Страница ушла в станок, наборная касса окунулась в краску, потом прижалась к бумаге, и она выползла с другой стороны. На ней все увидели четыре ноты на нужном месте нотного стана.
Рик чуть не умер от огорчения. Ничего не случилось.
Джулия ласково тронула его за плечо, желая утешить, но Рик только ещё больше расстроился. Он решил, что девочка хочет таким образом сказать ему, что глупость он придумал, вот и всё.
Альберто вынул бумагу из – под пресса. И как только он это сделал, станок вдруг начал вращаться в противоположную сторону и снова направил бумагу под пресс.
– Что происходит? – удивился Альберто. – Не может быть! Станок сам заработал!
Механизмы станка задвигались, его заржавевшие от времени зубчатые колёса пришли в движение, хотя никто не задавал никакой команды, и тарахтели, словно огромная пишущая машинка.
Матрица снова окунулась в краску, пресс снова зажал бумагу, и снова из – под него появилась страница. Альберто поднял оттиск, показал его всем и, теребя свои усы, едва ли не вырывая их, сказал:
– Думаю, что песня спета…
За первыми четырьмя нотами следовало много других музыкальных нот.
– Тут есть и слова! – воскликнул Рик, медленно читая слоги, сопровождавшие каждую ноту.
Остров Масок
Чёрный Гондольер,
отдыхающий там,
куда падает тень льва
Глава 20
Часовых дел мастер
В саду виллы «Арго» Нестор ещё раз повторил: – Тебе не сделать этого, Джейсон.
Измазанные в смоле, облепленные птичьими перьями и пухом, они вытирали ноги о траву, чтобы не испачкать гальку на дорожках. Леонардо вытащил из двуколки попрошаек, которые всё ещё оставались в беспамятстве, и отнёс их в дом, так и не надев обуви.
– Почему не смогу? – спросил Джейсон, не желавший соглашаться.
– Хоть они и связаны и рты у них заткнуты, тебе просто не донести их туда одному. А Леонардо уже путешествовал на «Метис», когда ещё. был тут прежний владелец.
Джейсон посмотрел в сторону дома, ощущая ревность и огорчение одновременно. Ревность он испытывал как человек, который владеет сокровищем и не хочет делить его ни с кем, а разочарование – как человек, долго хранивший секрет, который, оказывается, всем известен. Выходит, не только они знали о дверях. Смотритель маяка тоже всё знал.
– Джейсон, прошу тебя! – настаивал Нестор, догадываясь, о чём думает мальчик. – Здесь столько всего нужно сделать. Вскоре вернутся твои родители. Не думаю, что следует тратить время на бесполезные споры.
– Почему ты не сказал мне раньше, что Леонардо знает о корабле?
– Потому что поклялся ему молчать, – ответил Нестор, глядя на смотрителя маяка, который вышел на порог кухни, глубоко вздохнул и улыбнулся.
– А сколько ещё людей знают? – спросил Джейсон старого садовника. – Я хотел бы знать точно, сколько ещё людей знают про дверь!
– Больше никто не знает, Джейсон. В самом деле. Только мы четверо и Леонардо, который, однако, не хотел, чтобы вы знали.
– Почему?
– Он не верил, что вы сумеете совершить это путешествие.
Джейсон сильно огорчился, подумав о том, что потерян целый день: эти попрошайки, явившиеся сюда так некстати, Нестор, связанный как колбаса, разграбленная вилла «Арго» и.
– Ничего не потеряно, Джейсон, мы ещё можем. победить, я думаю.
– Всё обсудили? – поинтересовался Леонардо Минаксо, стоя на пороге кухни. – Можем отправиться туда и завершить эту историю раз и навсегда?
– Идём, – сказал Нестор.
Они подошли к Двери времени, и Джейсон достал из кармана четыре ключа.
Щёлк. Щёлк. Щёлк. Щёлк.
Смотритель маяка, бесцеремонно встряхнув, взвалил на спину ещё не очнувшихся попрошаек.
Джейсон и Леонардо прошли через круглую комнату и стали спускаться по крутой лестнице.
Мальчик шёл впереди, Леонардо за ним.
– Как всё изменилось здесь. – проговорил смотритель маяка, когда они дошли до того места, где проход загромождали обвалившиеся камни.
– Под ними можно пробраться вперёд, – пояснил Джейсон и полез первым. Потом Леонардо протолкнул в проход Диегуиту, и Джейсон вытащил её с другой стороны. Точно так же переправили и Дона Диего, а потом выбрался на другую сторону и Леонардо.
В жёлоб они сначала спустили попрошаек, потом заскользили по нему сами.
