– Да и уж может цапнуть, ого-го! Помнишь, Никиту укусил, так заражение случилось, едва ему палец не отрезали.
– Вам нужно было бросать свои удочки и бежать в больницу, тогда ничего бы такого не случилось. Но ты прав, даже безобидный ужик может укусить очень больно. Вот я и посчитал нужным с тобой этим чувством опасности поделиться. А ты уж и Дашу предупреди на всякий случай. И еще. Постарайся в переписке впрямую об этом не упоминать. Особенно в телеграммах.
«Племянник так увлекся строительными делами, что даже на столовые ножи гравировки сделал со строительными принадлежностями, у того самого гравера, что для вас на подарке полицмейстера надпись делал. Папа о вас очень беспокоится, говорит, что сейчас везде гололед и нужно быть осторожной, а то вы вновь ударитесь головой. А я вспомнил, как к племяннику летом шмель залетал, очень опасное насекомое оказалось. Он тогда еще одного каменщика ужалил и кучера, что раньше студентом был.
Скучаю. Петя».
Петя перечитал свою телеграмму и решил, что Даша обязательно поймет все правильно.
23
Поначалу мне не слишком хотелось заниматься подготовкой нашего номера с карточными фокусами, который пришлось столь неожиданно пообещать директору гимназии. Но постепенно эта идея начала мне нравиться. Захотелось снова оказаться на сцене, пусть на этот раз в качестве актрисы, чего я слегка побаивалась. Мы несколько раз обсудили этот вопрос с маменькой, она много чего объяснила и подсказала. Одного не сказала, чего мне это будет стоить, каких усилий и нервных напряжений.
Огнева и Эрисман в какой-то момент – Зина почти сразу, Огнева – попозже – тоже загорелись предстоящим выступлением и даже стали настойчиво требовать, чтобы мы начали готовиться. В этом были сразу и положительные, и отрицательные стороны. Сашенька и Зинаида перестали – ну почти перестали – на каждой перемене уговаривать меня вступить в их тайное общество борьбы за права гимназисток. Будь иначе, мы могли бы и поссориться. С другой стороны, они полагались целиком и полностью на меня, очень уж сильный эффект произвело на них мое «выступление» перед Савелием Парфенычем. Но ведь показать такую штуку один раз в коридоре гимназии и сделать целый номер, такой, чтобы публике понравился, очень существенная разница! Вот я и ломала голову, вспоминая те нехитрые трюки и фокусы, которым успела научиться у фокусника Дмитрия Антоновича. Одни из них были совершенно неуместны для показа публике, потому что предназначались для шулерства. Другие были хороши лишь в дружеском кругу и больше походили на шутки и розыгрыши, чем на фокусы. А третьих было совсем мало. Всего-то три, считая тот, что я уже показала. Вот мы с маменькой и раздумывали, как их красиво преподнести и как сделать так, чтобы наш номер не казался куцым. Ну и эффектный выход тоже нужно было придумать, и, как мне показалось, я его придумала.
Репетицию мы назначили у меня дома на пять часов пополудни. Но Огнева с Эрисман по какой-то причине явились раньше более чем на полчаса. Наш урок с месье Дешаном был в самом разгаре. Горничная прекрасно знала, что беспокоить меня во время фехтования можно лишь в самых крайних случаях, поэтому проводила гостей в гостиную и попросила обождать. Но тем стало скучно, и они пошли осматривать квартиру. Как люди воспитанные, они ограничились осмотром тех помещений, что были не заперты. Но звон оружия, донесшийся из-за одной из дверей, вызвал любопытство, оказавшееся сильнее воспитанности. Гостьи чуть приоткрыли дверь и заглянули в щелочку.
Я их увидела сразу, но мы как раз отрабатывали весьма сложную комбинацию, и просто так остановиться было сложно, почти невозможно. А команда «Стоп!» предназначается для куда более серьезных случаев, нежели чье-то подглядывание в щелку. А раз вышло так, что я сразу не имела возможности отвлечься на них, то и дальше решила не отвлекаться и завершить урок как положено. К тому же на мне была фехтовальная маска, и девушки меня навряд ли узнали. Уж не знаю отчего – скорее по причине нежелания после отвечать на множество вопросов, – но мне захотелось остаться до самого конца инкогнито в маске. Только вот Андрей Станиславович вдруг потребовал, чтобы мы всю связку приемов повторили с более тяжелым оружием и без масок.
