– Твой кофе совсем остыл, – осторожно напомнила она, дотрагиваясь до руки Клима.
Неожиданно он задержал ее руку в своей, а затем так крепко сжал, что Черепашке стало даже немного больно.
– Ой! – вырвалось у нее.
– Люся, я хотел бы… В общем, мне надо сказать тебе что-то очень важное… Только пообещай, что не станешь меня перебивать…
– Конечно, – проговорила Черепашка, чувствуя, как внутри у нее похолодело. – Говори, я не буду перебивать…
– Мне очень трудно, поэтому извини, если получится бессвязно и путано…
В ответ Черепашка коротко кивнула.
– С того дня, как мы с тобой встретились, – нерешительно начал Клим, – я чувствую себя, как бы это сказать… человеком, которому по ошибке, не по праву досталось то, на что он претендовать просто не имеет права. Сейчас я попытаюсь объяснить, – замахал рукой Клим, встретив недоуменный взгляд Черепашки. – Я вижу, что нравлюсь тебе, – понизив голос, вновь заговорил он. – И ты мне очень, просто безумно нравишься… Наверное, я влюбился… – Клим низко опустил голову, но потом резко вскинул ее и посмотрел на Люсю глазами, полными неподдельного отчаяния. – Да не наверное… При чем тут «наверное»? Зачем я буду врать себе, врать тебе, я ведь для того все это говорю, чтобы никому не врать. Да, я влюбился. Со мной такое впервые, поэтому я никак не могу еще привыкнуть к состоянию, когда кажется, что стоит только разбежаться, оттолкнуться от земли, и ты полетишь… И я точно знаю, что если бы мы могли быть вместе… Я имею в виду, если бы я мог… Но я… В общем, я связан словом. Помнишь, когда ты тогда впервые позвонила мне и мы говорили о свободе, помнишь?
Люся молча кивнула. Конечно, она прекрасно помнила тот разговор.
– И я тогда сказал, – продолжал, все больше волнуясь, Клим, – что если человек нарушит слово, то он…
– Я помню, – поспешила помочь Черепашка. – Ты сказал, что такой человек будет свободным, но непорядочным.
– Да. А я дал слово девушке, которую, как мне казалось, полюбил… Я дал слово, что никогда ее не оставлю. Когда мы познакомились, она только что вышла из больницы. Попытка самоубийства. Вены решила себе вскрыть из-за несчастной любви. Ее все бросали, парни, я имею в виду, – пояснил Клим, – и она решила, что никому не нужна… Она говорила, что боится влюбляться, а я каждый день, шаг за шагом начал ее приручать, как Маленький принц Лиса… Помнишь?
Люся снова кивнула.
– Потом она все-таки поверила мне, она поверила в то, что, может быть, кому-то нужна. А ведь я ей внушал все это время одну простую истину: каждый человек достоин любви. И когда я понял, что она полюбила меня, я дал ей слово, что никогда ее не брошу, что бы ни случилось.
– А как зовут эту девушку? – не поднимая головы, спросила Черепашка.
– Аня, – ответил Клим. – Ее зовут Аня. Мы встречаемся уже два года… Ты не представляешь себе, какой она была и какой стала… Конечно, ты можешь подумать, что я хвастаюсь, слишком много на себя беру, но во многом это произошло благодаря мне, правда. Когда это все вот так вот рассказываешь, получается как-то по-книжному… Но я не умею иначе, не знаю, как подобрать слова, чтобы ты смогла почувствовать то, что чувствую я. А я сейчас чувствую себя самым несчастным и одновременно самым счастливым человеком на свете. Счастливым, потому что встретил тебя, а несчастным, потому что понимаю, что мы никогда не сможем быть вместе, потому что если я предам Аню… В общем, об этом и подумать страшно, что с ней будет, если я это сделаю. Я думал, я совершенно искренне думал, что люблю ее. Понимаешь? До нашей с тобой встречи я думал, что люблю ее, – тихо повторил Клим.
– А ты не расскажешь ей про меня? – Теперь Люся смотрела Климу в глаза.
– Я уже это сделал, – прозвучал обескураживающий ответ.
– И что? Как Аня к этому отнеслась? – задав вопрос, Черепашка сама почувствовала, как грубо и бестактно он прозвучал, но Клим или не заметил этого или же просто не подал виду.
