– А я не выношу, когда мама мной командует и крысится – а она этим чуть ли не круглосуточно занимается, – подхватила Шлёпа. – Я гораздо больше папу люблю. Раньше то есть так было. Он как женился, обо мне даже не вспоминает.
– Я, наверное, маму люблю сильней, чем папу, – прошептала я – и почувствовала себя свиньей.
– Давай позвоним им. – Шлёпа достала свой мобильник. – Поговорим с твоей мамой и моим папой. Чур я первая.
– А твой папа не рассердится? У него как-никак медовый месяц.
– Фу! Отвратительно: в его возрасте – и медовый месяц, – скривилась Шлёпа.
Она нашла номер в записной книжке. Пошли гудки, Шлёпа нетерпеливо цокала языком и притопывала. На том конце включился автоответчик.
– Привет, пап, это я! Ну возьми трубку! Мне надо с тобой поговорить, – сказала Шлёпа.
Потом сбросила вызов.
– Вот досада. Не переживай. – Я замялась. – Можно я маме позвоню?
– Подожди. Он перезвонит, – сказала Шлёпа. Тут телефон заверещал, и она торжествующе кивнула. – Привет, пап!.. Чего?.. Нет, все в порядке, просто… Слушай, я знаю, что мне спать пора, какая разница, поговорить надо… Чего? Ну рассказать тебе про всякое… Чем я тут занимаюсь. Такие дела творятся! Ты в жизни не поверишь… Ну нет, конкретнее не могу, ты решишь, что я ку-ку… Нет, ничего такого. Всякая волшебная фигня… Ну, вроде и игра, но все взаправду… Что? Откуда мне знать, сколько стоит позвонить с Сейшел… Ты что, не хочешь со мной разговаривать? Слушай, я еще про маму тебе не рассказала – она такая злыдня… Постоянно гундит: «Шлёпа, как ты себя ведешь?» – и намеки отпускает насчет моей фигуры, считает, я жирная… Да, да… Чего? Чего? Конечно, тебе на меня начхать! Покедова. – Она бросила трубку. – А я ведь могу его растормошить, – со злобой сказала она. – Они даже не догадываются, тупицы эти взрослые. Прогуляюсь к песчаной яме и загадаю желаньице… Попрошу, чтобы папа возненавидел эту паршивку Тессу, а мама чтобы возненавидела твоего отца. Так можно им жизнь испортить! Круто было бы, да?
– Нет, по-моему, они только озвереют и нам еще хуже будет.
– Но если моя мама начнет бесить твоего отца, он может вернуться к твоей маме. Разве ты этого не хочешь?
– Я раньше все время мечтала, что так и будет. Мы с Робби каждый вечер перед сном это загадывали.
– Ну вот видишь. А теперь можешь пожелать – и все сбудется.
Я посидела, обкатывая эту мысль. Так дико было сознавать, что я правда могу все изменить. Я подумала о маме и о том, как после развода она каждую ночь плакала у себя в комнате, думая, что мы ее не слышим. Она была бы так счастлива, если б папа к нам вернулся. Правда ведь?
– Шлёп, можно я теперь маме позвоню?
– Ой, да, извини.
Мама жутко долго не отвечала. Я представила, как она сидит в темной комнате в общаге, обложилась учебникам и не замечает, что звонит телефон.
– Алло?
– Привет, мам!
– Роз! Привет, солнышко. Как дела? Ничего не случилось? Как вы там у папы?
– Порядок, мам, – сказала я.
– А Робби как?
– У него… тоже все хорошо, – сказала я. Не хотела ее волновать. Мама была в каком-то шумном месте, грохотала музыка, люди болтали и смеялись – как будто вечеринка.
– А почему ты так поздно звонишь, малыш?
– Я… я просто подумала, вдруг тебе там одиноко.
– Ах ты муся моя. Нет, мне нисколечко не одиноко. Тут замечательно, мы как раз большой компанией собрались, расслабились немножко. Сто лет так не веселилась.
– А. Ясно. Ну здорово.
– Что такое, Розалинда? Тебя что-то тревожит?
– Ну, я тут подумала… ты вообще хочешь, чтобы папа вернулся? – выпалила я.
Мама помолчала. Кто-то спросил ее, все ли в порядке, кто-то другой предложил подлить ей еще.
– Странно, что ты об этом спросила, – наконец сказала мама. – А что, папа что-то такое говорил?
– Да нет вообще-то.
– Они с Элис ругаются? – с надеждой спросила мама.
– Да вроде нет. Но ты же знаешь папу, он со всеми на свете может переругаться.
