Дэн с трудом сдерживал волнение.
Секрет, вырабатываемый шелкопрядом Bombyx mori. Самый труднодобываемый ингредиент из всех тридцати девяти!
Но где и искать такую редкость, как не на Великом шелковом пути?
– Я вот тут думал… – начал он. – Сколько вы возьмете за продукт их секреции?
Старик заметно удивился.
– Продукт их секреции? Ах, вы имеете в виду жидкий шелк, еще не превратившийся в настоящий? Что ж, для вас мы его раздобудем, поместим в пробирку. Главное – не подвергать его воздействию воздуха…
Дэн выложил на прилавок пачку банкнот.
– Да, пожалуйста, давайте сколько есть.
Удивленное лицо старика мигом прояснилось.
– Одну минуточку.
В самом скором времени Дэн уже выходил из лавки с флаконом густой белой жидкости. Шестнадцатый ингредиент!
– Эй, Атт! – позвал он. – Ты мне оставил хоть…
За столиком, где он ожидал увидеть друга, сидели трое пожилых узбеков с «блэкберри» в руках. Еда Дэна и Аттикуса была аккуратно составлена на пустой стул.
– Вы не видели, тут только что был мальчик? – спросил Дэн.
Один из троицы пожал плечами, второй что-то завопил, уткнувшись в экран.
– Аттикус! – Дэн развернулся, обшаривая взглядом толпу. На лестнице, откуда они с Аттикусом пришли сюда, царило какое-то смятение. Незнакомый толстяк… торчащие во все стороны дреды…
Дэн бегом кинулся туда. Аттикус вырывался из рук велосипедиста и какого-то толстяка – не человек, а сущий гиппопотам.
Взлетев по ступенькам, Дэн нырнул вперед, плечами подсекая коленки толстяка. Тот покачнулся и завалился вперед, как подкошенный, увлекая за собой Аттикуса.
Все трое повалились на мостовую.
Вокруг собралась толпа. Здоровяк сел, ухватив одной рукой за плечо Аттикуса, а другой Дэна.
– Вот уж не знал, что передать сообщение от Марка Розенблюма окажется так трудно, – пропыхтел он. – Аттикус, твой отец просит тебя вернуться домой. Он очень сердит.
* * *В сон Нелли вторглись чьи-то шаги.
Во сне она сидела за роскошно накрытым шведским столом в ресторане своей мечты. Но грязные сапоги уже топтали пышные булочки и пирожные. Безжалостными пинками расшвыривали телячьи котлетки, выдавливали кровь из кровяной колбасы…
– Нет! – отчаянно закричала девушка.
Громкий стук где-то снаружи окончательно разбил ее сон. Стоило проснуться, в ноздри тут же ударила знакомая вонь темницы.
Съежившись у стены, Натали пробормотала во сне:
– Кенилворт, откройте, пожалуйста, дверь.
– Нат? Ребята? – окликнула Нелли. – Они тут.
Входная панель скользнула в сторону и, с громким стуком ударившись о внутреннюю стену, обрушила на пол гору пыли.
В помещение вошли трое тюремщиков в белых мундирах. Лица скрыты под черными масками, у каждого в руке пистолет. Один из троих швырнул на пол стопку чистых комбинезонов. Второй протянул Алистеру большой кусок картона и маленькую, написанную от руки записку. Пожилой джентльмен прочитал ее и изумленно вскинул голову.
– Вы хотите, чтобы я написал эти слова тут, на плакате? Но зачем?
Тюремщик занес ногу для удара. Алистер невольно отпрянул.
– Не трогайте его! – закричала Нелли. – Ал, делай, что велят. Эй, все! Переодевайтесь в новое. Без вопросов! Быстро!
Когда все переоделись, тюремщик жестом велел им выстроиться у стены.
– Силы небесные, – пробормотал Фиске, – если они собираются нас расстрелять, к чему было одеваться в чистое?
– Кровь видно лучше, – протянула Нелли.
– Не смешно! – буркнула Натали, дрожа всем телом.
Феникс, все еще не в силах разогнуться после полученных увечий, помог Теду отойти к стене. Тот обнял Натали за плечи и застыл, вызывающе глядя перед собой незрячими глазами. Нелли опустилась на колени рядом с Алистером, который что-то писал на листе картона. Фиске встал у них за спиной, ободряюще положив руки обоим на плечи.
Внезапно Нелли заметила, что в приоткрытую дверь подземелья юркнула ящерица. Незваная гостья засеменила вдоль стены, позади пленников. Только бы Натали не заметила, а то визгу не оберешься!
