– Что «так»? – переспросил Кир, чтобы родители не заметили, что он испугался.
– А «так» это значит то, что если ты не хочешь ехать, можешь не ехать. Мы с мамой поедем вдвоем, однако в Москве без надзора мы тебя не оставим. В общем, выбирай, где ты проведешь каникулы – у тети Вали под Саратовом или с нами в Риме. Я все сказал.
Отец работал юристом лет двадцать, а то и больше, поэтому любил предельно точные формулировки.
– В Рим, – согласился Кирилл, чувствуя, что в предоставленном ему выборе содержался некий изъян, но не будучи в силах сделать с этим что-либо. Спорить с отцом – себе дороже.
После ужина Кирилл пошел к себе и первым делом заглянул в почту. Ящик был пуст. «Может, оно и к лучшему?..» – подумал он, включая в наушниках музыку.
Письмо пришло только на следующий вечер.
Глава 4
Вечный город Рим
Конец четверти оказался весьма предсказуем. Большая часть троек, среди которых, словно нарочно, затерялись несколько пятерок, укоризненный взгляд классной – а ведь мог бы учиться гораздо лучше! – и свобода!
Предстоящая поездка все больше захватывала воображение Кирилла. Несколько последних вечеров он сидел дома, читая об этом удивительном и действительно вечном городе, покорившем когда-то половину мира, и словно наяву видя блеск шлемов и коротких мечей, алые плащи чеканящих шаг солдат-легионеров.
Отец, пару раз заставший Кира за разглядыванием картинок, изображающих батальные сцены времен Римской империи, довольно ухмыльнулся. Он явно был рад, что сын сидит дома, занимаясь почти что делом вместо того, чтобы шляться по двору в сомнительной компании и бренчать на гитаре. Кирилл не раз слышал от отца выражение «римское право» и знал, что тот, как юрист и человек, любящий порядок, очень уважает империю. Рассказы о великом Риме сопровождали Кирилла, наверное, с самого детства – с тех пор, когда отец счел необходимым просвещать своего отпрыска. Но сам он смотрел на него совсем другими глазами. Они с отцом все же совершенно разные, и за одними и теми же фактами видят каждый свое. Взять те же завоевательные походы в Галлию. Для отца они – необходимость, связанная с развитием империи, накопление и расширение сферы влияния, для него – неудержимость молодой крепкой силы, которой тесно в узких рамках. Кирилл и сам иногда чувствовал нечто подобное, и тогда появлялись его песни.
«Интересно, каков этот город на самом деле?» – думал Кирилл, глядя на карту, заботливо указывающую туристам все возможные достопримечательности.
– Кирилл! Возьми трубку! Тебя! – заглянула в комнату мама.
Он нехотя взялся за телефон.
– Салют! Ну что, пакуешь чемоданы? – раздался в трубке Сашкин голос. Он всегда словно торопился, и слова набегали друг на друга, сталкивались в воздухе.
– Ага. Типа того. Что звонишь?
Сашка не обиделся. Он вообще никогда не обижался.
– Так, хотел новости рассказать. Если тебе интересно… – приятель сделал многозначительную паузу.
Кириллу были не то чтобы слишком интересны его новости. Он вздохнул, смиряясь с неизбежным:
– Ну давай.
– Я о Дашке! – пояснил Санек, будто это вообще требовало пояснений. – Все-таки она на тебя крупно обиделась.
– Да? – Кирилл рассеянно пошевелил мышкой, возвращая на экран изображение карты. – А я и не заметил.
А ведь она действительно давненько не попадалась ему на глаза! Вот бы обижалась подольше. И чем дольше – тем лучше, спокойнее.
– Мы с ней вчера в кино ходили, а потом целовались в подъезде. Ты точно не против?
И непонятно, то ли Сашка и вправду беспокоится, то ли просто хвастается. Впрочем, скорее второе.
– Совсем не против! – засмеялся Кир. – А очень даже «за». Забыл, кто тебе первое свидание устроил?
– Тогда… я хотел попросить… – Сашка замялся, – ты ей и дальше надежды не давай, а то девчонки… они такие…
– «Сердце красавицы склонно к измене!» – пропел Кирилл, подражая басу оперного певца.
– Типа того, – хихикнул приятель. – К тому же, если нас сравнивать, понятно, кого она выберет. Ты у нас звезда, и девчонки тебя любят.
Кириллу стало неприятно, к тому же он опять не понимал, что это – грубая лесть или скрытая издевка. Сашка иногда раздражал его, однако ссориться с ним было нельзя – хотя бы из-за всегда доступной квартиры. Где еще им собираться, если не у Сашки?!
– Это все новости? Извини, я сейчас занят, – сухо ответил Кир, наугад щелкая по какой-то достопримечательности. Церковь францисканцев со склепом, украшенным скелетами монахов – надо же, как любопытно!
– Ну давай, римлянин, счастливо!
К Сашке вернулись былая бравада и хорошее настроение.
