Глава XI
ЧЕГО ТОЛЬКО НЕ БЫВАЕТ!
– Боже мой, неужели все кончилось! – со слезами в голосе проговорила Серафима Ивановна.
– Нет, еще ничего не кончилось! – довольно жестко отозвался Петька, обернувшись к ней.
– Что ты хочешь этим сказать? – испуганно спросила она.
– Сейчас, когда вы и ваш муж в безопасности, надо что-то решать с господином Воскресенским. Нельзя же оставить его безнаказанным!
– А как, как ты собираешься его наказать? – спросила Серафима Ивановна.
– Я? Дело не во мне… Просто… – Но тут Петька увидел ее несчастные глаза и сжалился над нею: – Впрочем, это уже ваше дело.
– Ты полагаешь, что мы должны обратиться в милицию, да? – справилась с волнением Серафима Ивановна.
– Ну, в общем…
– Разумеется, ты прав, но мы же ровным счетом ничего не сможем доказать! Он шантажировал Влада, но нет никаких доказательств. И то, что он меня держал в заложницах, теперь уже недоказуемо. Так что он чист, – горько усмехнулась Серафима Ивановна. – Вот если бы меня освободила милиция…
– Ваш муж боялся за вас и за сына, – заявил Хованский.
– Но сына ведь нет здесь…
Кирилл хотел сказать, что в принципе, если очень захотеть, можно и до Швеции добраться… Но он не стал пугать и без того измученную женщину. И тут же сообразил, что если Воскресенский пойдет по следу, то в конце концов обнаружит ребенка. И что тогда будет? Надо поговорить с Петькой, как только представится такая возможность. А еще Кириллу не давала покоя мысль о невесте Воскресенского, прелестной молодой актрисе. Он видел ее в двух фильмах, и она ужасно ему понравилась. Даже снилась два раза. И пылкое воображение уже рисовало ему картину спасения Прекрасной дамы. Он пойдет к ней и скажет, что ее жених… Но она ведь потребует доказательств, так же как и милиция. Хотя добыть доказательства для актрисы куда легче, чем для милиции. Она не так требовательна будет… Удовлетворится и магнитофонной записью. Записью чего? А вот это надо продумать. Лучше всего, вероятно, попросить Кострючко позвонить Воскресенскому и спровоцировать какой-нибудь разговор, который напрочь скомпрометирует Воскресенского в глазах Марины Корабеловой. И, кстати, она вполне может знать, где находится его городская квартира…
Похожие мысли бродили и в Петькиной голове, вот только артистка Корабелова интересовала его в последнюю очередь.
Они выехали на Комсомольский проспект. Серафима Ивановна напряглась. Еще несколько минут – и Миша затормозил у Лялькиного дома.
– Спасибо, друг! – прочувствованно произнес Петька. – Ты нам так помог…
– Я был твой должник! – засмеялся Миша. – А вообще, если понадобится, звони!
– Ладно! Еще раз спасибо!
Они вышли из машины, и Миша поспешно уехал.
– Петь, может, мы пока погуляем, есть соображения, – сказал Хованский.
Петька кивнул. Они довели Серафиму Ивановну до квартиры, а сами спустились вниз и сели в тенистом дворе на лавочку.
– Ну что, Хованщина? – устало спросил Петька.
– Мне кажется, мы должны все же довести это дело до конца.
– До какого?
– Как до какого? Мы должны вывести Воскресенского на чистую воду.
– И ты знаешь, с какого боку за это взяться, когда он вроде бы чист как стеклышко?
– Знаю!
– Ну-ка поделись!
– Воскресенский собирается жениться.
– Ну и что? Это не преступление!
– Нет, это преступление! В данном случае – это преступление!
Петька с интересом взглянул на Кирилла:
– Что ты имеешь в виду?
– Он собирается жениться на Марине Корабеловой! Она… Одним словом, это надо поломать!
– Почему?
– Потому что! Он бандит, а она талантливая актриса, молодая, красивая… Ничего хорошего для нее из этого не выйдет, он рано или поздно сядет в тюрьму, или его убьют свои же бандиты, или… А зачем ей это?
– Ты хочешь спасти артистку или поймать преступника?
– Я хочу, поймав преступника, спасти артистку!
– Молодец, Хованщина! – хлопнул его по плечу Петька. – Мне твоя мысль нравится, тем более что другой зацепки у нас вроде бы нет.
– Петь, я вот что подумал… Если попросить Владислава позвонить ему и поговорить… ну… об этих делах… И записать разговор, а потом прокрутить его Марине… Тогда она нам поверит! И, возможно, даже поможет!
