Наоборот ещё хуже получилось.
– Что-то уже есть расхотелось, – говорит Андрей.
– Давай посмотрим, как торты делать? Муку я точно видела.
– Давай.
Посмотрели, как делать торт. Всё вроде у нас для него есть. И мука, и сахар со сметаной, даже масло. Решили делать черёмуховый. У тёти Оли целый мешок сушёных ягод черёмухи был. В книжке написано, что их измельчить надо.
– Как измельчать будем? – спрашиваю.
– Давай кофемолкой, – отвечает Андрей.
Взяли кофемолку, засыпали сухих ягод… Вжик! Смотрим – на кофемолке трещина образовалась.
– Ой! – говорю. – Смотри… Выключай скорее. Мы кофемолку сломали!
– Ну, – отвечает Андрей, – мы успели же как-то их размолоть.
Открываем – там и порошок от ягод, и сами ягоды лежат.
– Давай, что там дальше делать нужно? – спрашивает Андрей.
– Дальше тесто нужно делать.
Начали мы смешивать всё, что в книжке написано, между собой. Ну никак не получается это тесто! То оно у нас сильно жидкое – мы муки добавляем, то сильно густое – тогда молоком разбавляем. Чуть ли не ведро теста у нас получилось! Остановились, когда мука закончилась.
– Так, – говорит Андрей, – хватит. Теперь смешаем тесто с черёмухой – и в духовку!
– А украшать как будем? – спрашиваю.
– Ты чего, – отвечает Андрей, – и так съедим! Мы же для себя делаем, зачем нам его ещё и украшать?
Никуда такое количество теста не входило. Решили в два захода печь. Выложили в форму. Включили духовку – сидим, ждём. Десять минут сидим, тридцать минут сидим.
– Что-то оно не поднимается, как в книжке написано….
– Может оно поднимается, но изнутри?
– А так бывает?
– Не знаю.
Тут стало горелым пахнуть.
– Вытаскивай! – кричу.
Открыли духовку, а оттуда дым повалил. Андрей хвать за противень, да как заорёт:
– А-а-а-а-а! Мамочки!
Обжёгся.
– Под холодную воду надо, – кричу ему в ухо.
– Что ты орёшь? У меня рука болит, теперь ещё ухо не будет слышать…
Я подцепила противень полотенцем и поставила на плиту. Корж наш как-то усох, в некоторых местах провалился и кое-где почернел. Я взяла нож и сделала небольшой разрез.
– Батюшки, – кричу, – да он сырой совсем!
– Как сырой? – удивился Андрей, который возился с рукой возле раковины.
– Сырой – и всё! – отвечаю.
Андрей подскочил, отрезал кусочек и в рот запихнул.
– Ой, – говорит, – гадость какая! Он сырой, солёно-горький и с песком каким-то!
– С черёмухой, – напомнила я ему, вздохнув.
– Ужас кошмарный! – подтвердил Андрей. – Больше ничего печь не будем. Пошли оставшееся тесто выбрасывать.
Ну, например, когда я попадаю в его четырёхмачтовый корабль, Андрей сразу начинает сильно нервничать. Хватается за голову, трёт лоб, сто раз встаёт и садится обратно – или просто начинает возмущаться:
– Ну что это такое! Ну так нечестно! Ты видела, где я его нарисовал! Нет, я так не играю.
И всё в таком духе. Если я ещё не попадаю в цель, но уже очень близко, Андрей вдруг начинает задавать вопросы, никак с игрой не связанные.
– А сколько замков у вас во входной двери? Что ты сейчас играешь на пианино?
Я-то совершенно точно знаю, что ему всё равно, что я сейчас на пианино разбираю, но это верная примета того, что где-то рядом его самый главный корабль! И это ещё не всё! Ведь не только я, но и Андрей бьёт по моим кораблям. Поэтому я выработала тактику «наоборот». Если он подбивает мой трёхмачтовый или четырёхмачтовый корабль, я остаюсь совершенно равнодушной. Ну нет, конечно! Внутри меня всё прыгает и клокочет, но тут главное – вида не подать. Тогда Андрей ещё пару раз может стрельнуть и уйти в другую часть поля. А расстраиваюсь я тогда, когда он подбивает одномачтовый корабль: начинаю ёрзать, кусать ногти – словом, делать вид, будто мне очень жалко, что Андрей мой корабль нашёл. А когда он выпустит восемь залпов по моему самому пустяковому кораблику, я уже два, а то и три его крупных корабля топлю! Вот такая я хитрая!