— Идите, не бойтесь. Что за Киса?
— Он в новом доме живет, его раньше не было. Он в седьмом классе учится, только не в нашей школе.
«Что раньше не было, я и сам знаю, — подумал Сережа. — Развелись всякие кисы…»
— Киса не тигр. Что вы дрожите? — сказал он как можно беззаботнее.
— Он у ребят деньги отбирает, — объяснил Валера. — Он хулиган. По нему плачет колония.
— Идите, — сказал Сережа. И подумал: «Малышей не тронут. Не звери же».
Четверо неизвестных приблизились. Самый высокий сказал тонким, но хрипловатым голосом:
— Остановитесь-ка. Дело есть.
— Ну? — сказал Сережа, и ему стало по-настоящему страшно. Это был обыкновенный липкий, подлый страх, от которого слабеют ноги.
— Скажи ему, Киса, — нетерпеливо прошептал самый маленький, чуть пониже Сережи. — Скажи…
— Денежки есть? — поинтересовался длинный Киса. У него получилось мягко, почти ласково: «денюшки».
Сережа не видел в темноте их лиц. Он различал только фигуры. Трое стояли тесной группой, четвертый чуть в стороне.
«Вот так, — подумал Сережа. — Опять их четверо. Это тебе не на совете других ругать за трусость».
Это не на совете… И не на фехтовальной дорожке, где противник — твой товарищ, а кругом строгие судьи… И не вo сне, когда вражьи пули бьют в тебя безвредно, как дождевые капли…
«Эх, Нока бы сюда», — подумал он.
Страх не уходил. Но Сережа знал, что пусть хоть до смерти изобьют, а карманы выворачивать он не даст и не побежит без боя. Да и как побежишь, когда Стаська с Валеркой здесь? Не бросишь.
Стараясь, чтобы не дрожал голос, он сказал:
— Валера, Стасик, идите домой. Я тут сам разберусь…
«Если они уйдут, можно пробиться, — думал Сережа. — Дам Кисе головой в поддых, а пока они будут мигать, выскочу на светлую улицу. Там они побоятся лезть.
— Стоп, козявки! Ни с места! — угрожающим шепотом приказал Киca. — Гусыня, присмотри.
Ага, значит, этот тип в спортивной шапке с помпоном и есть Гусыня! Раньше встретиться не пришлось. После того случая с Митей Сережа и Кузнечик, прихватив Нока, два вечера искали компанию Лысого и Гусыни, но те не появлялись на улице. А теперь вот он!
Гусыня взял Стасика и Валеру за воротники, подвел и прислонил к телеграфному столбу.
— Стойте и не дышите, головастики. Худо будет…
Он, видимо, был уверен, что страх совсем парализует малышей, и даже не оглянулся.
Стасик замер, и в полоске света, падавшей из окна прямо на столб, Сережа видел его бледное, с полуоткрытым ртом личико. В глазах у Стаськи были ужас и покорность. Валера тоже на секунду притих, но вдруг рванулся и бросился из переулка к свету.
— Кеша! — тонко заголосил Киса. — Верни гада!
Тот, кто стоял в стороне, кинулся было за Валерой, но не догнал и вернулся.
— Черт с ним, — решил Киса. — Мы тут быстро… — И обратился к Сереже — Ну как насчет денежек?
— А ты что, взаймы их мне давал? — скручивая в себе страх, сказал Сережа.
— А как же! — обрадовался Киса. — Давал, конечно. Вчера. Три рубля. Отдашь?
— Да ты не бойся, — успокоил Гусыня. — Бить не будем, если будешь хороший. Мы же вежливые.
Тот, кто бегал за Валерой, по-прежнему стоял в стороне, а маленький был рядом, но молчал и опасливо вертел головой.
— Ну-ка, раздвиньтесь, мне идти надо, — сказал Сережа. — У меня времени нет.
— У него времени нет! — подхватил Киса. —
Вы слышите? Кеша, проверь у него карманчики и отпустим человека: ему некогда.
Тот, кого называли Кешей, недовольно обернулся.
— Я же просил не втягивать меня в подобные истории…
И Сережа узнал по голосу Сенцова!
— Сенцов! — сказал он, забывая на миг о страхе. — Надо же! Быстро отыскал новых друзей.
