— Бродяга? Форель? — рассмеялась Мотька.
— Именно! Черт, надо поглядеть, сколько у меня денег…
— Зачем тебе деньги?
— А если придется пойти в ресторан? — ответила я, роясь в сумочке. — Ага, есть, может, и хватит, это недешевый ресторан. Мы там были с Ниночкой.
— Успокойся, у меня тоже есть деньги, — гордо заявила Мотька. — Так что не пропадем.
— Отлично! Пошли скорее!
Столики ресторана «Форель-бродяга» располагались в помещении и на улице. Мы с Матильдой остановились неподалеку у витрины антикварного магазинчика, делая вид, что с восторгом разглядываем громадную китайскую вазу с драконами. Я глянула на часы. Было без десяти двенадцать.
— Ась, что же получается, что у этого Холщевникова приемные часы в ресторане три раза в месяц, да?
— Выходит, что так.
— Странно, правда?
— Почему? Здесь такое бывает. Это куда дешевле, чем снимать офис. Мне Ален говорил, что один его родственник, начинающий адвокат, несколько месяцев вел прием в каком-то кафе.
— Но ведь это значит, что Холщевников этот ничего не боится, действует в открытую?
— Не исключено. В конце концов, мы еще ничего плохого о нем не узнали, если не считать той записки, которую нашла Степанида. А вообще, Мотька, самое главное, по-моему, проследить за Холщевниковым, когда он уйдет из ресторана. Выяснить, где он живет в Париже.
— Но тогда придется как минимум три часа торчать в ресторане.
— Нет, мы уйдем оттуда минут на двадцать раньше, чем он. И как-нибудь попробуем изменить внешность.
— А как? Когда мы успеем? И потом… Надо бы постараться подслушать, о чем они будут говорить… Как думаешь, Машкин дядя нас узнает?
— Это вряд ли! Он на нас и не глядел. И вот еще, Мотька, говорить будем только по-французски.
— Здрасьте, я ваша тетя! Я же по-французски еле-еле…
— Ладно, сориентируемся на месте! Неизвестно еще, где мы сядем.
— Да, может, вовсе в другом конце… А это плохо…
Ровно в двенадцать к ресторану подъехало такси, и оттуда вылез мужчина лет сорока, хорошо одетый, довольно приятной наружности, и быстро прошел внутрь.
— Это он! — шепотом воскликнула Мотька. — Печенкой чую, это он!
— Идем!
Мы перешли улицу и направились ко входу в ресторан. В этот час народу было совсем мало. Мы уже собрались войти внутрь, как вдруг меня кто-то окликнул:
— Ася!
Я обернулась. И поняла, что все пропало. Ко мне подбегала Оксана Семеновна, мамина приятельница, чудная тетка, милая, добродушная, но страшная болтушка и приставучка.
— Мы погибли! — прошептала Мотька.
— Ася! Асенька! Боже мой, и Матильда тут! Матильда! Девочки, милые, здравствуйте! Как же я рада вас видеть! Вы и тут неразлучны. Какая прелесть. Дайте-ка я вас поцелую. Юрий Петрович, Юрий Петрович, смотри, кого я встретила! Это же Ася, Таткина дочка, внучка Игоря Потоцкого! А это та самая Матильда, которую мы зимой видели в театре, ты помнишь, помнишь?
Краем глаза я успела увидеть, как в ресторан вошел Машин дядя. А эта чертова Оксана вопит по-русски на всю улицу. Вот не повезло так не повезло!
— Девчонки, а вы что в ресторане делаете?
— Да вот, собирались перекусить, но тут дорого! — сказала я в надежде, что дороговизна ресторана отпугнет ее. Но не тут-то было!
— Дорого? Ничего страшного! Юрий Петрович, надеюсь, мы угостим девочек обедом в этом заведении? Обожаю этот ресторан! Здесь потрясающая кухня! Давайте-ка сядем тут, на воздухе, обожаю эту улицу, обожаю Париж! Кстати, Ася, а почему это вы с Матильдой решили зайти в ресторан?
— Да так… — промямлила я, не чувствуя в себе сил к сопротивлению. Буйный темперамент Оксаны Семеновны подавлял всех. К тому же остаться здесь было все-таки в наших интересах. Авось удастся, несмотря на помехи, хоть что-нибудь выведать. Оксана Семеновна между тем на хорошем французском языке втолковывала что-то официанту. Я не стала прислушиваться. Мы сели за столик.
— Оксана Семеновна, а вы маму перед отъездом видели? — поинтересовалась я.