– Надеюсь, он на вас с Робсом не кричит, – возмущенно сказала мама. – Хочешь, я с ним поговорю?
– Нет, не надо. Мне уже спать пора.
– Это правда. Ночь на дворе. – Мама помолчала. – Вряд ли бы у нас получилось, Роз, даже если б папа и вернулся, – очень мягко сказала она. – Он изменился. Да и я тоже. Знаю, вам с Робсом бы этого хотелось, но боюсь, это невозможно.
– Это возможно , мам, – сказала я. – Послушай меня: знаю, похоже на бред, но я могу это наколдовать. Точнее, кое-кто может – волшебное существо. Помнишь псаммиада из «Пятерых детей и чудища»?
– Я эту книгу обожала. В твоем возрасте одна из моих любимых была, – сказала мама. – Я, кстати, думаю писать по ней курсовую по детской литературе.
– Так вот, псаммиад на самом деле существует! Мы его нашли в песчаной яме в Оксшоттском лесу, только ты никому не говори, – зашептала я в телефон.
– Что-что? Извини, детка, здесь так шумно, я ничего не слышу.
– Мы почти каждый день ходим к псаммиаду, и он исполняет наши желания, и я… я подумала, о чем бы ты у него попросила.
– Какая замечательная игра. – Мама явно не поверила ни одному моему слову. – Ладно, желаю вам с Робсом классных каникул, а себе отличной учебы в летней школе.
– Не особо интересное желание, мам!
– Так это ты у нас главная по фантазиям, а не я. Мне пора, а ты давай ложись спать. Спокойной ночи, Роз. Люблю тебя. – Она почмокала в трубку.
– И я тебя люблю, мам, – сказала я и тоже почмокала. Потом все отключилось.
Шлёпа вылупилась на меня и скорчила рожу:
– Фу, что еще за сюси-пуси? Ты же с мамой говоришь, а не с парнем своим.
– Она не поверила про псаммиада, – сказала я.
– Вот странно-то! – сыронизировала Шлёпа.
– Она говорит, что не хочет, чтобы папа вернулся, – сказала я. – Считает, у них ничего не получится. Может, и так. Он твою маму больше любит – это же видно. Трудно это – про такие важные вещи желать, можно здорово напортачить. И кстати, очередь все равно не моя, а Робби.
– Пусть пожелает Марвела О’Кэя до смерти напугать. Вот будет умора! – засмеялась Шлёпа.
Бедняге Робби той ночью снились кошмары, он снова кричал во сне. Я побежала к нему, но папа меня опередил.
Папа, стараясь утешить, лег с ним рядом, но Робс свернулся в комок, глаза не открывал и не разговаривал с ним.
– Ну что ты, сынок. Выговорись, расскажи, что в твоей головешке творится. Тогда я смогу тебе помочь, – зашептал папа. Он начинал терять терпение. – Бога ради, Робби. Хватит уже дрожать. Да что с тобой такое?
Робби не отвечал, в его голове кругами носились крысы и гремел страшный мутантский голос. Моди села в кроватке, сна ни в одном глазу.
– Играть! – Она встала и давай скакать.
– Спать! – строго сказала Элис, взяла ее на руки и унесла к себе.
Еще долго после того, как папа тоже ушел, мы слышали, как Моди поет и хихикает. Она снова и снова пела свою песенку: «Гей, кошка со скрипкой, идут на горку Джек и Джилл, апчхи, апчхи, ставь скорее чай!» Элис и папа устало упрашивали ее не шуметь и спать скорее.
Я осталась с Робби, легла к нему под бочок, чтобы он чувствовал себя в безопасности. Было довольно неудобно, тем более что он притащил в кровать пол своего зверинца.
– Засыпай, Робс. Я все плохие сны прогоню. А завтра уговорим папу с Элис пойти в лес, и как раз твоя очередь желание загадывать. Ты уже придумал, что у псаммиада попросишь? Можешь все что угодно придумать. Мы ведь пожелали, чтобы папа не замечал волшебства, так что сердиться он не будет.
– Вот бы у нас вообще не было папы, – пробормотал Робби.
– Эй, а ну-ка прекрати! – цыкнула я.
– Я его больше не люблю, – сказал Робби.
– Что за глупости. Конечно, любишь.
– Нет, не люблю. И он меня тоже не любит.
– А вот и любит. Конечно, он тебя любит. Ты же его сын.
– А чего он злится, если мне страшно и тошнит… Роз?
– Чего?