— Почему новых? — хладнокровно отозвался тот. Он, видимо, еще раньше узнал Сережу. — Старых друзей у меня и не было. В вашем зачуханном клубе, что ли, друзья?
— На что надеешься? — спросил Сережа. — Избить вы меня можете, а убить не убьете. Завтра все равно все узнают, какой ты подонок.
— А какие у тебя ко мне претензии? Я тебя, кажется, не трогаю. А кроме того…
— Никто ничего не докажет, — снисходительно объяснил Киса. — А поэтому стой и не возникай.
— Докажут, — сказал Сережа.
— Кто? Может, этот ребеночек? — Киса кивнул на Стасика. — Он не будет на нас наговаривать, он хороший мальчик. Верно, Стасик? Мы с ним друзья. Хы-ы…
Сережа увидел, как Стасик заморгал и зашевелил губами. Словно ответить хотел.
— А если докажут, что будет? — насмешливо спросил Киса. — Сводят в учительскую, скажут, что нехорошо так делать. Вон Гусыню каждый день к директору таскают, а он все равно веселый.
— Пусть карманы покажет, — мрачно потребовал Гусыня.
На что они надеялись? Ну да, они не понимали, что бывают вещи сильнее страха. Что можно бояться и все равно стоять прямо. Потому что есть эмблема с конниками и солнцем, есть друзья, рапиры, слова клятвы. Песни Кузнечика. Всадники «Гренады». И где-то далеко маленький Алехандро Альварес Рисс, которому грозят пули. И красный галстук, который, выходя из школы, не прячешь в карман, как эти подонки. И золотой угольник капитана…
В двух шагах от светлых домов, от тысяч веселых и справедливых людей из случайной темноты выползли эти поганки и думают, что они хозяева!
— Дураки вы, — сказал Сережа. — Вы думаете, на вас управы не найдется?
— Милицией пугаешь? — прошипел Гусыня. — Не пугай, мы там были и ничего, так же дышим.
— Значит, никто вам не страшен? — с насмешкой спросил Сережа. — Значит, вы сильней Советской власти?
Киса хихикнул:
— Это ты власть?
— Я не власть. Но она за меня, а не за вас. А вы плесень.
В ту же минуту в глазах у Сережи вспыхнули желтые огни, и от удара в лицо он отлетел на палисадник. Острые концы реек больно уперлись ему в спину. Палисадник был шаткий, он прогнулся под Сережей, и несколько реек отскочило от нижнего бруса. Чтобы не упасть, Сережа схватился за одну из них…
…Рейка подалась и осталась в руке.
И в ту минуту, когда Сережины враги думали, что он сломлен, побежден, уничтожен, в нем вспыхнула мгновенная радость. Радость силы и уверенности.
До сих пор он не думал об оружии. Но сейчас, ощутив под рукой деревянный брусок, он вспомнил все, что надо: Олега с рапирой, свечи, серебристый вихрь клинка. Вспомнил, как сам на пустыре длинной линейкой рубил колючие головки на высохших кустах репейника. Это было как вспышка. Он оттолкнулся левым локтем и кинулся к врагам…
Киса ойкнул и отскочил, ухватившись за кисть правой руки. Обратным движением Сережа сбил Гусыню, который оказался справа: концом рейки, зажатым, как рукоять, в ладони, Сережа ударил его в подбородок. Тот схватился за лицо, заскулил, медленно сел на корточки и уткнулся в колени. Но это Сережа увидел уже после. А сначала он развернулся в сторону Сенцова. Осторожный Сенцов успел отскочить заранее, но при этом неудачно повернулся спиной. Сережа прыжком догнал его и от души врезал по лопаткам.
— Я тебя трогал?! — заорал Сенцов, изгибаясь.
Самый маленький из ребят прыгнул на дорогу и поднял что-то с земли. Наверно, камень. «А он не трус», — мельком подумал Сережа и повернулся в сторону Кисы. Младшего противника он не боялся: знал, что падойти тот не решится, а камнем сгоряча попасть трудно. Другое дело — Киса…
Но Киса по-прежнему держался за руку. То ли удар был очень силен, то ли Киса обалдел от стремительного отпора.
У Сережиной головы прошелестел камень.