— Маму? В том-то и дело, что нет. Она же на гастролях. Да и потом, у меня была уйма дел, я ничего не успевала, боялась даже, что не сумею вырваться… Ты же знаешь, какая у нас сейчас суматошная жизнь — одно, другое, третье…
Юрий Петрович ласково глядел на жену. Это был, кажется, уже четвертый ее муж. Во всяком случае, я его раньше не видела.
— Ксюша, — мягко сказал он, — командуй! Ты тут все знаешь, поэтому заказывай на свое усмотрение… Как, девочки, доверим выбор Оксане Семеновне?
— Доверим, — хором ответили мы с Мотькой.
— Девочки, вы, надеюсь, не откажетесь выпить немного белого вина? Форель без белого вина — это просто… просто нонсенс! Абсурд! — воскликнула Оксана Семеновна. — Я вам закажу. Вы уже большие. И не вздумайте спорить.
Мы и не собирались спорить. Во Франции сухое вино пьют даже маленькие дети. Покончив с заказом, Оксана Семеновна впиявилась в Матильду, желая узнать о ее «творческих планах», а я, не говоря ни слова, поднялась из-за стола и направилась в глубь ресторана, где помещался туалет.
Машин дядя и незнакомый мужчина, кстати, тот самый, что приехал на такси, сидели вдвоем за столиком, перед ними стояли тарелки с едой и бутылка вина. В зале было темновато, и разглядеть выражения их лиц было затруднительно. Зайдя для вида в туалет, я вскоре вернулась за стол. Настроение у меня было испорчено. Если бы не Оксана Семеновна, мы вполне могли бы сесть в зале, неподалеку от этих людей, может, удалось бы что-нибудь узнать, а теперь… Вскоре Оксана Семеновна тоже встала из-за стола и скрылась в зале. И вдруг оттуда послышался громкий возглас:
— Боже мой! Тимоша! Что за день сегодня такой счастливый! Сколько лет, сколько зим!
Юрий Петрович поморщился. Опять какие-то знакомые на его голову. Зато мы с Мотькой радостно переглянулись. Неужто это и впрямь Холщевников оказался знакомым Оксаны Семеновны? Невероятная удача! Хоть что-то мы о нем да узнаем! Но вот появилась сияющая Оксана Семеновна, ведя за руку старого знакомого.
— Юра! Девочки! Познакомьтесь! Это мой старинный друг, мы с ним в одном классе учились. Тимофей Михайлович Холщевников. Юрий Петрович Аникин, мой муж! А это… Это Ася Монахова, внучка Игоря Потоцкого, а это наша восходящая звезда Матильда Корбут. Ну вот, познакомились!
— Весьма рад! — отвесил Холщевников общий поклон. — Весьма рад! Только, Ксюша, я должен закончить деловой разговор, а потом с удовольствием присоединюсь к столь изысканному обществу. Прошу прощения!
И он вернулся в зал.
— Кто это, Оксана Семеновна? — тихо спросила я.
— Я же говорю — мой бывший одноклассник! Замечательный парень! То есть сейчас это уже не парень. Он удачливый бизнесмен, меценат! Кстати, Матильда, это знакомство может тебе пригодиться!
— Мне? Зачем? — удивилась Мотька.
— Он очень богатый человек и при необходимости, вероятно, мог бы спонсировать какую-нибудь театральную постановку, с твоим участием, например.
— Ксюша, побойся бога! — воскликнул Юрий Петрович. — Это не для девочки разговор!
— Ах да, ты прав, Юрочка, совершенно прав! Просто мне так всегда хочется всем помочь, что…
— Что у тебя уже ум за разум заходит, — продолжал сердиться Юрий Петрович.
— Ну прости, прости, я не подумала! Но Тимоша и вправду меценат…
— И бог с ним!
— А какой у него бизнес? — полюбопытствовала Мотька.
— Бизнес? Да я толком не знаю… Начинал он с торговли недвижимостью, а сейчас… Вот он придет, мы у него спросим!
Но тут нам подали форель и вино, и Оксана Семеновна умолкла. И вовремя, потому что такая вкуснота требовала благоговейной тишины. Я ела и думала: с одной стороны, мы хоть что-то узнали и еще узнаем о Холщевникове, а с другой — следить за ним будет теперь куда сложнее. Он наверняка запомнил нас в лицо, черт бы все побрал! Невезуха!
Похоже, Мотька мучилась теми же мыслями, что, однако, не мешало ей наслаждаться едой.