Помолчав минуту, он произнес:
– Понимаешь, мы с Аней еще в самом начале пообещали говорить друг другу только правду. Ты, наверное, скажешь, что это максимализм, детский сад или что-то в этом роде, но я убежден, что иначе, по-другому, в смысле открытых отношений между двумя любящими людьми, быть просто не может. В общем, вчера, после нашей с тобой встречи, я все рассказал Ане. Я сказал, что влюбился в тебя, но между нами ничего не было и никогда не будет. Еще я сказал, что если мы не будем видеться, то со временем мои чувства, возможно, угаснут и что сегодняшняя наша встреча с тобой – последняя.
– А она? – В голове у Черепашки никак не укладывалось то, что между людьми и правда могут существовать такие странные отношения.
Временами ей даже начинало казаться, что Клим разыгрывает ее. Но на такой розыгрыш может решиться либо очень глупый, либо очень жестокий человек, а Клим не был ни тем ни другим.
– Аня… Она все поняла. Она бесконечно мне верит, – не сразу отозвался Клим. – Верит и знает, что все будет так, как я сказал. И если сказал, что никогда ее не оставлю, так тому и быть.
– И она согласна встречаться с тобой… я не знаю… – От волнения Люся сбивалась, не могла подобрать подходящих слов. – Согласна любить тебя, зная, что ты ее больше не любишь.
– Я не говорил, что не люблю ее больше, – возразил Клим. – Только это другое чувство. Другая любовь. К тебе я испытываю совсем иное чувство…
– Тебе не кажется, что ты сам запутался? – спросила Черепашка и, не дождавшись ответа, заговорила снова: – Ну допустим, что ты прав. Допустим, к Ане ты испытываешь другую, как ты говоришь, любовь… Она что, согласна на эту самую «другую любовь»? Извини, но все, что ты мне рассказал, и в самом деле больше похоже на книжный роман, чем на настоящий.
– А наши отношения и нельзя назвать романом, – ничуть не обиделся Клим. – Они построены на доверии, безграничном уважении друг к другу, а не на страсти. А вот к тебе у меня, наверное, страсть…
Сама от себя не ожидая такого, Люся вдруг рассмеялась. Она понимала, как неуместен сейчас ее смех, понимала, но ничего не могла с собой поделать. Возможно, таким образом неожиданно выплеснулось ее напряжение.
– Прости… – Она посмотрела на Клима и снова прыснула от смеха. – Но ты так рассуждаешь обо всем этом… Я даже не знаю, что должна теперь делать после такого признания – обижаться на тебя или, наоборот, воспринять это как комплимент. А что, по-твоему, страсть исключает доверие и уважение?
– В большинстве случаев да, – безапелляционно ответил Клим.
– Ты прости, что я так дотошно допытываюсь, – виновато покосилась на Клима Люся, – но все это мне кажется странным и противоестественным. Я понимаю, когда речь идет о дружбе, и то всякое между людьми происходит, и сколько бы ты честных слов ни давал, но если отношения дали трещину, их уже не склеить. И кто может меня заставить считать человека лучшим другом, если он, допустим, меня предал?
– Меня никто не предавал! – возразил Клим.
– Я это к примеру сказала, – пояснила Черепашка. – А в любви вообще… Какие могут быть обещания, если речь идет о любви? Ни я, ни кто-то еще, каким бы он порядочным ни был, не может обещать любить кого-то всегда. Вернее, мочь-то он, конечно, может, но всем этим обещаниям – грош цена, когда речь идет о чувствах. Разве человек в состоянии заставить себя любить кого-то?
– Любить – нет, – согласился Клим. – А сохранить отношения, сохранить верность данному слову – да.
– Но кому, скажи, кому нужны эти отношения, если нет любви? И твоя Аня… Я просто не понимаю, как она могла согласиться на это?
– А как бы ты поступила на ее месте? – задал неожиданный вопрос Клим.
– Если бы мы с тобой встречались, любили друга, и в один прекрасный день ты бы честно признался мне, что влюбился в другую девушку, я бы тебя отпустила. Для меня невыносимо было бы знать, что ты продолжаешь встречаться со мной из жалости…
– Я не из жалости! – запротестовал Клим. – Нас с Аней очень многое связывает… Мы близкие, почти родные люди. Как ты не понимаешь?