— Ты мне еще покидайся, — пригрозил Сережа, перехватил поудобнее рейку, поднял портфель и сказал Стасику: — Пошли.
Сердце у него бухало, и колени вздрагивали, но это был уже не страх, а возбуждение боя. И тут он услышал взрослый голос:
— Это шё же такое?
«Сейчас побегут», — подумал Сережа.
Но враги его не двинулись. Только Гусыня поднялся, все еще держась за подбородок.
Сережа разглядел, что взрослый человек был невысокий, но широкоплечий. В короткой куртке, плоской фуражке и сапогах. И, судя по голосу, молодой.
— Так шё же случилось? За что ты побил этихь хорошихь мальчикив?
Он то ли старался говорить «по-одесски», то ли просто не очень владел языком.
«Кажется, пьян», — понял Сережа.
Но все-таки это был взрослый человек. Не будет же он заступаться за хулиганов.
— Они сами полезли, — возбужденно сказал Сережа. — Понимаете, деньги им понадобились. Четверо на одного. Рыцари…
— Ай-яй-яй, — насмешливо произнес человек.
Младший мальчишка прошептал с опаской и почтительным восторгом:
— Это Гаврик…
— Молчи, дубина, — злым шепотом оборвал его Киса. И жалобным голосом объяснил: — Мы его по-хорошему попросили, а он дерется.
— Ай-яй-яй, — снова сказал Гаврик, и Сережа ясно услышал издевательскую нотку. — Тебя попросили, а ты дерешься… А ведь люди по-хорошему просят. И не один, а целый коллектив. Тебя в школе учили, что коллективное важней личного, а? Что же ты себя про-ти-во-по-став-ляешь? А? Нельзя. А еще, наверно, пионер… А?
И вдруг совсем другим голосом, резким и злым, он сказал:
— А ну, брось палку и топай сюда, ты… — И он произнес грязное слово.
И выдернул из кармана руку.
Рейку Сережа держал концом вниз. Рука фехтовальщика сработала молниеносно.
Может быть, случайно, а может быть, нарочно этот Гаврик протянул руку в полосу света, и Сережа увидел на его полураскрытой ладони плоский широкий нож.
Стасик громко заплакал. Сережа машинально закрыл грудь локтем.
В этот миг он понял, что если промедлит хоть полсекунды, то не справится с собой. Бросится бежать, изнемогая от страха за себя.
А Стаська?
Рейку Сережа держал концом вниз. Рука фехтовальщика сработала молниеносно. Снизу вверх, из третьей позиции он ударил по оружию противника. Вернее, по его руке. Нож серебряной рыбкой взлетел в полосе света и воткнулся в столб в метре над головой Стасика. Стасик шарахнулся вбок.
— Ай! — как-то по-детски сказал Гаврик.
Но он оставался здоровым, сильным, опасным.
И, вливая всю свою силу, страх и ненависть, Сережа врезал ему по коленям. Гаврик упал на четвереньки, а Сережа, не сдержав отвращения, замахнулся еще раз…
И тут его будто опять ударили в лицо. Он зажмурился и снова открыл глаза. С трех сторон широкими светлыми конусами били фонарики.
— Всем на месте! — прозвучал очень громкий голос.
А второй голос тоже громко спросил:
— Кто Каховский?
— Я, — сказал Сережа.
Блеснуло золото на красных околышах.
Кто-то крикнул:
— Куда? Я сказал: быть на месте!
— Я же случайно здесь… — Это жалобно произнес Сенцов.
Тот же голос уже мягче сказал:
— Если случайно, зачем бежать? Свидетели будут нужны.
Гаврик медленно поднимался с земли. Лучи фонариков уперлись в него. Сережа увидел бледное лицо с большим перекошенным ртом и темными впадинами глаз.
— Батюшки мои! Гаврилов! — совсем не по-военному воскликнул один из милиционеров. — Вот встреча!
— Это я, начальник, — слабо усмехнувшись, признался Гаврик и быстро опустил в карман ладонь.
— Тихо! — крикнул милиционер и рванул кобуру.
Впервые Сережа увидел так близко от себя боевое оружие — тяжелый черный пистолет.
Но милиционер опоздал. Гаврик махнул рукой, что-то тяжелое прошуршало в воздухе, упало за забором.
— Кастет выбросил! — крикнул милиционер с погонами младшего сержанта. — Ничего, найдем!
