Весь день они ехали, почти не останавливаясь. На ночь поселились на постоялом дворе, поужинали и отправились спать. Впрочем, Айя так и не сомкнула глаз, вздрагивала от страха, боясь, как бы шумная команда наемников не отправилась громить и второй этаж. Утром, глядя на избитую помятую подавальщицу и разгром в зале, Айя отказалась от завтрака и поспешила укрыться за стенками экипажа. В ней зрела непоколебимая уверенность в необходимости провести следующую ночь в дороге.
- Мистер Авино, я хотела бы добраться до замка своего жениха быстрее. Такое возможно? - нервно спросила она.
Старик задумчиво пожевал ус, но все-таки ответил:
- Да, мисс, но тогда вам придется спать в экипаже. На постоялом дворе поужинаем, сменим лошадей, но не более.
- Я согласна, - поспешно проговорила Айя.
Тут оживилась миссис Кранес, которая прохрапела всю ночь и не слышала творившегося на первом этаже беспредела.
- Мисс Айя, вы не можете появиться перед женихом не отдохнувшей как следует. А платье, а прическа? Я считаю, спешка недопустима.
И столько возмущения было в ее голосе, что Айя на миг оробела, но вспомнила о сестрах и сразу же преодолела смущение.
- Не знаю, понравится ли отцу ваше рвение, миссис Кранес, - девушка скорбно сдвинула бровки. - Он велел мне прибыть к его светлости как можно скорее. Не жалея себя...
Мысленно Айя и вовсе показала унылой даме язык. В конце концов, какая разница, в каком платье она появится пред светлыми очами женишка. Все равно договор подписан, ни ему, ни ей деваться некуда.
- Как знаете, - миссис Кранес оскорблено поджала губы, а потом отвернулась к окну. - Мое дело предупредить вас, мисс.
Айя, не скрываясь, фыркнула. Невелика потеря, они и до этого не больно-то разговаривали. Развлекалась девушка тем, что бездумно глядела в окно, да читала, пока позволяло освещение.
Как и договорились, мистер Авино велел кучеру остановиться возле очередного постоялого двора, где путешественники поели и немного отдохнули. К тому времени лошадей уже сменили, а потому задерживаться дальше Айя смысла не видела.
Как бы девушка ни хорохорилась, ей было тяжело. Поспать толком так и не удалось, Айя то падала в липкое забытье, барахталась в нем, словно муха в паутине, то резко просыпалась, подскакивая на очередной кочке. Больше измучившись, чем отдохнув, она решила перетерпеть. До рези в глазах всматривалась в черноту за окном и мысленно разговаривала с сестрами. Но как ни старалась, все равно уснула под утро, чтобы быть разбуженной буквально через пару часов.
- Мисс, Айя, просыпайтесь. Просыпайтесь!
Голос миссис Кранес был до омерзения бодр. Ей-то и ухабы не помеха, спала, как младенец.
- Да-да, уже, - простонала Айя.
- Мисс..., - не сдавалась та. - Твердыня в миле отсюда, вам нужно хотя бы умыться и сменить платье.
Пришлось Айе разлеплять слезящиеся глаза и вылезать из относительно теплого экипажа в утреннюю прохладу. Водой они запаслись загодя, потому с умыванием проблем не было. Ну не считать же проблемой то, что от холодной воды она замерзла еще сильнее и теперь клацала зубами. Миссис Кранес помогла и с волосами, и с платьем, а потому в замок Айя должна была прибыть в более ли менее приличном виде.
Перед последней частью пути девушка позволила себе короткую прогулку. Пока гуляла, смотрела на замок - свой будущий дом. Твердыня виднелась издалека. Замок стоял на высоком правом берегу реки Ольмы и был полностью окружен рвом с водой. В центре возвышался донжон, по углам - смотровые башни, остальное скрыто за высокой замковой стеной.
Их ждали у ворот, видно, магическое письмо, что отправил мистер Авино, нашло своего адресата. Без лишних слов ее тут же повели к графу, сопровождающие остались во дворе. Айя знала, завтра они уедут обратно в Черные Дубравы.
Внутри Кровная Твердыня выглядела так же монументально, как и снаружи: высокие потолки, крутые лестницы, бесконечные гулкие коридоры, залы, которые могли поспорить с дворцовыми. Холод, ветер и эхо. Айя озиралась по сторонам и невольно прислушивалась к собственным шагам. Тревога, родившая с приездом отца, так и не ушла, а сейчас и вовсе усилилась. Хозяева, владевшие этой громадиной, казались девушке сродни мифическим Древним. И что ждать от них, Айя не знала.