– Да понимаю я все! – махнула рукой Черепашка. – Ладно. – Она поднялась. – Значит, мы с тобой больше не увидимся, так?
Клим молча, не поднимая головы, кивнул.
– Спасибо тебе за цветы…
– Перестань! – Он тоже вскочил, сделал шаг навстречу Черепашке, и в следующую секунду она оказалась замкнутой в кольце его рук, а еще через мгновение Клим, повинуясь порыву, поцеловал Черепашку в губы, и она ответила на его поцелуй, потому что именно об этом мечтала вот уже три дня.
15
– И после этого он ушел? – Лу казалась потрясенной Черепашкиным рассказом. – Вот так вот взял и, ни слова не сказав, ушел?
– Ушел! – выдохнула в трубку Люся. – Он выбежал как ошпаренный и даже «до свидания» не сказал! Понимаешь, Клим сам от себя этого порыва не ожидал, а когда осознал, что произошло, то испугался…
– Это мне понятно, – задумчиво протянула Лу. – Но все, что ты рассказала, похоже, если честно, на бред сумасшедшего. Слушай, а у него точно с головой все в порядке, у твоего Клима?
– Знаешь что, – обиделась Люся, – я тебе как другу все рассказала… При чем тут голова? Клим очень, возможно, даже чересчур честный… То есть мне кажется, что он просто не способен на ложь… Я таких людей не встречала… И не встречу теперь уже… – Она почувствовала, что сейчас разревется.
– Да успокойся ты! – Лу и не собиралась проявлять сочувствие. – Я тебе сказала, что ничего от вашей встречи сегодня не жди? Сказала или нет?
– Сказала, – не стала отпираться Черепашка.
– А что еще я тебе сказала? Что, несмотря ни на что, вы все равно будете вместе, – напомнила она назидательным тоном.
– Это невозможно, – упавшим голосом произнесла Люся. – Клим сказал, что мы не должны больше видеться…
– Клим сказал! – иронично протянула Лу. – А я тебе говорю, вернее, не я, а звезды, – поправила себя Лу, – что вы еще как будете встречаться. И произойдет это… – Черепашка услышала шелест каких-то бумаг. – Я тут все по числам выписала, – пояснила Лу. – В общем, если верить звездам, эта встреча произойдет в промежутке с третьего по пятое декабря.
– Но сегодня уже второе! – выкрикнула Черепашка.
– Все верно, – подтвердила Лу. – Вот и жди спокойно. За вас там, на небе, все уже давно решили. Понимаешь?
– И что же, у человека, по-твоему, не остается выбора?
– Выбор всегда есть. И он – за человеком, – туманно ответила Лу, но Черепашке сейчас было не до философских рассуждений.
– Вот ты говоришь: спокойно жди, – вернулась Люся к прежней теме. – А чего мне ждать? После того что произошло, Клим не позвонит, что бы ни случилось, не позвонит. Даже если эта его Анечка сама от него откажется. И я тоже звонить ему не стану. Так чего же мне ждать, Лу?
– Сколько бы мы с тобой сейчас ни толкли воду в ступе, – голос Лу звучал уверенно и твердо, – ни ты, ни я не можем знать, по какой схеме будут развиваться события, кто кому позвонит, и все такое. Но то, что развитие последует, и в самом ближайшем времени, в этом я ни на секунду не сомневаюсь. Обычно в таких ситуациях спасение приходит, откуда его совсем не ждешь. То есть происходит нечто такое, чего и предположить невозможно. Понимаешь, что я хочу сказать?
– Пытаюсь, – шмыгнула носом Люся.
– Ты чего там, ревешь?
– Нет, – тихо откликнулась Черепашка. – Пока только собираюсь.
Как ни странно, но после разговора с Лу она немного успокоилась. Не то чтобы Люся поверила в астрологический прогноз Лу, скорее та заразила Черепашку своей непоколебимой уверенностью в то, что все у них, у Люси и Клима, будет хорошо.
Проснувшись в половине восьмого, Черепашка поняла, что в школу ей сегодня лучше не идти. Во-первых, она не подготовилась к контрольной по физике, во-вторых, не выучила литературу, а в-третьих… В-третьих, ей было жутко представить, что там придется общаться, вести обычные разговоры ни о чем, что-то записывать, изображать заинтересованность и рвение.