— Ну что, Юрочка, я была права, когда обещала тебе фантастическую форель?
— Права, Ксюшенька, права! — благодушно пробасил Юрий Петрович.
Он мне очень понравился: большой, добрый и, похоже, очень порядочный. Как он рассердился на свою благоверную из-за того, что ему почудилось что-то неприличное в предложении свести Мотьку с меценатом Холщевниковым. Этой чуткостью и деликатностью он напомнил мне деда.
Когда мы уже ели десерт, из зала торопливо вышел Машин дядя. Вид у него был хмурый, и он быстро ушел. Следом за ним появился Тимофей Михайлович. Он приблизился к нашему столику, пододвинул себе стул и сел. Тотчас же подскочил официант и, ничего не спрашивая, поставил перед ним бокал вина. Видно, Холщевников был тут завсегдатаем, и его привычки хорошо знали. Неожиданно он обратился ко мне:
— Знаете, я давний и горячий поклонник вашего деда, но в Москве он так редко поет… Последний раз я слышал его в Лондоне, он пел Бориса Годунова. Это был незабываемый спектакль!
Я молчала — что на это ответишь?
— А здесь, в Париже, ваш дед давал концерт в зале Плейель, но я в тот день никак не мог пойти и страшно жалел… А где Игорь Васильевич сейчас?
— В Севилье, поет дона Базилио, — ответила я.
Он на мгновение задумался, словно просчитывал что-то в уме, а потом сказал:
— Ксюша, Юрий Петрович, девочки, я страшно рад нашей встрече и в доказательство этого хочу пригласить вас всех к себе в гости. Это будет суббота…
— Постой, Тима, это же день твоего рождения! — воскликнула Оксана Семеновна. — Как же я могла забыть!
— Это неважно, — обаятельно улыбнулся Холщевников. — Просто приезжайте в гости. Поскольку я живу за городом, я пришлю за вами машину. Не поздно, в половине четвертого. И эта же машина потом доставит вас обратно. Ну как, согласны?
— Согласны, разумеется, согласны! Девочки, вы ведь согласны, да? Это так интересно — побывать в твоем родовом поместье! — восторженно говорила Оксана Семеновна.
Родовое поместье? Очень любопытно. Я глянула на Мотьку. Нельзя упустить такой случай. В ее глазах промелькнула растерянность. Я сразу поняла, в чем дело.
— Тимофей Михайлович, — обратилась я к нему, — дело в том, что вместе с Матильдой у нас гостит и ее двоюродная сестра…
— Ну, разумеется, берите сестру. Какие могут быть вопросы! Буду весьма рад и польщен! Я созвонюсь с Ксюшей и пришлю машину. А сейчас я должен вас покинуть, — сказал он, поднимаясь из-за стола. Я оглянулась и заметила топтавшегося у входа человека, который с тоской поглядывал на Тимофея Михайловича. Тот кивнул ему и прошел в зал. Мужчина последовал за ним.
— Потрясающе! Девочки, вы знаете, нам повезло. Невероятно повезло! Тимофей умеет устраивать праздники. И всегда умел, даже в молодости, когда у него и денег ни гроша не было, всегда что-нибудь да придумает эдакое… А уж сейчас, да в своем поместье…
— Ксюша, ты что-то говорила о родовом поместье, — напомнил Юрий Петрович. — Ты ничего не спутала?
— Ни-че-го! — отчеканила оскорбленная в лучших чувствах Оксана Семеновна. — Он получил его в наследство! Я точно не помню, кажется, от дядюшки. Дело в том, что его прабабка была француженкой. Так что я ничего не спутала!
— И что, большое поместье?
— Чего не знаю, того не знаю, но мне говорили, что большое. Впрочем, послезавтра мы все увидим своими глазами. Мне это безумно интересно. Я еще никогда не была в поместье!
— А мы с Аськой были! — выступила Матильда.
— Вы? Где?
— В Риме! В прошлом году!
Но Оксану Семеновну это ничуть не заинтересовало.
— Я надеюсь, вы поедете с нами, Ася?
— Поедем, наверное, — ответила я и тут же получила под столом пинок от Мотьки. Мол, какие могут быть сомнения! — Я вот только не знаю, это же день рождения, значит, нужно что-то дарить. А что?
— Ну, тебе-то проще всех! — засмеялась Оксана Семеновна. — Подари ему последний диск деда или альбом…
— Правильно! Оксана Семеновна, вы гений!
Она удовлетворенно улыбнулась. Мы еще посидели, поболтали, время близилось к трем.