Его сиятельство ожидал в кабинете. Он поднялся при ее появлении, самолично ввел в комнату и усадил в кресло напротив стола. В соседнем, положив ногу на ногу, сидел жених, на нее он никак не отреагировал. Впрочем, и она лишь мазнула по нему взглядом, сосредотачиваясь на будущем свекре.
- Достопочтенная мисс Айя, - на лице графа расцвела улыбка, но глаз не задела. - Бесконечно рад нашей встречи. Вы еще прекраснее, чем на портрете.
- Спасибо, ваше сиятельство, - ответила девушка, ощущая робость.
От графа шли волны уверенности и силы, они подавляли, грозили раздавить ее, будто муху. Пусть он встретил Айю достаточно радушно, но расслабиться она не могла, против воли ждала подвоха.
- Прежде всего, хочу познакомить вас, Айя, со своей супругой, - продолжил граф.
- Дорогая, прошу, подойди, - обратился к кому-то за спиной девушки.
Послышались тяжелые шаркающие шаги, которые могли принадлежать древнему старику, но никак не женщине средних лет. Айя повернула голову на звук, оказалось, почти возле самого входа стояло еще одно кресло, на котором тихо как мышка, сидела графиня.
- Дорогая, - церемонно произнес граф. - Прошу любить и жаловать, мисс Айя, дочь нашего дорогого друга Майлини.
- Добро пожаловать, - прошелестела женщина.
Нет, старуха. Рядом с супругом она выглядела матерью, а не женой. Хотя Айя знала, Патриша Нарвано была гораздо младше своего энергичного мужа. Усталая, сгорбленная, ее некогда синие глаза выцвели, уголки бледных губ были опущены, лоб испещрили морщины. Дорогое бархатное платье и драгоценности лишь подчеркивали изможденный вид графини.
- Спасибо, леди, - Айя тут же вскочила с кресла и присела в поклоне.
Леди Нарвано тепло ей улыбнулась, хотела что-то добавить, но вдруг резко побледнела и стала заваливаться вперед. Айя чудом удержала будущую свекровь возле пола.
Зазвенел магический звонок, одновременно с ним к девушке подбежал граф и взял на руки лишившуюся чувств супругу. Спустя мгновение, в кабинет вбежали слуги, они-то и унесли леди Нарвано прочь.
- Прошу простить мою дорогую Патришу, - граф указал Айе на кресло. - Ей в последнее время нездоровится.
Девушка кивнула, усаживаясь рядом с женихом, который даже не пошевелил пальцем, чтобы помочь матери. Мысленно же она отметила, что графине, возможно, нездоровится уже давно.
- Итак, дорогая Айя, продолжим.
"С уходом" жены, граф неуловимо изменился. Он больше не претворялся. Взгляд его стал откровенно холодным и цепким, доброжелательность исчезла из голоса, появились жесткие ноты.
- Мой сын и ваш будущий муж, Луи.
Женишок текуче поднялся и неуловимо быстро оказался напротив. Затем мучительно медленно, издеваясь, наклонился, положил руки на подлокотники кресла Айи и стал бесцеремонно рассматривать ее лицо. Девушка отпрянула, вжимаясь в спинку, но глаза не опустила. Глядела на Луи, мысленно поражаясь собственной наглости.
А посмотреть было на что. Молва не ошибалась, Нарвано-младший был красив. Красив той порочной, притягательной красотой, от которой сжималось сердце и сбивалось дыхание. Светловолосый, как мать, черноглазый, как отец. Резковатые черты лица, прямой нос, волевой подбородок, насмешливо изогнутые губы... Айя неосознанно потянулась к чужим губам, когда тишину разорвал неожиданно тонкий неприятный голос:
- Неплоха кобылка, сойдет.
Жених ухмыльнулся и поспешил отстраниться.
Вначале Айя опешила, но когда смысл фразы стал ей понятен, разозлилась. Да если бы ее ударили, девушка чувствовала себя лучше. Возмущение рвалось наружу бранными словами. Айе чудом удавалось сдерживаться. Да будь у нее в руках мечи, она показала этому подлецу, как унижать женщин. Но мечей не было, оставалось только открывать и закрывать рот, как выброшенная на берег рыба.
