал неприятеля, к войне готовился.
Вызвал Сам-Сусам своих рыцарей, народное ополчение с вилами да косами возле замка построил и начал ждать. Час прошел, два прошло… Хотел король уж палача звать, чтобы дона Пирамидона примерно наказать за обман Величества, но вдруг земля зашевелилась, образовалось в ней множество норок, а из них гномики полезли, маленькие, не больше пальца каждый. Король тут же приказал всем в атаку идти, но гномики юркими и ловкими оказались – ни копьем, ни мечом в них не попадешь, и даже от конских копыт легко уворачивались. А потом как залезут рыцарям под латы, а народу под одежку и давай всех щекотать. Не прошло и минуты, как всё войско, всё ополчение и сам король по земле катались, хохотали и взвизгивали. А потом все побежали подальше от дворца.
Гномики заметили, что королевское войско разбегается, и снова на землю посыпались, чтобы потом далеко не ходить, друг друга не искать.
Собралось всё воинство Сам-Сусама верстах в десяти от замка, а обратно идти никто не хочет – все гномиков боятся. Тут король и объявил всем подданным:
– А кто сумеет с таким ловким неприятелем управиться, тому полцарства и принцессу Таню в жены!
Но идти воевать всё равно никто не хотел. Только славный рыцарь дон Пирамидон, как про Таню услышал, решил рискнуть – хоть посмотреть, что же там в замке творится. Ведь убежать-то никогда не поздно. Тем более что сама принцесса в замке осталась, а ради нее рыцарь на любой подвиг готов был.
Прокрался он потихоньку к замку, в ворота вошел. А кругом тишина – ни людей, ни гномиков, ни кошек, ни собак. Только в окнах у принцессы свет горит, и музыка играет.
Обнажил дон Пирамидон свой острый меч, кинулся вверх по лестнице принцессу спасать и предлагать ей руку и сердце. Теперь-то уж, думает, не сможет она ему отказать, раз сам король обещал… Ворвался он в гостиную принцессы, мечом машет, железом гремит, ногами топает.
– Славный рыцарь, с каких это пор вам позволено ко мне без стука вваливаться? – поинтересовалась принцесса.
Осмотрелся дон Пирамидон и видит: сидит принцесса в кресле посреди гостиной, а вокруг на коврах блюда стоят со всякими изысканными кушаньями, гномики каждое обступили и угощаются, а фрейлины только успевают блюда менять.
– Я спасать вас пришел! – вскрикнул рыцарь. – Мне король обещал…
– …полцарства и принцессу в жены, – закончила за него Таня. – А меня и спасать не надо. Эти гномики такие милые. Я их в гости пригласила. Мне-то воевать ни к чему. Я всегда с той ноги встаю, не то что папа.
С днем рождения, дракоша!
Как-то раз славному рыцарь дону Пирамидону захотелось стать королем. Но на его родине, в Барабании, король уже был, и свергать его было делом слишком хлопотным. К тому же королевская дочка принцесса Таня могла обидеться так, что никакими подарками не умаслишь.
Нацепил на себя дон Пирамидон самые блестящие доспехи, шлем с широким забралом, чтоб его кривого носа не было видно, и пошел в тринадцатый раз Тане руку и сердце предлагать. Заходит он к ней, а та с фрейлинами и пажами в куклы играет.
– Моя дорогая принцесса! – воскликнул рыцарь, припав на колено.
– Ну, началось… – прошептала принцесса старшей фрейлине на ушко. – Нету никого прекраснее меня, и без меня ему жизнь не мила, и уходит он в боевой поход, чтобы там геройски погибнуть, а мне потом стыдно станет…
– Моя дорогая принцесса! – продолжил заранее подготовленную речь дон Пирамидон. – Нету никого прекраснее вас, и без вас мне жизнь не мила, и ухожу я в поход, чтобы добыть себе королевство. А то принцессам за простых рыцарей замуж выходить не положено, и придется мне стать королем.
– За королевством?! – заинтересовалась принцесса. – Хотя зачем мне королевство… У меня уже есть.
– Я ухожу за Синие горы и Темные леса, по пути сокрушая злобных троллей и драконов!
