После концерта планировалась дискотека. Отличный повод почти незаметно для других пообщаться с кем хочешь. «Вытащу Нику в коридор, и я буду не я, если не докопаюсь, если не разобью ее стальные латы загадочности», – решил Кир.
Но все, конечно, получилось совсем иначе, чем он думал.
* * *Кирилл со злостью затушил сигарету о стену. День явно выдался неудачным, а настроение прочно остановилось на минусовой отметке. Даже любимый вид из окна не приносил радости и не успокаивал. Возможно, дело в том, что с наступлением настоящей, не календарной весны город словно вылинял, а среди снеговых просторов появились некрасивые темные проплешины. А возможно, и не в этом.
Вероника… Это имя действовало на него, как зубная боль. Раньше он не думал о Нике Поляковой, не замечал ее и не выделял среди других девчонок. Неужели всему виной ее слова на концерте и то, как решительно она отказалась с ним встретиться! К счастью, коридор во время их разговора был пуст, и не оказалось свидетелей его позора. Вероника никогда не была в школе популярной личностью, более того, девчонок симпатичнее ее – пруд пруди. И вот пожалуйста! Самая невзрачная, простенькая отшила его – Кира!
Как же он был зол! В тот день, вернувшись на сцену, он кое-как закончил выступление, затем началась дискотека, и Кир зачем-то пригласил на танец Дашу. Хотя что уж там, нужно признаться хотя бы себе: он поступил так ради того, чтобы получить возмещение морального ущерба. Чтобы удостовериться в том, что очень нравится девчонкам. Если, конечно, не брать в расчет всяких ненормальных. А зачем вообще думать о ненормальных? Чем они дальше, тем лучше. У него и своих проблем хватает.
Проблем и действительно оказалось предостаточно. Во-первых, разногласия с родителями, которые упорно хотели сделать из Кирилла юриста и не понимали, что по призванию он музыкант; во-вторых, дела в школе, которые он, признаться, основательно забросил, и его уже стращали окончанием четверти – даже хваленое обаяние давало осечки (Ника сглазила, вот ведь ведьма! Больше некому!); в-третьих, опять же, Даша. Стоило раз дать слабину, пригласив ее на один-единственный танец, и она опять вцепилась в него, точно клещ.
«Ну все, ты пропал! Она на тебя серьезно глаз положила! – смеялись Женек и Димка. – Теперь, смотри, еще жениться придется! И все, скажи „good by“ карьере. Дашка тебя точно из дома не выпустит!»
«Авось обойдется! Может, еще и не женюсь!» – отшучивался Кирилл, чувствуя, что такие шутки нравятся ему все меньше и меньше.
Он постоял еще немного, вдыхая тревожный весенний запах, и пошел обратно в квартиру. Хорошо хоть родители на работе. Мама и отец, конечно, догадываются, что он курит, но все же следует придерживаться существующего статус-кво и дипломатично брызгать в рот из баллончика, отбивающего запах табака.
Кирилл налил воды и щелкнул кнопкой чайника, чтобы сделать кофе, и пошел к себе, где, включив ноутбук, загрузил страничку дневников. Чтобы не отсвечивать, он зарегистрировался здесь под ничего не говорящим ником, и просматривал дневники одноклассников и знакомых. Дневник Даши Кир открыл как-то раз, впечатлился и решил больше не лезть – во избежание негативных последствий. А вот дневник Вероники Поляковой периодически просматривал, не добавляя к себе в избранное, чтобы, опять же, не выказать интереса.
Сегодня у нее появился странный пост.
ЗИМНЕЕ НАСТРОЕНИЕУже настала весна, но сегодня, когда я возвращалась из школы, вдруг пошел крупный снег. Медленные снежинки ложились на мои ресницы. Тут им почему-то начинало казаться, что это – мои слезы. От этих мыслей снежинки таяли и действительно плюхались на нос, на щеки упругими капельками воды. Я и зима. Лицом к лицу. Глаза в глаза. Глаза у зимы ясные, уводящие прочь. Я шла по бульвару. Там, где весна уже пытается пробить себе дорогу, но снега еще много, зима отчаянно сопротивляется, и я вдруг поняла, что не могу представить, что когда-то здесь обитало лето.