– Ты не опоздаешь, Люсь? – тихонько постучавшись, Елена Юрьевна заглянула в ее комнату.
– Мам, я сегодня не пойду в школу. Я тебе потом все объясню. Ладно? Ты завтра напишешь записку, что мы ходили к окулисту. Хорошо?
– Ну ладно… – В голосе мамы слышалось удивление, но Люся знала, что она не станет задавать ей никаких вопросов. Во всяком случае, сейчас.
– Там торт на столе стоит. Видела? – спросила Черепашка.
Вчера Елена Юрьевна вернулась с работы поздно. Конечно, Люся слышала, как мама открывала дверь, ходила по квартире, разогревала ужин, но выходить из своей комнаты не стала, сделав вид, что спит.
– Конечно видела. Ты бы его хотя бы в холодильник убрала… Кстати, откуда он у нас?
– Потом расскажу, – пообещала Черепашка. – Забери его на работу. Хорошо?
– Ну хорошо…
Обычно, когда Люся шла в ванную, она брала с собой мобильный телефон и вешала его на крючок для полотенец, а в этот раз почему-то не стала этого делать. Удивительно, как она вообще услышала сигнал, потому что шумела вода, да к тому же на кухне работал приемник, который мама, уходя на работу, забыла выключить. Оставляя на полу мокрые следы, Черепашка прошлепала в комнату. Номер, высвеченный на дисплее, оказался незнакомым. В первую секунду Люся хотела сбросить звонок, но потом, сама не зная зачем делает это, все-таки ответила.
– Алло, это Люся? – услышала она на том конце незнакомый голос.
– Да, – немного удивленно подтвердила Черепашка.
– А я Аня. Мне про тебя Клим рассказывал. Сообразила?
– Сообразила, – эхом отозвалась Люся. Раздетая и мокрая, она зябко передернула плечами, потом оглянулась вокруг и, действуя почти автоматически, схватила висящий на спинке стула махровый халат и накинула его себе на плечи. – Я тебя слушаю, – проговорила она, поскольку на том конце молчали.
– Тут такое дело… В общем, мне Клим вчера все рассказал, что между вами произошло…
– Между нами ничего не было, – поспешно и испуганно заверила свою собеседницу Черепашка.
– Да я не про то, – досадливо произнесла Аня. – Я совсем даже наоборот… Сейчас ты все поймешь, – пообещала она, после чего заговорила торопливо и еще более сбивчиво, словно опасаясь, что ее прервут: – Клим… ну, он же необычный человек… Ты ведь это уже поняла, верно? Он тебе про вены рассказывал, ну про то, что я их вскрыть пыталась?
– Да, – не стала отпираться Черепашка.
– Так вот, это все правда… Но того парня, из-за которого я это сделала, я любила. Понимаешь? Лю-би-ла, – по слогам повторила она. – А Клим… Я ему очень, просто безумно благодарна. Можно сказать, что он меня спас. Да так оно и было. Мне тогда казалось, что я никому, вообще никому не нужна. Понимаешь?
– Понимаю, – ответила Люся.
– А тут вдруг он, – продолжала Аня. – Но между мной и Климом никогда ничего больше дружеской, чисто дружеской, понимаешь, привязанности не было. Никогда и ничего. И я ему сразу сказала, что не надо мне никаких слов давать, что ты еще встретишь девушку, которую по-настоящему полюбишь. Вообще-то я, когда говорила это, надеялась, что и я встречу парня, которого смогу полюбить и который меня полюбит тоже… Потому что самое главное, что сделал для меня Клим, – это то, что он помог мне снова поверить людям, поверить в то, что не бывает на свете людей, которые никому не нужны. Теперь-то я точно это знаю. Короче, он, видимо, решил принести себя в жертву, как бы дико это ни звучало. Понимаешь?
Черепашка слушала молча. Слушала Аню и стук своего измученного, но уже почти счастливого сердца.
– Я ему говорила, как только я ни пыталась убедить его, что мне не нужно, чтобы меня любили из жалости, говорила, что мое к нему отношение нельзя назвать любовью, в том смысле, ну ты понимаешь… Потому что на одной лишь благодарности, какой бы огромной и искренней она ни была, любви не вырастет. С его стороны – жалость, а с моей – благодарность. Это все, конечно, здорово, только к любви между парнем и девушкой никакого отношения не имеет, как мне кажется. Ты согласна?