На самом деле до Синих гор был всего-то день пути, а Темные леса были не такими уж темными. Троллей во всей округе уже лет сто не встречали, а все драконы, живущие поблизости, были не такими уж злобными и вообще заняты были своими семейными делами. Но Таня об этом не знала. Она захлопала в ладоши и сказала радостно:
– Знаете, рыцарь, я, пожалуй, поеду с вами. Уж больно хочется на троллей посмотреть и на драконах покататься.
Вообще-то, рыцарям полагалось воевать в одиночку и никакого войска за собой не водить, но разрешалось иметь оруженосцев. У дона Пирамидона их было сотен пять, и они всюду следовали за ним, а иногда даже за него воевали, когда самого рыцаря в сон клонило или ему просто неохота было. А сам сражаться он не сильно любил, всё боялся свои лучшие доспехи попортить.
Старый король не отпустил бы свою дочь неизвестно куда на ночь глядя с каким-то рыцарем, но она, как обычно, сбежала из дворца, взяв карету первого министра, который был таким добрым, что ни в чем принцессе не отказывал. Но он очень за нее беспокоился и поэтому приделал к подбородку фальшивую бороду, переоделся кучером и сам сел на козлы – лошадьми править. Знал он, что путешествие может оказаться опасным, но боялся только одного – как бы принцесса его не узнала.
За ночь добрались до Синих гор. Принцесса всю дорогу проспала, да и дон Пирамидон на крышу кареты забрался, калачиком свернулся да и заснул богатырским сном. Что-что, а сон у него и впрямь был богатырским. А вот оруженосцы к утру из седел валились от усталости. Как только солнце взошло, слезли они с коней, да кто где стоял, там и спать завалились. А дон Пирамидон и принцесса как раз проснулись.
– Ой, а что ж это они все спят? – спросила Таня, глядя на рыцаря, продирающего глазки. – А вдруг на нас какое-нибудь чудище нападет?!
– Но я же с вами! – воскликнул дон Пирамидон, – Вы же знаете, что я самый бесстрашный из всех рыцарей королевства!
Министр, сидя на козлах, только хмыкнул, он-то всё знал о храбрости дона Пирамидона.
А тем временем недалеко от вершины одной из Синих гор произошло ужасное событие… Как известно, драконы высоко в горах вьют свои гнезда – плетут этакие корзиночки из столетних еловых стволов.
Так вот – мама-дракониха улетела на охоту, а в это время дракончик задумал из яйца вылупляться. Этому его никто не учил, и скорлупу он начал пробивать не головой, как положено, а лапками. А как лапки на воле оказались, он сразу начал прыгать, да из гнезда-то и выпрыгнул. И покатился он вместе с яйцом вниз, в ту самую долину, где дон Пирамидон перед принцессой храбрился, рассказывал о том, как он в одиночку пятерых вампиров завалил. Тут яйцо до них и докатилось. Дракончик чихнул, и скорлупа рассыпалась возле самой кареты. И хоть был он младенцем-несмышленышем, а карете той размером никак не уступал.
– Ой! Дракон! – обрадовалась Таня. – Можно я его поглажу?
А дон Пирамидон хоть и испугался, но раз принцесса рядом была, сразу в бой кинулся, на ходу из чехла новое копье доставая. Но, как известно, чих никогда не приходит один… И дракончик чихнул снова, да так, что рыцаря на полсотни локтей отбросило. Упал он на верстовой камень, что у дороги лежал, да и помял все свои доспехи. А оруженосцы так и не проснулись, видно, за ночь умаялись.
Тут министр, бороду к самому носу подвинув, к принцессе подскочил и говорит:
– Ваше Высочество! Скоро его мамаша прилетит, и тогда нам всем не поздоровится! Давайте быстренько назад вернемся, а с ней пусть дон Пирамидон разбирается, раз он такой храбрый.
– Нет уж, – ответила Таня, – если птенчик из гнезда выпал, надо его обратно вернуть.