Петька задумался:
– А что, Кирюха, это можно… Если Владислав, конечно, согласится. Только говорить с ним надо наедине, без этой Серафимы, а то начнутся женские истерики и все такое…
– Ну, вообще-то она не истеричка, – справедливо заметил Кирилл.
– Это пока ей и ему грозила опасность, а в безопасности многие расслабляются и теряют контроль над собой… Да, Кирюха, нам ведь надо себя… как это… реабилитировать… Мы же такого маху дали. Старые тетки взяли и увезли Серафиму, пока мы только обсуждали, что да как. Это, между прочим, позорище!
– Почему? – удивился Кирилл. – Мы же не струсили, мы просто опоздали.
– А это тоже непростительно!
– Ерунда!
– Ну все, Хованщина, пошли наверх, а то бросили мы там твою Ляльку, а ей сейчас, наверное, трудно.
– Ой, да…
Они поднялись в квартиру. Их встретила Лялька. Вид у нее был смущенный.
– Куда ты пропал? – накинулась она на двоюродного брата.
– Надо было! А где они?
– В комнате! Плачут!
– Оба?
– Ага!
– Ну и как она тебе? – прошептал Кирилл.
– Вроде ничего… Не противная.
– По-моему, тоже…
– Я вот только подумала, каково маме будет…
– Ну, милая, раньше надо было думать!
– Почему это?
– А на кой черт ты тогда всю эту кашу заварила? «Найдите мне папу! Найдите мне папу!» Нашли папу, на дом, можно сказать, доставили, а теперь в кусты?
– А ты считаешь, что я должна?
– Ничего ты не должна! Это твое личное дело! Хочешь признаться – признавайся. А нет, так нет.
– Кирка, я боюсь!
– Чего, горе мое?
– А вдруг он не поверит? Вдруг будет недоволен, тогда что?
Мальчики молчали, а что тут скажешь? Действительно, все может быть. И вдруг Петька решил: «Я попробую сам поговорить с Кострючко, наедине, по-мужски, и, когда пойму его позицию…»
– Знаешь, Ляля, ты, наверное, права. И спешить не стоит, особенно в этой ситуации…
– Ты хочешь сказать, что он может почувствовать себя обязанным, да? После того, что я…
– Вот именно. Ты умница, Ляля.
– Но если он уедет?
– Даже если он уедет, что с того? Ты же теперь знаешь, кто он, где живет, и потом, после всего, что мы для него сделали, вернее, ты, он не исчезнет неведомо куда. Не должен, по крайней мере. А хочешь… Хочешь я с ним поговорю?
– О чем? – испуганно воскликнула Ляля.
– Как о чем? О тебе! О том, что ты его дочь?
Она растерялась. Взглянула на Кирилла. Тот пожал плечами, мол, поступай, как знаешь.
– Ты? Но я… А это удобно?
– Кому? Мне? Запросто! И он, думаю, поймет, что тебе это очень трудно…
И Ляля вдруг просияла.
– Петя! Ты… Ты сможешь, я знаю! Ты ничего не испортишь! – восторженно проговорила она. – Да! Я согласна!
– Хорошо, – кивнул Петька, – только ты меня не торопи, ладно? Для такого разговора нужно улучить момент.
– Да, да, я понимаю!
– Мне ведь еще придется с ним говорить о нашем деле, и если разговор пойдет как надо…
– Да-да, я не буду тебя торопить! Скажешь, когда сможешь! Я так тебе благодарна!
– Да погоди с благодарностью, неизвестно еще, как все обернется и что он скажет, когда узнает…
Но тут на кухню вышла Серафима Ивановна. Вид у нее был измученный, но счастливый.
– Ребята, дорогие мои… У меня просто нет слов. Лялечка, детка, я думаю, мы еще пробудем у тебя дня два-три, пока Влад окончательно поправится… Мы тебе не очень в тягость?
– Нет-нет, что вы… – вспыхнула Ляля.
– И давай договоримся: пока я тут, хозяйством буду заниматься я. Сейчас я погляжу, что у вас есть из продуктов, и приготовлю ужин. Обещаю, это будет вкусно!
И она решительно открыла холодильник.
– Да, негусто, – засмеялась она, – вот что, дорогие, не сбегать ли вам в магазин? Я бы и сама пошла, но…
– Ни в коем случае, вам нельзя! – закричал Петька. – Мы сами. Я, кстати, ужасно хочу есть!
– Я тоже, – признался Кирилл. – А что надо купить?
Серафима Ивановна дала им деньги и список того, что следует купить.
– Я с вами! – заявила Ляля.
– И ты не боишься нас тут одних оставлять?
Ляля не поняла.
– А вы одни не можете? – растерянно спросила она.