Увы.
– Аааа! – От вопля девочки кровь в жилах стыла. – Она меня задела! Наверняка ядовитая! Мне нужно к врачу!
Нелли обернулась. Злополучная ящерица, сама насмерть перепуганная, жалась у стенки. Но до чего ж красивая – вся черно-белая, узорчатая, похожая на загадочную зернистую фотографию. Девушка подняла ее. Сердце у ящерки билось, точно от быстрого бега.
– Нат, ты ее пугаешь! – укорила Нелли. – Ах, какая! Полегче, малышка. Или малыш, кто тебя знает.
Похоже, у нее на руке ящерка чуть успокоилась. Нелли улыбнулась. Если ей суждено сейчас погибнуть, по крайней мере перед смертью она принесла утешение хоть какому-то живому существу.
Раздался металлический лязг. Нелли сжала зубы и подняла голову.
Один из тюремщиков направлял на них фотокамеру мобильника.
– Улыбочку, – произнес он.
– Что за… – начала Рейган.
– Это что, у вас шутки такие? – возмутился Фиске.
– Не думаю, – возразил Алистер, поднимая свой плакат.
У Нелли сердце забилось чаще. Цифровая фотография! Значит, кто-то ее увидит. А значит – потенциальная связь с внешним миром!
Не упускай шанс!
Осененная внезапной, совершенно сумасшедшей идеей, Нелли поднесла ящерку к объективу.
И широко-широко улыбнулась.
Глава 20
Выглядели они – краше в гроб кладут.
Рассматривая на экране изображение заложников, Эми еле удерживалась от слез. Веспер-Один прислал фотографию, когда ребята вернулись в гостиницу.
По ноутбуку видно было, как Шинейд с Эваном склоняются над тем же изображением – Дэн тотчас же переслал его на телефон Шинейд.
– Ооох, – протянула Шинейд. – Видок у них…
– Потрепанный, – сказал Джейк.
– Отчаявшийся, – добавил Аттикус.
– Живой, – перебил Дэн.
На снимке присутствовали все семеро заложников. Уже хорошо. Но кроме этого ничего хорошего больше не просматривалось. Заложники стояли на фоне неровной дыры в стене. У Феникса Уизарда был разбит лоб, запястье Рейган Холт охватывала тугая повязка, а Натали вся съежилась и поникла. Нелли с совершенно безумным видом протягивала вперед какую-то ящерицу – точно меч.
Но больше всего Эми перепугал дядя Алистер, вызывающе глядящий на камеру. В руках он держал написанный от руки плакатик, на котором значилось: «ОСТАЛОСЬ ПОЛТОРА ДНЯ».
– Знакомый почерк! – воскликнула Эми.
Эван по ту сторону экрана кивнул.
– Почерк Алистера. Веспер-Один заставил его написать собственноручно. Надо думать, не захотел подставлять никого из организации Весперов, чтобы у нас не оказалось образца почерка. Весьма предусмотрительно.
– Не предусмотрительно, а параноидально, – возразил Дэн.
– Перо в шляпу Дэну за находчивость и смекалку. Он заставил Веспера-Один прислать нам фотографию. Может, пока на то и не похоже, но, ребята, ветер переменился. Заложники живы, а Аттикус перехитрил Вайомингов в Гореме – вдобавок только что мы общались с Йоной и Гамильтоном. Они в Помпеях. А у вас как успехи с лупой в ракетке?
– Никакая это не Лубаб Рахетке, – горько заметил Джейк, демонстрируя перевязанную руку. – Как я и говорил, напрасная потеря времени.
– А что у тебя с рукой? – поинтересовалась Шинейд. – Как ты ее так исцарапал?
– Да старуха все твердила: «Не разбудите Рухана, не разбудите Рухана», – но кто ж знал, что Рухан – шимпанзе? Судя по всему, я сказал что-то, что звучит очень похоже на «Я съел твои бананы» по-эстонски. А потом в награду за страдания мне еще выдалось сомнительное удовольствие выслушивать о выходках Аттикуса.
– Мы с Дэном проголодались, хотели плова поесть, – обиделся Аттикус. – А папа, оказывается, нас выслеживал, обзванивал все фирмы такси. Так вот, наш водитель нас выдал. Тогда папа связался с одним своим бывшим учеником, который тут пишет диссертацию, а подрабатывает уличным музыкантом. Он меня и нашел. Ой, Джейк, кстати, папа хочет, чтобы мы немедленно вернулись.