— Ну что ж, может быть, пойдем отсюда? — не выдержал Юрий Петрович.
— Да-да, пора. Нам еще сегодня с тобой надо много успеть! — спохватилась Оксана Семеновна.
Мы сердечно ее поблагодарили, обменялись телефонами и условились созвониться завтра вечером. Но пока мы прощались, из ресторана вышел Холщевников. Помахал нам рукой и очень торопливо ушел. Бежать за ним не было никакой возможности. Наконец Оксана Семеновна и Юрий Петрович тоже ушли.
— Ну и дела! — вздохнула Матильда. — Даже не поймешь, повезло нам или нет.
— Не повезло, это точно!
— Почему?
— Потому что на дне рождения в родовом поместье мы скорее всего ничегошеньки не выясним. Сегодняшний день, считай, пропал, и вообще… Он же теперь нас знает как облупленных.
— Твоя правда. Ой, Аська, я чего подумала…
— Ну?
— Как же мы в гости-то к нему поедем?
— На машине, ты же слышала.
— Да я не про то! — отмахнулась Мотька.
— А про что?
— Неудобно же идти в гости и ничего там не есть и не пить.
— Это почему?
— Ты помнишь, как Митька Костю ругал…
— За то, что пил чай в доме подозреваемого? — вспомнила я. — Он еще тогда приводил в пример графа Монте-Кристо, который не ел и не пил в доме своего врага. Но, Мотька, во-первых, мы можем и не есть, а во-вторых, ведь еще не факт, что этот человек — наш враг. Может, он вполне порядочный бизнесмен, а мы с тобой просто уже помешались на всяких там преступлениях.
— А как же записка из куртки?
— Тоже еще ничего не значит. Кстати, если вспомнить то наше дело, все улики были против Гриши, а он оказался вовсе ни при чем. Так что…
— Значит, поедем в родовое поместье?
— Обязательно поедем. Чем черт не шутит. Может, убедимся в его невиновности.
— Щас! На блюдечке с голубой каемочкой нам принесут эту самую невиновность! Вот, девочки, смотрите и радуйтесь.
— Мотька, ты чего злишься?
— А как не злиться, когда… Когда все так усложняется. Пошли, надо позвонить Маше, узнать, как там дела.
— Верно.
Но у Маши никто трубку не взял. Наверное, она не выдержала, пошла гулять. А дядя занимается своими делами. Ничего, вечером созвонимся.
И мы с Матильдой отправились гулять. Вышли на бульвар Батиньоль, добрели до площади Клиши и оттуда уже рванули на Монмартр. Не сговариваясь, мы даже словом не упоминали о Холщевникове и всей этой истории, мы просто наслаждались дивным городом, а потом вдруг вспомнили, что нам же надо встретить Степаниду, и сломя голову понеслись к метро.
Степанида пребывала в состоянии телячьего восторга. Ее восхищало все — и знаменитый Шартрский собор, и сам городок, и группа, и экскурсовод, и обед в Шартре, и…
— Ой, девчонки, как здорово! Мне так понравилось! Спасибо, Ася, а я, дура, еще не хотела ехать. И одной тоже клево! Все обо мне так заботились! — захлебывалась она.
Я ее такой еще не видела.
— Ой, а у вас как дела? — спохватилась она уже на подходе к дому.
— У нас? Думаю, ты удивишься, если скажу, что послезавтра мы втроем приглашены в гости на день рождения. Угадай, к кому?
— К Маше?
— Нет, не к Маше! — таинственно ответила Матильда.
— Ну не к Холщу же!
— Вот именно, к Холщу! — воскликнула Мотька.
— Матерь божья! Ты не врешь, Мотя?
— Зачем мне врать?
— Может, ты меня разыгрываешь?
— Глупости! Это истинная правда!
— Ася?
— Правда, Степа, правда!
И мы рассказали ей все, что случилось с нами.
— Ну и ну! — давалась диву Степанида. — А вообще-то интересно. Даже очень.
— Ну, интересно или нет, там видно будет. Значит, теперь ты не против экскурсий? — перевела я разговор.
— Нет, что ты! Так здорово было! А когда следующая?
— Кажется, в воскресенье.
— Отлично!
— А ты вроде даже и не устала, — удивленно проговорила Мотька. — Смотри, как она сегодня загорела, Аська!
Степанида и впрямь загорела, и ей это шло. Она вообще стала хорошенькой, наша Степка. И оттаяла. Молодец, Ниночка, что купила эти экскурсии!