Нет, маску мне точно стоило снять, хотя бы ради того, чтобы увидеть лица Зинаиды и Александры в тот момент, когда они меня признали! У впечатлительной Эрисман даже ноги подкосились.
Месье Дешан, увидев моих одноклассниц в зеркале, обернулся к ним:
– Добрый день, сударыни. Мы уже завершаем, так что обождите еще минутку.
А повернувшись ко мне, хитро подмигнул, и у меня закрались подозрения, что он увидел их много раньше и специально велел мне снять маску.
Как бы то ни было, урок мы вскоре закончили, и Андрей Станиславович стал со мной прощаться. Но прежде чем идти переодеваться, не удержался и спросил у подруг, не желают ли и они учиться фехтованию.
– Ой! А можно? – тут же возгорелась желанием Зиночка.
– Отчего же нельзя? Вот ваша подруга – вы ведь подруги? – делает несомненные успехи. Так что подумайте на досуге.
И ушел.
К моему удивлению, первым вопросом, который я услышала, был вовсе не вопрос о виденном ими.
– Даша, а можно нам здесь осмотреться? – спросила Зина.
– Можно.
– А покачаться на этих штуках? – ткнула она пальцем в одну из трапеций.
– Тоже можно. Вы уж тогда осматривайтесь, а я пойду переодеваться.
Мне захотелось попросить не трогать то оружие, которое являлось не спортивным, а настоящим, но я подумала, что такой запрет вызовет лишь дополнительное любопытство.
– Вы, если оружие станете трогать, постарайтесь пальцы не отрезать! – сказала я.
Огнева, пребывавшая в странной задумчивости, вдруг резко спросила:
– А откуда у тебя, Бестужева, столько разных ножей и сабель?
– Это папенькины. Он служил в армии и здесь нередко упражнялся, – как смогла коротко, ответила я и побежала умываться и переодеваться.
Вернувшись через десять минут, я застала Эрисман сидящей на трапеции. Огнева же стояла у стойки с оружием и рассматривала его очень пристально.
– Здорово! – сказал Зинаида. – У меня тоже есть своя гимнастическая комната. А то некоторые только в волан играть умеют и совершенно не занимаются серьезной гимнастикой.
Я уж подумала, что это упрек в сторону Александры, но та, напротив, закивала одобрительно на это замечание.
– Гимнастика для современных девушек – вещь важная и крайне необходимая, – заявила она назидательно. – И владение оружием, несомненно, способно помочь в борьбе за равноправие женщин!
Я пришла в ужас, ожидая развития этой темы и требования организовать для всех участниц тайного общества занятия гимнастикой и фехтованием боевым оружием. По счастью, Огнева вдруг снова впала в глубокую задумчивость.
– Зина! – воспользовалась я случаем, чтобы перехватить инициативу. – Слезайте, пожалуйста. И пойдемте репетировать.
Эрисман нехотя спрыгнула с трапеции и мечтательно глянула на нее.
– Будет желание, зайдешь еще раз или вообще заходи, когда будет возможность, и качайся тут, сколько пожелаешь, – пообещала я. – Но у нас на сегодня другие дела.
Было в нашей квартире помимо гимнастического зала еще одно не совсем обычное помещение – рабочий кабинет. А необычность его состояла в том, что он был общим для всей семьи! В центре просторной комнаты стояли в каре четыре одинаковых письменных стола, за которыми, пусть нечасто – вдвоем или втроем все же бывало чаще, – мы собирались всей семьей. Папа здесь читал книги или писал свои документы. Дедушка чаще прочего занимался расчетами, связанными с его доходными домами в Петербурге. Маменька любила читать газеты или журналы – книги она предпочитала читать в гостиной. Или просто смотрела, как я делаю уроки. Не следила за мной, чтобы я не сделала что-то неверно, а просто смотрела, как я пишу, решаю задачки или учу латинские спряжения. А я, до того как стала учиться в гимназии, за своим столом училась считать и писать или просто рисовала всякие каракули. Рисовать обычные вещи у меня выходило плохо, наверное, по этой причине я предпочитала рисовать всякие загогулины и складывать из них узоры.