– Как думаешь, папа из-за меня нас бросил? – шепотом спросил Робби. – Потому что я ему надоел?– Ну ты что! Ты тут ни при чем, и я тоже. Просто ему мама надоела, теперь он Элис любит. – Я крепко обняла брата. – Хорош из-за всяких глупостей переживать. Давай лучше придумывай суперклассное желание на завтра.
Глава 10
На следующий день мы чуть было не остались без пикника. Почти все утро шел дождь.
– Ну какой лес, когда льет как из ведра, – сказал папа.
– Если честно, надоели мне эти пикники, – сказала Элис. – Столько возни.
Мы со Шлёпой и Робби просили и умоляли, особенно когда около полудня дождь перестал, но папа с Элис – ноль внимания. К счастью, у нас был маленький союзник, перед которым было невозможно устоять.
– Пикник? – сказала Моди. – Пикник в лесу! Да, да, да!
– Опять? – испугалась Элис.
– Опять! Опять! Опять! – сказала Моди и запрыгала.
– А что, можно брезентовую подстилку взять, – задумался папа. – А еду я сам приготовлю, Элис.
Он крупно нарезал французский багет, прихватил три вида сыра, несколько груш и бананов из вазы с фруктами и пачку шоколадного печенья из шкафчика, а в пакет со льдом в сумке-термосе сунул большую упаковку фруктового льда.
– Готово! – победно сообщил он.
Не такой гурманский пикник, как у Элис, но все равно очень вкусный. Элис ни за что не хотела давать Моди мороженое – завела песню насчет красителей и консервантов. Но солнце стало припекать, а Моди с такой мольбой смотрела на нее своими глазищами, что ей пришлось уступить. Моди облизывала мороженое и довольно хлюпала, мордочка у нее стала вся оранжевая, даже уши, потому что она все время поворачивала голову и с тоской смотрела на песчаную яму.
– Бизьянка, скорей! – сказала она.
– Мы пойдем в песок, поиграем с Моди в обезьянку, – сказала Шлёпа.
– До чего же странные у вас игры, – сказала Элис. – Ладно, только никуда не уходите – обещаете?
– Да не волнуйся, мам. Никуда мы больше не уйдем, – сказала Шлёпа. – Пошли, Моди, выкопаем в песке ямку, ага?
Мы все вместе подошли к яме, Моди радостного запрыгала.
– Твоя очередь, Робби, не забыл? – сказала я.
– Нет моя, моя, моя! – закричала Моди.
Мы все уставились на нее.
– Ну… Моди и правда еще не загадывала, но она же еще маленькая, нет? – с сомнением сказала я. – Вдруг она пожелает какую-нибудь дичь и начнется бардак?
– К бардаку нам не привыкать! – отозвалась Шлёпа. Она поковырялась в песке и нашла псаммиадову лапу. – Ага! Вот вы где! Вылезайте-ка, мистер Псаммиадик! – Она принялась его вытаскивать.
– Аккуратнее! – воскликнул Робби.
– Да уж, было бы неплохо, – сердито сказал псаммиад. Он выбрался из песка и отряхнулся. Потом от души зевнул, продемонстрировав ярко-розовый рот с кучей острых маленьких зубов. – А я так хорошо спал. Нет, надо было явиться и разбудить!
– А мы хотим еще желание, – сказала Шлёпа. – Давай, Моди!
Моди на коленках поползла по песку, счастливо улыбаясь.
– Привет, бизьянка! – сказала она.
– Возможно, при плохом освещении я и напоминаю примата, однако ж я принадлежу к совершенно иному виду, – сказал псаммиад. – Батюшки! Я последний представитель своего вида, и боюсь, долго мне не продержаться, если вы, дети, так будете меня изводить.
– Смешная бизьянка, – любовно сказала Моди, явно не поняв ни единого слова. Она потянулась погладить его.
– Осторожней! – цыкнул на нее псаммиад.
Элис не удалось толком отмыть малышку от мороженого, и Моди была липковата.
– Милая бизьянка. Смешная бизьянка. Модина бизьянка, – и она аккуратно присела рядом с ним на корточки – так, чтобы его не касаться. – Гей, кошка со скрипкой, идут на горку Джек и Джилл, апчхи, апчхи, ставь скорее чай! – пропела ему Моди.
Псаммиадовы глаза-стебельки повернулись.
– Моди вам поет свою песенку, – сказала я.
– Это я слышу, – сказал псаммиад.
– Загадывай желание, Моди! – поторопила Шлёпа.
– Хочу людей, – сказала Моди.
– Каких еще людей? – не поняла Шлёпа.
– Джека, и Джилл, и Полли, и Сьюки, и смешного котика, и щенка, и коровку, и чайник с тарелкой, и розы, и веночки [24] , – перечислила Моди.