Начала она в оруженосцев камушки кидать, чтобы разбудить их побыстрее. Как ни крепко они спали, но с принцессой даже во сне не поспоришь. Повскакивали они и сразу же за работу взялись. Сначала будку с кареты свалили, на ее место дракончика пристроили, лошадей распрягли, сами за оглобли схватились. Так и тронулись в путь к драконьему гнезду. Оруженосцы повозку тянули, кучер-министр, сидя на козлах, на них покрикивал, если не туда сворачивали, принцесса дракончика по головке гладила, чтобы тот не ворочался, а то повозка перевернуться могла. А дон Пирамидон, опираясь на обломок копья, ковылял сзади, думая о том, что в таких мятых доспехах ему никакого королевства не завоевать, а если и завоюет, то все подданные будут на него пальцем показывать и смеяться.
А когда до гнезда не больше версты осталось, дорога кончилась, и оруженосцы дракончика на себе дальше потащили, только всё оружие им побросать пришлось. Но до возвращения драконихи успели они младенца в гнездо вернуть.
Когда дракончика на место посадили, Таня напоследок его по головке погладила, и тут-то у него глазки раскрылись. Увидел он принцессу и лизнул ее от души шершавым язычищем, так что она чуть было чувств не лишилась, но кучер ее вовремя подхватил. Успела она только на прощание ручкой помахать и крикнуть:
– С днем рождения, дракоша!
Возвращаться под гору было легче… Повозка сама вниз катилась. Оруженосцы оружие собирать не стали, мол, не на войну идем, а домой возвращаемся. Принцесса рядом с кучером сидела, тут же рядом и дон Пирамидон лежал, постанывая да покряхтывая.
– А вы заметили, Ваше Высочество, – говорил он слабым голосом, – как храбро я бросился в бой, защищая Ваше Высочество?!
– А как же, мой дорогой рыцарь, – отвечала Таня вежливо. – Только, наверное, мне придется запретить своим фрейлинам чихать в вашем присутствии…
Сон принцессы Тани
Старый король Сам-Сусам ушёл в очередной отпуск и отправился к Южным морям погреть на золотом песочке свои старые кости, взяв с собой половину свиты. Он бы взял и вторую половину, если бы принцесса Таня не отказалась его сопровождать, заявив, что хоть она уже очень большая девочка, но старых костей у нее пока нет и греть ей на золотом песочке совершенно нечего. Так и пришлось кучу народу оставлять в столице – за принцессой приглядывать. Но в королевском дворце было столько комнат, закоулков, тайных ходов, что никаких глаз не хватило бы за Таней уследить.
Однажды утром первая фрейлина донна Дуся пошла будить принцессу и вместо Тани обнаружила на кровати записку: «Милые придворные, не волнуйтесь. Мы с моим конем Борькой отправились погулять. Через недельку, может быть, вернёмся…»
Никто не стал поднимать по тревоге дворцовую гвардию – все знали: Таня неуловима, а Борьку не догонит ни один другой конь в королевстве…
У Северных ворот принцессу ожидали два рыцаря – дон Кост-Юм и дон Мак-Кинтош, которые избрали Таню дамой сердца и все ее капризы исполняли. А если кто сомневался, что Таня всех прекрасней и милей, – тех они вызывали на поединок.
– К вашим услугам, принцесса! – сказал, припав на колено, дон Мак-Кинтош.
– Приказывайте, прекраснейшая! – геройски воскликнул дон Кост-Юм. Это было очень рискованно, ведь Таня могла приказать всё что угодно, например, достать птичьего молока или поймать ей маленького дракончика.
– Поедем в город Колдунов! – решительно сказала принцесса. – Я там ни разу не была.
– Но, Ваше Высочество, – изумился дон Мак-Кинтош, – там же вас могут превратить в лягушку. Этим колдунам закон не писан!
– Значит, это будет самая прекрасная в мире лягушка, – заявила Таня и пришпорила коня Борьку. Верным рыцарям ничего не оставалось делать, как последовать за ней.
Город Колдунов, вообще-то, городом не был. Колдуны жили в огромном ущелье среди Гремучих Гор, по которому стекала в долину река Гремучка. Колдуны никого к себе не пускали, а кто пытался нарушить их покой, тех превращали в лягушек, ящериц и пауков, а одного рыцаря из Барабании, дона Пар-Дона, вообще в крокодила превратили. Посадили его на цепь – вход в ущелье стеречь, пообещав через двести лет, если верно служить будет, опять в рыцаря превратить. Вообще-то, немало находилось любопытного народу – так что вся округа у Гремучих Гор так и кишела ящерицами, лягушками и пауками.