Сейчас у меня на столе лежало пять новеньких карточных колод, приготовленных для репетиций.
– Что самое важное, когда выходишь на сцену? – спросила я первым делом.
– Не споткнуться? – сразу откликнулась Эрисман.
– Бестужева! К чему эти загадки? – перебила ее Огнева. – Это же риторический вопрос. В том смысле, что ответ ты приготовила заранее.
– Верно. Но мне и вас хотелось услышать. Про не спотыкаться ведь правильно сказано. Это и некрасиво и примета дурная, хотя я в приметы не верю.
– А я верю! – заявила Зинаида.
– Неважно. Спотыкаться мы не будем. Нам важнее всего выйти на сцену эффектно!
– Под барабанную дробь?
– Можно и под нее. Кстати, музыка у нас будет, маменька обещала сыграть нам марш и, может, еще что-то, но сначала мы должны ей показать, что придумали.
– А что мы придумали?
– Сейчас покажу.
Я распечатала свежую колоду, хотя у меня была и распечатанная, но со свежей этот трюк получается лучше.
– Вот, смотрите!
Я отошла в дальний угол, взяла колоду в правую руку, и карты сплошной лентой посыпались в мою левую руку. Едва колода закончилась, я так же запустила карты из левой руки в правую. При этом медленно и плавно продвигалась вперед.
– Ох! – сказала Огнева. – Ты что, хочешь, чтобы и мы так?
– Хочу, – твердо ответила я. – Это только кажется трудным, но вы быстро научитесь. Нужно колоду выровнять и зажать повдоль между средним и большим пальцем. А указательным мы давим на серединку колоды, те пальцы, что ее держат, чуть ослабляем… Все! Берите карты, попробуем.
На этом все интересное завершилось. Я допустила с самого начала значительную ошибку – посчитала, что то, что мне дается легко, и у других должно столь же легко получаться. Сколько раз наталкивалась на такое в отношении себя самой. Да хоть с той же музыкой, вон как маменька удивляется, что у меня почти не выходит играть на фортепиано и даже на балалайке. Это при том, что они с дедушкой учились этому легко, и у них все выходило само собой. А тут я вдруг решила, что этот очень простой трюк с перекидыванием карт из руки в руку получится у Огневой и Эрисман если не с первого раза, так с третьего. Но он у них не получался и после тридцатого. Колоды уже изрядно помялись, оттого что их постоянно слишком сильно сжимали или роняли на пол. Пришлось взять свежие, хорошо хоть догадалась запас сделать. Но толку было ноль.
– Ладно, – сдалась я. – Давайте пока фокусы разучивать, а для эффектного появления я что-нибудь другое придумаю. Или вы сами придумаете.
Первый из фокусов был проще некуда. Правда, приготовить для него реквизит оказалось непростым делом. Тут было необходимо наискосок подрезать по длине края всех карт в колоде так, чтобы они стали не прямоугольными, а трапециевидными. Чуть-чуть, чтобы со стороны нельзя было этого увидеть. Я попыталась сделать это сама и испортила три колоды. Пришлось сходить в мастерскую, где делали визитные карточки и печатали разного рода афишки и прочую мелочь. Там мне все сделали так, как нужно. Так что теперь можно было с этой колодой показывать разные простые фокусы. Складываешь карты красной масти узким концом вверх, а черные этим концом – вниз. И как ни тасуй колоду, достаточно потянуть за бока в разные стороны, как у вас все красные карты окажутся в одной руке, а все черные в другой. Или можно чтобы все четыре туза одним движением извлекались из колоды. Или все картинки. Это зависит от того, как ты колоду уложишь заранее.
Но и этот фокус никак не желал получаться. Ни у Зины, ни у Александры.
Я уж уменьшила колоду, убрав половину карт, чтобы стало полегче. Но и это не помогало. А главное, стало ясно, что мне либо придется отдуваться одной, чего мне очень уж не хотелось, да и девочки могли обидеться, либо нужно придумывать что-то новое.
– Как я поняла, нам нужно придумать что-то другое, – раздался голос от дверей.
Оказалось, что маменька пришла и довольно долго наблюдала за нашими мучениями.
– Да что тут придумаешь? – из-за расстройства от неудач не слишком вежливо отозвалась Огнева. – Ой, извините, Ирина Афанасьевна. Здравствуйте.