- Уйди с глаз моих, - прорычал граф сыну.
Луи отвесил шутовской поклон Айе и удалился с гордо поднятой головой. Об извинениях даже не подумал.
- Прошу прощения, дорогая, - проговорил Нарвано-старший, когда за его сыном закрылась дверь. - Луи, хм, несколько...
- Нездоров, я полагаю, - резче, чем следовало, добавила Айя.
Граф хмыкнул, вновь окинул ее взглядом, отчего девушка невольно поежилась, и только потом ответил.
- Пусть будет так, ну да ладно, разговор не о том. Скоро вы, дорогая Айя, станете частью моей семьи, и я хотел разъяснить некоторые моменты сразу, чтобы после церемонии у вас не возникали вопросы.
- Я вас слушаю, ваше сиятельство.
Айя постаралась взять себя в руки.
- Дорогая невестка, - граф оперся на ее кресло точно так же, как до того его сын. - Мне совершенно не важно, какими будут отношения между вами и Луи. Вы вправе ненавидеть и презирать моего сына. Но...
Он сделал паузу, а Айя невзначай задержала дыхание.
- Но на людях вы, дорогая моя Айя, будете само совершенство: тихая, послушная, любящая супруга. Своеволия я не потерплю.
Граф отстранился, девушка с шумом выдохнула. Его близость ее безмерно нервировала. Как и слова.
- И еще, видите ли, дорогая, - он отошел к столу. - Я всегда мечтал о большой семье, но, к сожалению, моя обожаемая супруга смогла подарить мне лишь одного сына. Теперь это бремя ложится на ваши очаровательные плечики.
- Ваше сиятельство, но почему я? Почему Майлини? - не сумела сдержаться Айя и задала мучавший всю дорогу вопрос.
- Все просто, - улыбнулся граф. - С некоторых пор девушки лучших аристократических родов следуют моде, пришедшей от элайцев. Неестественная худоба, достигаемая в ущерб здоровью. Знаете ли, то, что заложено от природы в элайских женщинах, нелепо смотрится на наших дамах. Но да ладно, то, что творится в хорошеньких головках высокородных леди должно волновать их отцов и мужей, не меня. Хотя из-за их блажи, я был вынужден обраться к вашему отцу. Объяснил ситуацию, и, с некоторых пор барон Майлини пошел мне на встречу, отдал свою старшую дочь. Девушку плотного телосложения, сильную и здоровую.
Айя судорожно сглотнула ком в горле. Теперь все встало на свои места, отец просто-напросто продал ее. Продал за титул, о котором давно мечтал.
- Так вот, дорогая, - продолжил граф. - Мне нужны внуки. Много внуков - крепких жизнеспособных мальчишек. И я против междоусобицы. А потому дети должны быть рождены от одной женщины. Кровные братья, чьим воспитанием я займусь самостоятельно. Вы понимаете?
Айя со вздохом кивнула. Она поняла, какую роль уготовили ей граф и отец: бессловесной свиноматки, чья судьба умереть однажды от нескончаемых родов.
- Хотя о чем это я, - ухмыльнулся его сиятельство. - Это ведь честь для любой женщины, подарить своему мужу ребенка.
Девушка промолчала. Сказать ей было нечего, как и возразить. Впрочем, от нее и не ждали ответа.
- А теперь ступайте, дорогая Айя. Ваши покои уже готовы, вас проводят. Через час к вам прибудет мой лекарь, осмотрит, подтвердит, так ли вы здоровы, как описывал ваш отец.
- Граф, простите, - возле самой двери решилась девушка. - Прошу, сообщите отцу о том, что я приехала. Он переживает.
Ложь далась легко, ведь перед глазами стояли бледные лица сестер.
- Сообщу, идите Айя, мое терпение не безгранично.
Глава третья
Луи Нарвано
Из кабинета отца Луи вышел злой, аки сам Темный. Столько сдерживался, терпел, держался, пока старик распинался перед этой... этой, и на тебе, выгнали как мальчишку. Кстати, как ее там? Айя Майлини. Ну и имечко. По нему сразу понятно, что перед тобой простолюдинка, волей Безымянного попавшая в семью аристократов. А ее манеры? Бесстыдно пялилась на него, хоть бы глаза опустила или покраснела. Темнова девка! А все отец со своей блажью. Решил, понимаешь ли, род Нарвано возрождать, да возвышать. Вот и возрождал бы, а ему жить не мешал.