– Но они же не настоящие. Это просто глупые детские песенки, – сказала Шлёпа. – Нельзя такое желать!
– Отчего же, – сказал псаммиад. Он напыжился и раздувался до тех пор, пока не превратился в большой мохнатый шар, а потом резко сдулся, приняв обычный вид. Он повертел глазами по сторонам, потом дернулся, услышав вдалеке собачий лай, и мигом зарылся обратно в песок, шустро орудуя всеми четырьмя лапами.
А мы во все глаза уставились на самую странную компанию, которую нам доводилось видеть. Коричневый с белым терьерчик носился кругами как оглашенный – видать, учуял псаммиада. Пес принялся копать, но Робби поймал его и не отпускал.
– Нет! Плохая собака! Оставь псаммиада в покое, – сказал Робби.
Пес начал лаять – теперь он нацелился на кота в красном смокинге и синих брюках. Кот сидел на кочке, прижимая подбородком к плечу маленькую скрипочку. Он вовсю наяривал смычком, а чудная жестяная тарелка с чайником, взявшись за жестяные руки, выделывали коленца под музыку. Из-за деревьев прискакала большая бурая корова и замычала в такт. Она то и дело вытягивала шею и задирала голову в небо.
– Луну ищет, чтоб выше нее прыгнуть! – прыснула Шлёпа.
– Гей, кошка со скрипкой, гей, кошка со скрипкой! – сказала Моди и давай бегать туда-сюда под котовью музыку.
Тут подошли, нога за ногу, мальчик с девочкой. У каждого было по ведру. Мальчик был в красном свитере и синих штанах, а девочка в белом платье в голубой горошек.
– Джек и Джилл! – воскликнула я. Такие родные лица! Я вспомнила «Клевер цветет», мою старую книжку с детскими песенками, и как мама мне ее все время читала и показывала картинки. – Смотри, Робби, это Джек и Джилл идут на горку и несут в руках ведерки.
– Надо им сказать, чтоб под ноги смотрели! – заволновалась Шлёпа.
– Вы там поосторожнее на горке, ладно? – сказала я.
Джек и Джилл посмотрели на меня.
– Да, мы идем на горку, – нараспев сказал Джек.
– Несем в руках ведерки. – Джилл глядела куда-то вдаль.
– Идут на горку Джек и Джилл! – залопотала Моди, хлопая в ладоши. – И я!
– Нет, солнышко, а то еще свалишься с ними вместе и расшибешься, – сказала я. – Посмотри-ка туда! Пойдем к веночкам и букетам?
Несколько девочек и один мальчик водили посреди песчаной ямы хоровод. На трех девочках были белые платья, на двух других – в красный горошек, а еще на одной – светло-желтое. Мальчик был в серых шортах и синем джемпере. Они были чуть старше Моди, и все улыбались, – я решила, что Моди в их компании ничего не угрожает.
– Апчхи, апчхи? – с надеждой спросила она.
– Апчхи, апчхи! – сказали они и мотнули головами. Потом все одновременно плюхнулись на песок и захихикали. Моди тоже села рядышком и заливисто рассмеялась, радуясь новым друзьям и их игре.
– Еще! Еще апчхи! – сказала она.
Они поднялись и по новой завели хоровод.
– Всюду розы эти…
– Давай с ними, Рози, – сказала Шлёпа.
– Моди, позови их на травке играть, – сказал Робби. – Псаммиад не обрадуется, если они так и будут у него над головой топать.
Он подошел и склонился над ними – прямо добрый дядюшка.
– Ребята, идите лучше вон там поиграйте. – Он показал пальцем куда-то в сторону.
– Всюду розы эти, – сказал мальчик и потянулся взять его за руку.
– Да, знаю, вы хотите играть, только давайте играть вон там, – и Робби легонько их подтолкнул.
– Веночки и букеты! – запели девочки, размахивая руками. Моди тоже взяли в хоровод.
– Апчхи! Апчхи! – прокричала она, мотнув головой.
– Упасть, не встать, – допели они все вместе и рухнули на траву, топоча ножками.
Тут и Джек с Джилл подоспели – выкатились из леса. Сначала Джек разлил всю воду, плюхнувшись на грудь, а за ним Джилл – размахивает руками, болтает ногами, глаза круглые.
– Ой-ой-ой, – сказала Моди и помчалась их поднимать. – Пластырь? – спросила она у меня. – Пластырь надо?
– Нет-нет, – сказала Джилл, осторожно поднялась и похлопала брата по спине.
– Джеку надо лоб заклеить коричневой бумагой, – сказала она серьезно.