– Здравствуйте, сударыни. Есть у меня одна идея. Но сегодня ее проверить не получится. Давайте договариваться о следующей репетиции и, чур, не вешать носы. Мы с вами такой номер придумаем, что все ахнут!
24
Я прочла Петину телеграмму и задумалась. Не о ее содержании, тут, увы, нового и важного было мало. Только сообщение о необычном знакомом Пискарева по фамилии или по кличке Шмель, который мог быть связан и с террористами, и с масонами, было важным. Но пока нет хотя бы примет, то и об этом размышлять невозможно.
Вот я и задумалась о том, как же плохо без Пети! Вон сколько важных вещей из головы вылетает! Ведь стоило мне всерьез задуматься по поводу дома Пискарева, как сразу вышло полезное. Так отчего я вдруг забыла про тот дом, где сам Михаил проживал? И только сейчас, когда стало выходить, что по этому эпизоду с него обвинений не снимают, задумалась, что да как там произошло. Нет, чтобы сразу и об этом подумать! А то решила, раз возможностей попасть в дом слишком много, то и разбираться в этом не стоит. Ну и на полицию понадеялась, что она этим займется. Может, и занялась, только для нас в этом проку нет.
Я так поругала себя с минуту и села за стол. Достала тот листок с двумя квадратами, обозначавшими два дома, под одним из которых было немало пометок, а под другим почти пусто. Если не считать нарисованного чертика.
Вот откуда бы он мог появиться? Не чертик, конечно, с ним пока все ясно, я сама его и нарисовала. Убийца! Очень уж вовремя он появился. Гости разошлись, прислуга тоже. Второй постоялец квартиры, то есть Михаил, напротив, пока не вернулся. Там, правда, прошло часа четыре после ухода прислуги и возвращения Михаила, но убийство-то произошло слишком скоро, едва хозяйка квартиры осталась одна. Она даже лечь спать не успела, а то с чего бы ее застали в кресле в гостиной, а не в спальне.
Тут я сбилась с мысли и стала что-то припоминать важное, но не припомнила. Пришлось возвращаться к началу рассуждений. Гости ушли… Стоп! Интересно, их полиция опрашивала? Узнала что-то важное? Может, с ними самой пообщаться или попросить об этом Осипа Ивановича? Я все это записала и тут же тоненько зачеркнула. От гостей может быть толк только в одном случае – если один из них и является преступником. Так он же нам про то не скажет. С кухаркой и с горничной адвокат встречался. Без результатов, увы.
Где тут план квартиры, Степаном нарисованный? Вот. Если преступник следил за уходом гостей, то это сделать было просто. Но прислуга-то ушла через черный ход и через хозяйственный двор. За ними должен был следить еще один человек? Это, конечно, возможно. Но как они могли знать, что и Михаила нет дома? Или за ним тоже следили? Тогда выходит, что эти два убийства связаны друг с другом сильнее, чем я полагала. То есть должна была действовать большая группа людей, замыслившая и спланировавшая все заранее. Но этого не может быть! Потому что характер преступлений очень уж разный. Пискарева убил опытный преступник, умелый и хладнокровный. Убил тихо, столь же тихо ушел, практически не оставив следов. Папиросные окурки не в счет. Может, он их намеренно оставил. Ведь кинжал и открытая дверь в квартиру были оставлены специально. Для судьбы Михаила факт присутствия на чердаке постороннего очень важен, а для поимки преступника все это почти ничего и не дает. Он, может, и не пытался на Михаила подозрение бросить.
Стоит это пометить. Про опытность преступника и про то, что он намеренно привлекал внимание к совершенному им злодеянию. И подумать, какую цель эти шаги преследовали. Но позже, а то я опять ушла далеко в сторону от второго преступления.
Что я успела надумать? Что там действовали совсем иначе. То есть, и скорее всего, убийство не было заранее спланировано. Но тогда как преступник попал в квартиру и в дом вообще? Вор пробрался? Такой, который вроде мальчика Васьки умеет открывать всякие замки изогнутым гвоздем. Или имеет набор специальных отмычек. Но тут мы с вами, господа, снова упираемся в фактор времени и знания преступником того, что посторонних в квартире нет. К тому же там горел свет. Опытный воришка ни за что бы не полез туда, где не спят.