- Луи-и-и...ммм... милый...
Нарвано-младший на миг замер, а потом без промедления пошел на шепот. Такой томный, будоражащий и знакомый шепот. По нему он моментально узнал ту, кто скрашивала его ночи. Нет, не так, скрашивала его существование, волей отца превратившего дом в чертоги Темного.
- Бесценная, - мурлыкнул голос. - Ты где?
Женский смех колокольчиками прокатился по коридору, уводя Луи все дальше от кабинета отца. Вначале вправо по узкому проходу, а после и вверх по лестнице до самой платформы, откуда открывался чудесный вид на город. Впрочем, Луи сейчас было не до любования, от предвкушения ныло в паху, а во рту стало сухо, как в пустыне. Только одно, вернее, одна могла унять его жажду.
- Луи, - голос шел из ниши, прячущейся за колоннами.
Нишу скрывала дверь, превращая пространство внутри в малюсенькую, но очень уютную комнату с единственным предметом мебели - постелью на всю ширину комнатушки. Луи давно уже присмотрел это место, а после и оборудовал втайне от отца и слуг. Как он изощрялся и вспоминать не хотелось, главное, теперь у них имелось свое любовное гнездышко.
- Луи, ну где же ты?
Она возлежала на постели, призывно тянула к нему руки, улыбалась, хотя глаза блестели от непролитых слез. И из-за этих слез Луи был готов сразиться с самим Темным.
- Здесь, моя радость.
Одним движением он скинул сапоги и рухнул в объятья мягких перин и нежных рук. Зарылся пальцами в волосы, пахнувшие горными цветами, и, наконец, ощутил вкус губ любимой.
- Луи-и-и, - простонала она протяжно. - Луи-и-и...
Поцелуи становились все жарче, а объятия крепче. Луи с трудом сдерживался, чтобы не сорвать с женщины это темного платье. Он оголял кожу постепенно, добираясь до самого вкусного медленно, распаляя партнершу. Ее стоны были сравнимы с песнопениями в храме, но будили в нем далеко не благочестие.
Но вдруг стоны прекратились.
- Скажи, ты видел ее, Луи? - спросила любимая. - Ты видел свою будущую жену?
Вначале Нарвано-младший не понял вопроса. Кукую такую будущую жену? Женщина, которую он представлял в этой роли, сейчас лежала под ним.
- Ответь, Луи.
Чудом, вырвавшись из чувственного дурмана, туманившего голову, он проговорил:
- Видел, но не будем об этом, дорогая. Только не сейчас.
И с еще большим рвением, Луи принялся ласкать податливое тело.
- И какая она, будущая леди Нарвано? Красивая? Красивее меня? Скажи? Только не обманывай, прошу...
Тело под его губами внезапно заледенело, замерзло. От него больше не шли волны страсти, любимая женщина превратилась в каменное изваяние. Луи испугался.
- Что ты, глупышка моя, - он начал судорожно целовать ее лицо: глаза, губы, щеки, нос. Везде, где мог достать.
- Она страшна, как самый темный грех Темного. Тусклая, наглая деревенщина. Толстая корова, нужная лишь для того, чтобы отец отстал от меня. Отстал от нас. Ты веришь мне, моя яркая птичка?
- Верю, - в голосе его ненаглядной слышалась горесть. - Но мне так печально, Луи. Так больно.
Из глаз женщины все-таки потекли слезы. И Нарвано-младший собрал каждую губами, испил, как божественный нектар.
- Потерпи, любимая, - шептал он жарко. - Как только отец сделает то, что обещал, я избавлюсь от этой коровы. Избавлюсь раз и навсегда. Верь мне, драгоценная моя. Верь.
- Верю, ненаглядный, - всхлипнула она.
После всхлипы превратились в стоны. Любимая извивалась под ним, отдаваясь со всей страстью. И он с благоговением брал ее желание, увеличивал его, вознося женщину на пик наслаждения.
А потом, когда они сумели утолить свои желания, бесценная ушла, напоследок сказав лишь одну фразу:
- Прости, Луи, но я не могу делить тебя с другой. Будь счастлив, дорогой. И я буду счастлива, видя это.
Она исчезла, а Нарвано-младший понял, как близок к тому, чтобы собственноручно задушить навязанную отцом невесту. Но нельзя. Нужно успокоиться и четко следовать плану. Тогда его яркая птичка будет снова плакать в его руках, но на этот раз лишь от восторга.