Дон Мак-Кинтош скакал впереди, и вся эта живность с писком разбегалась из-под копыт его верного коня. А у самого входа в ущелье огромный крокодил, гремя бронзовой цепью, бросился наперерез принцессе и ее рыцарям.
– Стой! Кто идёт? Стой! Кусать буду! – рычал крокодил.
Дон Мак-Кинтош был бесстрашным рыцарем, но старался, чтобы все поединки велись по правилам.
– Дон Крокодил, – воскликнул он, – скажите, до превращения вы были простолюдином или благородным рыцарем? Если вы – рыцарь, я проткну вас копьем, а если – простолюдин, вам придётся отведать моей плётки!
– Колдуны сделали мне такие челюсти, что я могу спокойно жевать рыцарские доспехи, ответил крокодил, – но вы меня так оскорбили, что я даже грызть вас не буду. Проходите… Пусть вас превратят в мокрицу – вам же хуже.
Крокодил вильнул хвостом и помчался прочь.
– Попадись мне, ящерица! – крикнул ему вслед дон Мак-Кинтош.
– Ваше Высочество, может, не стоит рисковать… – благоразумно заметил дон Кост-Юм. – Нас-то ладно, а вот если из вас каракатицу сделают…
– Я принцесса, – сказала принцесса, – и значит, я капризная и своенравная и ни в чём себе отказать не могу. А если мне угрожает опасность, на то у меня и верные рыцари…
У самого входа в ущелье Танин конь Борька начал брыкаться и тревожно ржать.
– Принцесса, мы осмотрим дорогу! – крикнули рыцари и умчались вперед.
Борька тем временем, яростно взбрыкнув, сбросил с себя бедную принцессу, которая упала на землю и тут же потеряла сознание, а конь бросился вдогонку за рыцарями.
Очнулась Таня, когда уже стемнело, в небе горели звезды, каждая размером с грецкий орех. Но горькие слёзы заливали ей глаза, и она не видела звёзд.
– Принцесса, вы живы? – послышался шёпот из темноты.
– Ой, кто это? – не забывая всхлипывать, пробормотала Таня.
– Это я – Борька… – Выползшая из-за скалы круглая луна осветила длинногривого коротышку. – Меня колдуны превратили в человека. Это людей они превращают во всяких каракатиц, а животных – в людей.
– А где кони моих рыцарей? – прохныкала принцесса.
– А что кони… Они рады-радёшеньки, что столько железа на себе таскать не надо. Отряхнулись и ушли среди людей жить… А вот рыцарей, донов, значит, ваших, – одного в скорпиона превратили, а другому повезло – в кролика… И вас бы, моя хорошая, превратили бы в какую-нибудь курицу, если бы не я… А теперь садитесь на меня по старой памяти – и домой. А то папенька ваш ругаться будут, казнит еще кого-нибудь сгоряча.
– Нет уж! – решительно сказала Таня, вытирая остатки слез. – Надо рыцарей выручать – они меня сколько раз спасали…
Борька молча схватился за голову, но по прежнему опыту знал, что спорить с Таней невозможно – можно плётки отведать.
Было темно и страшно. Борька с принцессой упорно шли вперёд, чем дальше, тем медленнее – страх усиливался, а Танино упрямство ослабевало. Вдруг, гремя цепью, из-под лежащего камня выполз крокодил. Глаза его светились в темноте, как два фонарика, и огромные белые зубы задумчиво скрипели. Было, конечно, страшно, но Таня и Борька уже так натерпелись страха, что бояться дальше сил у них не было.
– Грызть я вас не буду… – хрипло сказал крокодил. – Потому что среди вас есть принцесса… Принцесса, если ты пойдёшь дальше, и себя погубишь, и не поможешь никому. Садись на меня, и я отвезу тебя туда, где есть Сила, которая поможет тебе и всем нам, безвинно превращённым.
– Без Борьки никуда не поеду! – заявила Таня.
– Ладно, садитесь оба – мне всё равно, – ответил крокодил и подставил свою пупырчатую спину, звонким ударом челюсти перекусив цепь.