Однако все движется по кругу, вращается в бесконечно-белом круговороте. И даже слезные снежинки, текущие по моим щекам, верят, что еще чуть-чуть – и они вернутся на небо.
Под постом – ни одного коммента. Ну, да что здесь комментировать? Всего лишь настроение, но все же, кажется, нечто большее, чем обычный девичий треп. Читая дневник, Кирилл уже замечал, что письменно Ника выражается гораздо красочнее и свободнее, чем устно. Впервые он открыл ее дневник с опасением наткнуться на запись вроде: «Ой, а представляете, девчонки, что было! Кир предлагал мне встретиться, а я послала его подальше!» Но нет, ничего подобного. В тот день Полякова ничего не написала, а на следующий в ее дневнике появилось что-то лирично-грустное, без какой-либо конкретики, но Кириллу показалось, что ей плохо и неуютно.
Очень странная девушка. Странная и необычная. Что-то в ней все-таки есть…
Кирилл еще некоторое время сидел перед компьютером, уставившись в экран, и вдруг вспомнил, что вода для кофе давным-давно закипела.
Он закрыл окно программы и направился на кухню.
Глава 3
Одиночество вдвоем
«Кир! Ну давай сегодня встретимся!» – ныла в трубку Даша.
Кажется, он окончательно запутался в отношениях с ней. Иногда, из странного чувства то ли жалости, то ли безразличия, Кирилл даже соглашался на ее предложения оттянуться в клубе. А может, ему льстили полные зависти взгляды друзей. Все-таки Даша очень симпатичная, в этом ей никак не откажешь. В общем, они шли на какую-нибудь дискотеку, танцевали до изнеможения под чужую нелюбимую музыку. А затем, стоя в холле под мигающей лампочкой, ослепленный огнями и одурманенный сигаретным дымом, он зачем-то целовал ядовито-розовые губы, и потом от ее помады ужасно болел живот. Была это аллергия на помаду или на тягостные отношения, сказать Кир не мог. Он просто ужасно запутался и не знал, как выбраться из им же самим намотанного клубка.
«Нет, не сегодня», – ответил он, глядя, как в матово-черную грязь на обочине дороги падает мелкий снег. Надо же, уже за половину марта перевалило, а все снег и снег… сколько же можно… Хотя сегодня это даже красиво. Мелкие искорки вспыхивают в свете фонарей и ложатся на черное – для того, чтобы тут же растаять.
«Ну почему, Кир? Я так соскучилась!» – доносилось из трубки.
И тут он увидел ее.
Вероника Полякова шла по другой стороне дороги, одетая в какое-то короткое черное пальто. Сегодня она выглядела словно женственнее и старше, чем всегда. Может, дело в пальто, сменившем обычную унисексовую куртку, возможно – в этом мелком волшебном снеге и пролегающей между ними дороге, по которой проносились машины.
«Кир?! Ну что ты молчишь?»
Он скривился. Голос в трубке показался совсем чужим и безнадежно фальшивым.
И как он мог во все это ввязаться?!
«Извини, мне некогда», – ответил он и нажал отбой. Телефон тут же разразился мелодией входящего, но Кирилл не стал принимать вызов, а напротив, отключил мобильник и засунул его во внутренний карман куртки.
Они шли параллельно. Он по одной стороне дороги, она – по другой. Расстояние между ними было не слишком большим, но он чувствовал его непреодолимым. Даже если бы он сейчас перебежал дорогу… Нет, это ни к чему бы не привело. Она уже высказалась, и высказалась вполне определенно.
И все-таки чем она его зацепила, эта обычная тихая девчонка?.. Когда эта нелепая Ника, над которой он ухохатывался на концерте в музыкалке, вдруг стала что-то для него значить? Когда любопытство сменилось стремлением докопаться до ее сути, а это стремление, в свою очередь, сменилось чем-то другим, пока еще неопределенным, но влекущим, словно магнит?..
Кирилл шел, а в ушах его сама собой начинала звучать песня.
Слова и музыка возникали словно сами собой, выкристаллизовавшись из странного воздуха, наполненного весною и мелким колючим снегом.
Остановившись, Кирилл вытащил из кармана блокнот, который, к счастью, всегда был при нем, и быстро стал записывать, кое-где обозначая гитарные аккорды.