– Я с ним поговорю, – пообещал Джейк.
Эми сосредоточенно разглядывала заложников. Одна пара глаз на снимке смотрела так, словно пыталась – через все преграды – пробиться к ней, достучаться, передать что-то.
Нелли.
Вид у их компаньонки был совершенно безумный.
Знакомое выражение.
Ровно с таким же Нелли совала ей свой айпод. «Эми! Взгляни! Непременно!»
– А при чем тут ящерица? – поинтересовался Аттикус, заглядывая через плечо сестры. – Как-то чудно Нелли выглядит, как одержимая.
– Может, ее укусили? – предположил Джейк. – От рептильего яда бывают галлюцинации. Вот посмотрели бы недавно специальный выпуск «Нэшнл джеографик» о Южной Африке – сами знали бы.
У Эми перехватило дыхание.
Нелли призывает не слушать, а смотреть!
– Джейк, ты уверен, что это южноафриканская ящерица? – спросила девочка.
– Это я для примера. Понятия не имею, откуда она.
Эми улыбнулась.
«Нелли вовсе не обезумела. Она сохранила способность мыслить рассудительно!»
– Спасибо, Джейк! – Эми схватила изумленного юношу за плечи и поцеловала его в щеку.
Он вытаращил глаза и потрогал щеку.
– Всегда пожалуйста. Я просто…
Эван по ту сторону экрана так и разинул рот.
– Эми?
– Эван, Шинейд, посмотрите на Нелли! – вскричала Эми. – Она пытается нам что-то сообщить. Что нам известно об этой ящерице? Размер, узор на коже – все это позволяет определить, откуда она родом. Мы поймем, где держат заложников!
– Сестренка, ты лучше всех! – ахнула Шинейд. – Наконец-то нам есть с чем работать!
Эми улыбнулась. «Сестренка…» Как приятно слышать! У нее сразу потеплело на сердце. Единственный проблеск счастья за весь день.
– Ээээ… Эймс, – нерешительно начал Эван. – Потрясающе. Правда. Я, гм, ну, просто хотел сказать… ну, какая ты потрясающая. Как-то так. Потому что… ну, я об этом все время думаю. И о тебе.
– Спасибо тебе, Эван, – отозвалась девочка. – И тебе, Шинейд. Ой да, и Иана от меня поблагодарите.
Шинейд с Эваном переглянулись и разом перестали улыбаться.
– Гм… понимаешь… Иан исчез, – тихо проговорила Шинейд. – Оставил записку, что, мол, едет в Нью-Йорк. Зачем – не сказал. Но мы знаем, что Изабель сейчас как раз там.
– Изабель? – Имя прозвучало резкой пощечиной. Радостное возбуждение Эми мгновенно улетучилось. – А в чем дело?
– Мы не знаем. Связи с Ианом нет, – сказала Шинейд. – Конечно, он мог по маме соскучиться, но вряд ли по Изабель кто-то скучает.
– Он до сих пор не звонил, – вставил Эван.
– Думаешь, его похитили?
– Не знаю. – Шинейд уныло пожала плечами. – Попробуем выяснить.
Эми вздохнула.
«Не думай об Иане!»
Его исчезновению обязательно найдется какое-нибудь безобидное объяснение. Иан переменился. Он это уже доказал. Ладно, в Эттлборо сами разберутся, что за недоразумение вышло. А сейчас есть дела поважнее.
Слова на плакатике дяди Алистера буквально рвались из фотографии. «Осталось полтора дня». Маловато времени на разгадку тайны, которую не смогли разгадать за шесть веков. А ключ к разгадке – жалкая стопка документов, полученных от заумного музейного экскурсовода.
Не успеют – и руки их обагрятся кровью.
* * *– Добрый вечер, добрый вечер, вас приветствует метеоролог Сэнди Банкрофт по прозвищу Бриз и программа «Телевидение катастроф»! Сегодня мы ведем прямой репортаж из места, где произошла одна из самых жутких и зловещих катастроф в истории человечества… правильно… из Помпей!
Озабоченно хмурясь, загорелый до бронзы обозреватель картинным жестом указал на высящийся позади Везувий. Волосы метеоролога картинно развевались на ветру – за камерой высился огромный вентилятор.
Гамильтон Холт остановился поглазеть, невзначай отдавив при этом ногу Йоне Уизарду.
– Вау! Это ж Бриз, предсказатель катастроф, повелитель бурь! Глазам не верю!
– А мне не верится, что ты испортил мои кроссовки! Между прочим, на заказ шились – четыреста пятьдесят долларов! – скривился Йона.