– «Метис!» – взволнованно произнёс Леонардо, когда спустился на берег в подземном гроте. – Судно нисколько не изменилось.
Свалив попрошаек на палубу, он спустился на причал и постоял там ещё некоторое время, любуясь «Метис». Потом снова поднялся на борт и направился в капитанскую каюту.
Джейсон услышал, как смотритель маяка листает судовой журнал и открывает сундук с одеждой.
Леонардо вышел на палубу.
– Нет куртки. – сказал он. – И фуражки нет.
Джейсон догадался, о чём он говорит.
– Они на чердаке, там, где рисовала Пенелопа, – пояснил мальчик.
Леонардо задумчиво кивнул:
– Понятно. Вы поднялись и туда. Выбирай якорь, постараемся поскорее закончить это дело, – прибавил он.
Джейсон расстроился, что не придётся встать за руль «Метис», но пришлось повиноваться. Поднял якорь и сел возле попрошаек. Судно отошло от причала, и Леонардо встал за руль.
– Ты точно знаешь, куда нужно идти? – спросил Джейсон, когда волны качнули судно.
– Ты что, смеёшься надо мной, мальчик? – отозвался Леонардо.
В этот момент налетел сильнейший ветер, и брызги пены привели в чувство Дона Диего.
Обнаружив, что находится на палубе судна, он выпучил от ужаса глаза и попытался высвободиться.
Нос «Метис» взлетел кверху, и судно оказалось в волшебном объятии ветра.
Джейсон посмотрел на стоявшего на носу капитана: высокий, могучий, он походил на одного из каменных стражей, которые в древности сторожили проход у Геркулесовых столбов.
– Это я! – воскликнул Леонардо, едва не обезумев от радости или от злости. – Помните меня?! Это я!..
И тут началась настоящая буря, а потом внезапно будто взорвалось что – то.
Они пересекли временной барьер.
Манфред перешёл дорогу, сжимая кулаки. Гостиница называлась «На всех ветрах» и вполне оправдывала такое название, потому что стояла высоко над берегом и постоянно обдувалась солёными морскими ветрами.
Манфред поискал глазами гостиничную парковку, но не нашёл там никакого серого пикапа.
«Может быть, этот проклятый служащий из муниципалитета ошибся?..» – подумал он.
Но и хозяин траттории подтвердил ему, что слышал про какого – то незнакомца, который сегодня прибыл в город и остановился в единственной на весь город гостинице «На всех ветрах».
Подручный Обливии посмотрел на старое, обветшалое двухэтажное здание со слуховым окном и снова подумал о неизвестном в шотландской охотничьей шапочке, с которым встретился на дороге, и решил, что должен разыскать его. А шинами для мотоцикла он займётся потом.
Когда Манфред вошёл в гостиницу, ему показалось, будто он стоит на мостике какого – то судна: повсюду гуляли сквозняки, ветер дул изо всех щелей и со всех сторон.
– Есть тут кто – нибудь? – спросил он, высматривая стойку регистрации.
– Идите сюда! – донёсся женский голос из небольшой пыльной комнаты. – Здравствуйте!
Обернувшись, Манфред увидел миловидную девушку, волосы которой были заколоты бесчисленными заколками.
Манфред не узнал её и ворчливо ответил на приветствие.
– Агата сейчас придёт, – сообщила девушка.
«Парикмахерша! – вспомнил Манфред. – Это же Гвендалин, парикмахерша, которая иногда приходит делать причёску Обливии».
Зачем она сидит здесь, в этой жалкой пыльной комнате, листая журнал?
Агата не заставила себя долго ждать. Не здороваясь с Гвендалин – должно быть, уже виделась с ней, – она обратилась к Манфреду:
– Что вам угодно?
– Ммм… – Манфред указал на дверь за своей спиной и проговорил: – Я встретил сегодня одного господина на сером пикапе и…
Парикмахерша отложила журнал.
– Он. подвёз меня. и. – Манфред облокотился на стойку, приподнял тёмные очки. – И я забыл в его машине одну вещь.
– О, мне жаль, – отозвалась Агата.
Манфред подумал, что она не отличается особой сообразительностью, и продолжал:
– Он сказал, что сегодня вечером остановится у вас.
– Да, конечно! – произнесла девушка, приветливо улыбнувшись.
– Прекрасно. Значит, я могу. подождать его?
– Конечно, можете. Но думаю, раньше вечера он не вернётся.
– Он не сказал, куда отправился?
– О нет.
– И. – Манфред наклонился к стойке, – он не назвал своего имени?
Агата задумалась, а потом ответила:
– Знаете, что – то не припомню.
– Но вы ведь записали, наверное, его имя в журнал регистрации?