Песня получалась живой и настоящей, он чувствовал это.
Вот последняя строчка дописана, но музыка не исчезла – она продолжала звучать в нем, а строки остались послевкусием на губах. Он закурил, глядя на идущих мимо людей. Ему стало жаль их, за привычной спешкой не находящих времени остановиться и задуматься, осознать себя и свое одиночество. «„Одиночество в квадрате“ – так будет называться новая песня», – подумал Кир. Он еще долго бродил по улицам, смотря, как зажигаются в городе фонари, и вернулся домой, только когда уже совсем стемнело.
– Кирилл, где ты пропадал? Уроки сделал? – спросила мама, выглядывая из кухни, где она кормила борщом отца Кирилла.
– А что там делать, – неопределенно отозвался Кир, стаскивая ботинки.
– Смотри, уже конец четверти! Музыка музыкой, а забросишь учебу – лишишься карманных денег! – подал голос отец.
– Понял, – буркнул Кирилл и пошел к себе – ему сейчас было не до учебы и не до денег. Справится, в конце концов, концертами заработает, хотя пока, в основном, выступления денег не приносили. Но он же и не ставил себе такой задачи. Он все устроит как нужно, стоит только захотеть.
– Есть будешь? Иди, борщ горячий! – крикнула вслед мать.
– Не, потом.
Кир закрыл дверь своей комнаты и сразу же взялся за гитару, чтобы проиграть ту мелодию, что возникла в воображении. Ритм был рваный, но четкий.
«Чуть-чуть подшлифовать – и ок», – решил Кирилл, оставшись довольным новой песней.
Он открыл ноут и заглянул на страничку дневников.
Вероника уже успела выложить пост… В чем-то созвучный его собственным мыслям.
Интересно, а если бы она не знала ничего о нем… если бы им познакомиться с нуля, что-нибудь получилось бы?..
– А что, скажи, тебе и вправду та малолетка нравится? Лохматая такая? – спросил Сашка, пытливо заглядывая Кириллу в лицо.
Кирилл почувствовал, что уголок губ непроизвольно дернулся.
Сашка, конечно, парень неплохой и весьма полезный – хотя бы в плане квартиры, но иногда уж очень раздражает эта его суетливость и желание хоть как-то привлечь к себе внимание. В чем-то Кирилл его понимал – парню семнадцать, а никак не может найти себе девчонку, вот ему и обидно чувствовать себя лохом на фоне более успешных друзей.
Намек на Нику выбил Кира из колеи. Он и сам не понимал, что именно его привлекает в этой девчонке, а тут вопрос, отвечать на который он не готов даже себе, не то что другому.
– Что за малолетка? – Кирилл инстинктивно тянул время, соображая, как лучше уйти от ответа, но Сашку просто так с толку не собьешь. Вон напрягся, словно взявшая след охотничья собака, даже ноздри дрожат.
– Вероника? – Кирилл отвернулся.
Не хватало еще, чтобы Сашка сделал выводы и разнес их по всей школе. Новая сплетня о Кире – это же так интересно!
– Мы с ней раньше в музыкалку вместе ходили, – добавил он как можно равнодушнее. Говорить о Нике было тяжелее, чем, скажем, о Дашке. Надо обрубить беседу на корню, так лучше и правильнее. – Разумеется, не нравится. С чего это ты взял?
– Да так, – махнул рукой Сашка. – Так ты про Дашу не передумал? – и вдруг замолк и покраснел.
– Привет! А я везде тебя разыскиваю! – Даша радостно подскочила к ним и, совершенно игнорируя Сашку, уставилась в лицо Кириллу требовательно-ласковым взглядом. Запахло сладкими духами, от которых щипало в носу и ужасно хотелось чихнуть. И что в ней другие находят? Вот даже Жека заглядывается. А ведь если присмотреться, ничего особенного, слишком сладкая и липкая, как переслащенная конфета, и взгляд…
Кирилл ненавидел этот преданный взгляд голодного щенка, умоляющего, чтобы его покормили и приласкали. Он вообще не приходил в восторг ни от трогательных котят, ни от дурашливо поднявших ушки щеночков – того, что, как считалось, должно искренне его умилять, но на самом деле было насквозь фальшивым и слишком приторным. Кстати, накорми-обласкай такого несчастного, и он тут же станет избалованным чудовищем, уже не просящим – требующим. А еще Кир ненавидел девушек, которые, однажды сходив с тобой в клуб или в кино, начинают целиком претендовать на твое внимание, обижаются, когда ты не звонишь, и говорят о тебе своим подругам «это мой парень».