Кирилл положил трубку и с минуту смотрел на экран. Зайти, что ли, в дневники, посмотреть, что нового…
* * *Перелет Москва – Рим. Всего несколько часов в дороге, и вот перед ним Вечный город, ставший легендой. Как странно бродить по его узким улицам, прикасаться рукой к холодному камню зданий, о которых читал, постепенно, словно еще не веря самому себе, осознавать, что все это – на самом деле.
Город увлек Кирилла, поразил и тут же безоговорочно влюбил в себя.
– Ну вот, а еще не хотел ехать, – посмеивался довольный папа. – Я ведь плохого не посоветую. Вот, кстати, и про институт подумай. Потом еще мне «спасибо» скажешь.
Но Кириллу было не до споров. Он довольно быстро понял, что не попадает в неторопливый ритм, избранный родителями. Ему хотелось большего: долгих прогулок, больших впечатлений, его гнало вперед чувство, сродное чувству голода: больше, больше, больше. Город манил за собой, увлекая в лабиринты улиц, сверкал отраженным в стальной воде Тибра по-летнему ярким солнцем.
Стоя там, у великой реки и глядя на носящихся над водой крупных чаек, Кирилл чувствовал, как неслышимая, но мощная мелодия наполняет его, бьется в ушах вместе с биением пульса. И легко, будто дыхание, у него родились строки:
Слова еще звучали у него в ушах, когда Кирилл почувствовал прикосновение к плечу. Вздрогнув, словно его разбудили посреди сладкого сна, он обернулся.
Перед ним стояла девушка – невысокая, стройная, с кудрявыми каштановыми волосами по плечи, выразительным красивым лицом и совершенно необыкновенными зелеными глазами.
– Ciao! Lei parla il italiano? [4] – спросила она, а зеленые глаза так и искрились смехом.
– No. Only English. Ore Russian of course, [5]– ответил Кир, несколько сбитый с толку неожиданным появлением энергичной незнакомки.
– О!.. – Она легко перешла на английский. – Так ты русский? Никогда не была знакома с настоящим русским! Как интересно!
– Москва, водка, балалайка, медведи, – с готовностью подсказал Кирилл.
Девушка засмеялась. «Очень хорошенькая. Очень», – машинально отметил он.
– Не обижайся! – Отсмеявшись, она откинула волосы с лица, продемонстрировав изящную руку с тонким запястьем и длинными пальцами. – Я сама – продукт двух культур, и во мне их худшие части.
– Неужели? – Кирилл не знал, как реагировать на эту смешливую, подвижную, как ртуть, девушку. Она даже на месте не могла стоять спокойно – пританцовывала, щелкала пальцами и, казалось, каждую секунду готова была сорваться и унестись прочь – так же неожиданно, как и появилась.
– Да-да! – Она с готовностью закивала, и волнистые пряди опять упали ей на лицо. – Мой отец итальянец, а мама француженка. Поэтому я влюбчива, вспыльчива и легкомысленна.
– Последнее – это точно, – подтвердил обескураженный Кир. – И не боишься разговаривать с незнакомцем? Вдруг я бандит? Слышала про русскую мафию?
Девушка снова засмеялась.
– Ты шутник, а не бандит, – заявила она, перекатываясь с носков на пятки. – И я не боюсь тебя. Вон там, посмотри, стоит моя компания. Я поспорила с ними на шоколадку, что подойду к тебе и заговорю. Ты любишь шоколад? Пойдем, я познакомлю тебя с друзьями. Я, кстати, Софи. А ты?
– А я – Кир.
– О… Кир… – завороженно повторила она. – Какое красивое имя… Ну пойдем же! Романтическая грусть – это, конечно, здорово, но зачем отказываться от общения с хорошей компанией?
Компания Софи состояла из двух парней и двух девчонок. Все они приехали из разных стран. Голубоглазая Милена – из Югославии, симпатичная блондинка Джина – из Америки, Стив – из Англии, а Марио был итальянцем. Все, кроме Марио, сносно общались по-английски. Марио то ли плохо владел этим языком, то ли по природе являлся неразговорчивым, но основную часть времени он молчал, а прежде чем сказать что-либо, долго думал, сосредоточенно сдвигая брови.
– Он из Милана, – пояснила веселая Софи, словно это что-либо объясняло. И, увидев недоуменно поднятую бровь Кира, все же пояснила: – Здесь, в Италии говорят: «Он из Милана», когда парень слишком тормозит.
– А у нас бы сказали: «Он из Эстонии или из Финляндии»! – обрадовался Кир.
– Почему это из Финляндии? – обиделась Милена. – У меня парень из Финляндии. И вовсе не тормозной, а очень даже наоборот.
– О! Так, может, он только притворяется финном, а на самом деле он – наполовину француз, наполовину итальянец?! – пошутила Софи, и вся компания, кроме Марио, засмеялась.
Киру ребята понравились. Оказалось, что все они так или иначе занимаются искусством и приехали сюда по делу. Софи, например, готовила в своем колледже работу по периоду Возрождения.