Гамильтон решительно устремился к месту съемок, точно прорвавшийся к воротам нападающий с мячом.
Эразм посмотрел на часы.
– Музей скоро закрывается. Опаздываем.
– Поди оторви Гэма от этой звезды голубого экрана! – Йона натянул капюшон на самые глаза, стараясь понадежнее спрятать лицо, знакомое миллионам фанатов. – Держись со мной, не дрейфь, плыви по течению. Если кто спросит, меня звать Кларенс, йо. А на знаменитого певца Йону Уизарда я похож чисто случайно. Сечешь?
Эразм кивнул.
– Кларенс Йо.
– Да что вы за народ такой? – пробормотал Йона, вливаясь в толпу.
Тем временем Банкрофт зловеще уставился прямо в камеру.
– Ждите нас снова после рекламы – с новыми рассказами…
– О катастрофе за чашкой кофе! – во всеуслышание продекламировал Гамильтон.
Камера погасла. Банкрофт, прищурившись, посмотрел на Гамильтона.
– Американский фанат. Как мило! Эй, парень, хочешь купон на доллар скидки за коробку моего знаменитого печенья?
Проталкиваясь через толпу, Йона чувствовал, как омывают его волны любви. Многолюдные толпы всегда действовали на него, точно глоток кислорода. Подумать только – всего лишь тонкий слой ткани отделяет его поклонников от gangsta di tutti gangstas. Стоит лишь снять капюшон… Открыть лицо…
Однако Йона был тверд как скала. Планы важнее. А в планах – Помпеи. Надо уточнить сведения Астрид Розенблюм. И главное – спасти Феникса.
Но первым делом следовало вытащить отсюда Гамильтона.
Метеоролог подписывал Гамильтону купон на скидку.
– Напишите: «Моему самому большому фанату» – я ведь и вправду самый большой, – попросил Гамильтон.
Йона потянул его за руку.
– Йо, человек-робот. Нельзя нам отвлекаться!
Сэнди Банкрофт вскинул голову.
– Знакомая фраза.
«Нельзя изъясняться цитатами из собственных песен!» – выругал себя Йона.
– Эээ, да я просто так.
Банкрофт наклонил голову набок.
– «Да я просто так» – мои дети эту песню обожают!
Йона поморщился. Ну что за неосторожность!
– Йо, Эразм, уговори его, – шепнул он.
Эразм ухватил Гамильтона за плечо и строго произнес:
– Нам пора. Спасибо, мистер Бриз!
Они повернулись уходить, но тут Йона чуть не столкнулся с девушкой в футболке с надписью: «Я ПОСЕТИЛА ПОМПЕИ И ВСТРЕТИЛА ТАМ ЛЮБОВЬ НА ВСЮ ЖИЗНЬ!».
– Йо, не трожь товар, – выпалил он.
Девушка разинула рот:
Ну вот!
– Рвем когти! – выкрикнул Йона, пускаясь наутек. – У нас есть три секунды! нам куда?
– В Антикварий! – ответил Эразм, силясь не отставать. – Музей Помпей. Самый полный источник сведений об извержении. А почему бегом?
– Не важно. Главное, шевели конечностями!
Гамильтон широко улыбнулся, сжимая заветный купон.
– Вы и не представляете, сколько это для меня значит!
– А будет значить еще больше! – фыркнул Йона. Порыв ветра сдул капюшон у него с головы.
Сзади зазвенел душераздирающий вопль:
– ЙОООООНА!
Земля вздрогнула под ногами. Йона уже не понимал, что это: топот толпы или извержение вулкана.
Глава 21
Порой Иан Кабра признавал: быть сногсшибательным красавчиком очень даже выгодно.
Ослепительно улыбаясь, он зашагал к охраннице на входе в здание ООН. Выглядела она именно так, как на своей фотографии в досье Кэхиллов.
«Реина Мендес. 37 лет. Адрес: 144-36 Стейнвэй-плейс, Астория. Дочь – Пилар, пятиклассница, отличается в математике и химии, по результатам стандартного теста штата Нью-Йорк направлена на математическую программу повышенной сложности».
– Доброе утро, Реина, – поздоровался он, протягивая охраннице фальшивое удостоверение. Делать удостоверение пришлось второпях, так что вышло не очень четко. – Ну как дочка? Сдала математику?
Охранница удивленно уставилась на него.
Иан срочно включил улыбку пятого уровня: абсолютная неотразимость. Реина мельком взглянула на поддельное удостоверение.