– Нет, деточка, я не о том! Просто мы ведь совсем чужие люди…
– Господи! Да что вы… Как вы можете?
– Я пошутила. Глупо, признаю! Иди спокойно, детка, тебе надо выйти на воздух, а то ты бледненькая…
Они втроем вышли из квартиры.
– Хорошо! – Ляля с удовольствием вдохнула свежий воздух. – Я и правда дома засиделась!
– Петь, – спросил Хованский, – а ты почему так свободен? Почему не на даче?
– Очень просто! Родители уговорили бабок пожить две недельки на даче. А места там – кот наплакал, вот я и отпросился!
– И тебя не проверяют?
– Почему? Каждый день проверяют, но пока везет! Да еще за мной соседей приставили следить, но они отличные мужики, Эдуард Николаевич и Максим Николаевич. Они меня не сдадут!
– А, это те, которых ты черт те в чем подозревал? Кстати, в похищении Ленки Коршуновой, да?
– Именно, – засмеялся Петька.
Петька остался ужинать. И впервые за последние дни Владислав Русланович ужинал со всеми. Он похудел и побледнел, но выражение лица было уже совсем другим.
– Владислав Русланович, – начал Петька, когда с едой было покончено, – вам уже лучше, правда?
– Еще бы!
– Как вы думаете, завтра утром вы в состоянии будете серьезно поговорить со мной?
Лялька вспыхнула и отвела глаза, хотя Петька сейчас вовсе не имел в виду ее.
– Поговорить с тобой? Разумеется, дружище! Я и сейчас мог бы…
– Нет-нет! – вмешалась Серафима Ивановна. – Сегодня никаких разговоров. Всем надо отдохнуть.
– Хорошо, я приеду завтра утром! – сказал Петька. – А сейчас мне уже пора.
– Погоди, Квитко, я с тобой, а то тут будет тесно! – заявил Хованский.
– Квитко? – переспросил Владислав Русланович. – Ты сказал «Квитко»?
– Ну да, – растерянно ответил Кирилл. – Его фамилия Квитко.
– А как зовут твоего отца? – спросил Кострючко.
– Игорь Алексеевич!
– А бабушку – Мария Львовна?
– Да. Вы их знаете?
– Ну еще бы! Мы с твоим отцом учились в институте! И я отлично помню и бабушку твою, и прабабушку… Она жива, Елена Константиновна?
– Жива и здорова! А! Теперь я все понял! – закричал Петька. – А то я так мучился!
– Отчего мучился?
– Не мог вспомнить, откуда мне ваша фамилия знакома! Ну конечно! Я столько раз слышал рассказы про папиного дружка институтского Владика Кострючко!
– Ну надо же, Петя, как я рад! Мы в последние годы как-то потеряли друг друга, и вот… Будь добр, передай им всем привет… Молодец, Игорь, какого сына вырастил! Ах, как я хотел бы повидаться с ним и с бабками твоими тоже!
– Отлично, думаю, это несложно. Вот папа обрадуется!
После долгих восклицаний Петька с Кириллом наконец поехали домой.
Петька, к счастью, был еще дома, когда приехали родители. Решили перед работой проведать сына.
– Петечка, ты дома? – обрадовалась мама.
– А где же мне быть?
– Мало ли где ты можешь носиться, – засмеялся Игорь Алексеевич.
Петька открыл было рот, чтобы рассказать отцу о встрече с Владиславом Кострючко, но тут же и закрыл его. Это сообщение лучше приберечь на потом. А то слишком многое пришлось бы объяснять и неизвестно к каким результатам это могло бы привести. Родители – люди иногда непредсказуемые. Ничего, решил он, столько лет не видались, потерпят еще денек-другой.
– Петька, ну скажи на милость, чем ты целыми днями занимаешься? – грустно спросила Светлана Петровна.
– Мама, я тебя умоляю! Неужто в Москве нечего делать интеллигентному человеку!
– Это ты-то интеллигентный человек? – расхохоталась мама. – Да у тебя любимый писатель Незнанский, стыдобушка!
– Не писатель, а герой – Турецкий! – поправил ее Петька. – И вообще, это уже в прошлом. Я же умнею!
– Это обнадеживает, сын! – улыбнулся Игорь Алексеевич. – Ну все, Светик, поехали, а то опоздаем!
И родители умчались.
Петьке было немного совестно, что он скрыл от отца свое знакомство с его старым приятелем, но интересы дела превыше всего! А еще он пожалел, что предложил Ляльке взять на себя этот разговор, весьма щекотливый, надо заметить. «И кто меня за язык дергал, дурака несчастного… Ничего не попишешь, я уже дал слово». Он еще побыл дома, позвонил Крузу на дачу и выяснил, что у него, бедолаги, ангина.