Весь день они прогуляли вместе. Ребята, знавшие Рим весьма неплохо, показывали достопримечательности и рассказывали не хуже гида. Под вечер они сидели все вместе на ступенях какого-то старого собора и болтали обо всем на свете – об искусстве, истории, учебе – всех тех важных и незначительных вещах, которые только приходят в голову в теплый погожий вечер, когда на небе сияют яркие звезды и висит перевернутая половинка луны.
– Софи, спой, – вдруг попросила Джина и, обернувшись к Киру, восторженно добавила: – Ты же еще не знаешь, как она поет!
– запела она по-французски.
Голос у Софи оказался действительно приятным. Немного хрипловатый, он звучал в подступающей темноте притягательно и загадочно.
Допев, Софи с ожиданием посмотрела на Кира.
– Здорово, правда здорово, – заверил он. – Можешь мне поверить, я сам музыкант.
– Правда? – оживилась Софи. – Так спой что-нибудь! Ну давай!
Досадуя, что под рукой нет гитары, Кирилл запел:
Ребята слушали молча, и даже смешливая Софи стала серьезной и вдруг положила свою руку на руку Кирилла.
– Здорово, спой еще! – попросила Милена, когда Кир закончил.
– Да, – горячо поддержал Стив, – круто, спой еще!
А Марио промолчал. Насколько Кир заметил, тот неровно дышал к Софи, ходил за ней, снося все ее насмешки, и, кажется, теперь еще более замкнулся и напрягся, чувствуя, что…
Кир взглянул на девушку – сейчас, в полутьме, он не четко видел ее лицо, но улавливал лихорадочный блеск загадочных зеленых глаз.
– Спой, пожалуйста, еще раз! – попросила Софи, глядя ему в глаза.
«Эх, – подумал Кир, – будь что будет. Пока рано беспокоиться и загадывать».
И он снова запел, с удивлением слушая присоединившийся к нему хрипловатый голос.
– Ор’ол ш’естова льегионэ, ор’ол ш’естова льегионэ, – старательно выводила Софи.
А над ними было глубокое темное небо, и вечные звезды, наклонившиеся к самой земле, чтобы услышать их, и ласковый ветер, касающийся щек своей невесомой упругой рукой, развевающий непокорные волнистые пряди волос сидящей рядом девушки.
Музыка, звезды, Рим… Что еще надо?..
Но Кир отчего-то снова подумал о ней. О смешной неуклюжей девушке, оставшейся там, в далекой Москве. Почему? Да кто же знает…
Все дни Кирилл проводил со своей новой компанией.
– Кир, ты совсем нас забросил! – укоряла мама.
– Да ладно, оставь его в покое. Кириллу интереснее со своими ровесниками, чем с нами, – вставал на его сторону умный папа-юрист. – К тому же, сразу видно, ребята хорошие, серьезные. Не то что твои московские знакомые, – это, разумеется, уже сыну. – И заметь, успешные ребята: учатся, стажируются, готовятся стать достойными членами общества.
Кирилл так и чувствовал, что отец такой добрый неспроста. Но римские друзья нравились и самому Киру. Было здорово смотреть альбомы по искусству, сидя на ступеньках собора Святого Петра, или шляться по городу, но он уже скучал по своей прежней компании: по Женьке, Димке и даже по Саньке. Ему не хватало долгих репетиций, громких споров и коротких перекуров у высокой форточки. А еще он соскучился по смешной неуклюжей девчонке, свалившейся однажды с концертного стула, той девчонке, что бросилась на него фактически с кулаками… Все-таки до чего же она непохожа на остальных!..
Вот взять, к примеру, Софи. Она нравилась Киру – самостоятельная, умная и очень красивая. Если бы он выбирал сознательно, то, конечно, выбрал бы ее, и родителям она сто процентов бы понравилась. Но все дело в том, что выбирать сознательно не получалось: сердце отчего-то оставалось совершенно равнодушным. Может, от этого Кир иногда чувствовал себя неловко в новой компании. Софи – не Дашка, не нужно давать ей лишних надежд, но ведь и не скажешь же прямо: «И не рассчитывай, ничего у нас с тобой не будет». О таком просто не заговоришь. Вот черт! Кажется, он опять запутался.
Сегодня, как в другие дни, родители отправились развлекаться по своей программе (музей классического искусства, ресторан, короткая прогулка, опять ресторан), а Кир – шляться вместе со своей пестрой компанией.
Они дурачились и смеялись, стоя у фонтана Треви, среди разномастной толпы туристов, а американка Джина не переставая щелкала фотоаппаратом. Вечером, сидя в дешевой пиццерии, они просматривали фотки. Фонтан Треви. Софи смеется, прижавшись к плечу Кира. Мост перед Замком Святого Ангела. Софи держит Кира за руку. Набережная Тибра. Софи и Милена, сидя на парапете, уплетают мороженое, парни стоят рядом с ними. Марио смотрит на Софи. Софи смотрит на Кира. Сам Кир отстраненно глядит куда-то в сторону.
Потом, когда компания шла по темным удивительно тихим, не чета Москве, засыпающим улицам Рима, Софи и Кир как-то сами собой отстали от остальных.