– А что меня разыскивать, здесь я, – буркнул Кир, чувствуя досаду. Теперь со всеми планами на перемену можно распрощаться – от Дашки так быстро не отделаешься. – Но как раз собирался на улицу. Воздухом подышать.
– Здорово! А то здесь так душно! – Девушка достала из сумки тетрадку, на обложке которой было нарисовано пушистое розовое сердечко, и принялась обмахиваться ею.
Они вышли на крыльцо. Дашка, не замолкая ни на минуту, рассказывала о том, как провела сегодняшнее утро. Не то чтобы очень интересно, хотя Кирилл и не слушал. Он смотрел на бледно-серое мартовское небо и думал, что хотел бы написать настоящую, самую главную свою песню, куда вместилось бы и это небо, и дуновение ветерка, и посеревший снег на обочине, и те чувства, что живут в нем самом.
– Кир, ну Кир, чего ты молчишь? – Даша дергала его за рукав, видимо, уже давно пытаясь добиться ответа на какой-то вопрос.
– Я прослушал, – равнодушно ответил он.
Даша обиженно сложила накрашенные розовой помадой губки.
– Даша спрашивала, когда у тебя следующий квартирник, – пояснил Сашка.
«А ведь они с Дашей подойдут друг другу, – вдруг подумал Кир, – она будет королевишной, он – ее верным рыцарем, вернее пажом, вот и гармония. И почему это девчонки всегда выбирают не тех, кто их любит и кто им действительно подходит? Что им еще надо?..»
– Квартирник? – произнес он. – Ну это, Санек, от тебя зависит. Когда твоих не будет?
Сашка бросил на Кирилла быстрый внимательный взгляд – помнит ли тот об их планах? – и с готовностью закивал:
– А что тянуть-то? Давайте в эту пятницу соберемся? Мой мюзик-холл всегда к вашим услугам!
– Супер! – Даша захлопала в ладоши, изображая истинную ценительницу искусства, а Кирилл почувствовал, как устал от этого спектакля.
Его спас звонок. Перемена, наконец, закончилась.
Вечером, когда вечно занятый отец, наконец, вернулся с работы, мама собрала всех за поздним ужином.
– Кирилл, мы с папой решили сделать тебе подарок, – интригующе произнесла она, глядя на сына с торжеством.
– Да? – Кир отложил ложку. – Неужели та гитара, о которой я так давно просил?
Мама поморщилась.
– Да нет же, лучше!
– Что может быть лучше хорошей гитары? – Кирилл понимал, что спорить бесполезно, но никак не мог остановиться.
– Не перебивай! – проговорил отец, вытирая губы салфеткой, он всегда был большим аккуратистом и, наверное, не мог представить ничего ужаснее, чем несвежая рубашка или плохо отглаженные брюки.
– Поездка в Рим! – объявила мама и замолчала, ожидая бурного восторга.
Кирилл отодвинул тарелку, очертил пальцем квадрат на белоснежной скатерти и поднял глаза на маму:
– И что? Уж лучше бы гитару.
Мама выглядела шокированной, и Кириллу даже стало ее жалко, но не идти же на попятный.
– Кир, ну как ты можешь! Это же Вечный город, колыбель искусства!
– Колыбель искусства не Рим, а Греция. Римляне все позаимствовали у греков, даже богов, – возразил Кирилл, хотя и чувствовал абсолютную бесполезность затеянного спора.
– Так! – Отец встал, и Кириллу невольно вспомнилось, как лет восемь назад уже тогда успешный и преуспевающий юрист без суда и следствия наказывал его при помощи ремня – серьезно, без запала, словно делая неприятную, но необходимую работу. Сейчас о телесных наказаниях, разумеется, речи не шло, с тех пор, как Кириллу исполнилось десять, отец перешел к другим методам, но все же при виде его чуть сдвинутых бровей становилось немного не по себе.