Гаврик поднял согнутые в локтях руки, помахал кистями, пьяно улыбнулся.
— Все, начальник. Берите птичку.
— Пошли, птичка… — Милиционер махнул пистолетом в сторону фонарей. — Там и клетка есть на колесах. Правда, не позолоченная. Пошли все.
Сережа бросил рейку, подошел к Стасику и взял его за плечо.
— Ну пойдем. Не бойся теперь.
На углу стояла милицейская машина — желтый фургон с темной полосой и синей лампой над кабиной.
Главный милиционер, старший лейтенант, сказал:
— Этих в машину. А ты, Сережа, двигай с ребятишками пешком. Тут рядом.
— Куда? — удивился Сережа. Но обращались, оказывается, не к нему.
— Хорошо, — откликнулся другой милиционер, тоже офицер, с двумя звездочками на погонах, только совсем молодой.
Гаврика посадили в машину. Туда же сели два милиционера, и старший лейтенант скомандовал Кисиной компании:
— Давайте и вы. Там разберемся.
Сенцов захныкал…
Через минуту машина уехала.
— Пойдем, — сказал Сереже лейтенант. — Здесь недалеко.
— А куда?
— В отделение. Надо же у вас показания взять. — Он улыбнулся совсем по-мальчишечьи. — Да не волнуйся, мы вас домой на машине доставим. Не на этой, а на «Волге». Всех троих..
— Троих?
Только сейчас понял Сережа, что рядом с ними опять Валера.
— Откуда ты здесь?
— Да ведь это же он нас позвал, — объяснил лейтенант. — Мы с задания ехали, а он выскочил на дорогу и давай голосовать. Ты хоть спасибо скажи человеку за выручку.
Валера улыбался откровенно и счастливо, как человек, совершивший подвиг.
— Спасибо, — машинально пробормотал Сережа.
— Ну пошли, — повторил милиционер. — Да ты успокойся, браток. Все уже позади… А ты знаешь, кто этот Гаврилов?
Сережа помотал головой.
Лейтенант сказал:
— Известная фигура… Как тебе удалось его свалить? Это же чудо какое-то.
— Он, по-моему, сильно пьяный, — сказал Сережа, — А может быть… В общем, я и сам не пойму. — Он слабо улыбнулся. Он совсем не чувствовал себя героем. Его бил озноб.
— Ну и что же, что пьяный, — возразил лейтенант. — Головы-то он не терял. Догадался же кастет выбросить. Ну ничего, там сержант остался, найдет…
— А нож? — спохватился Сережа. — Взяли?
— Какой нож?
— Но ведь он же с ножом был.
— Тебе не показалось? Там темно было.
— Не показалось! Там свет из окна падал! Я по ножу ударил, а он в столб воткнулся. Вот над ним. — Сережа указал на Стасика, и тот почему-то вздрогнул.
— Роман «Три мушкетера» да и только, — озабоченно произнес лейтенант. — А ну пойдем назад. Нож — штука серьезная.
Он решительно двинулся в переулок, и ребята потянулись за ним. Стасик прихрамывал.
— Можно я домой пойду? — спросил он. — У меня нога болит.
Лейтенант обернулся.
— А не боишься?
— Дом-то уже рядом, — объяснил Сережа. — Пусть идут оба, а то родители волнуются. Тут их никто не тронет. А я вам все расскажу и без них.
— Ну бегите, — разрешил лейтенант.
— Стаська, не вздумай дома говорить про это дело, — предупредил Сережа. — Там с ума сойдут. Скажи. что я к Генке зашел.
Стасик торопливо кивнул и, кажется, обрадовался.
Малыши ушли, а Сережа и лейтенант снова' окунулись в темноту переулка.
Ножа они не отыскали. На столбе его не было, в сухой траве вокруг столба — тоже.
— Может быть, показалось, все-таки? — спросил милиционер.
Сережа упрямо помотал головой.
Лейтенант помолчал и спросил:
— А ты не помнишь, как нож воткнулся? Вдоль древесины или поперек?
— Вот так. — Сережа вытянул перед собой ладонь. — Наискосок.
— Посмотрим… — Лейтенант стал на цыпочки и долго водил светлым кружком фонарика по столбу.
— Точно, Есть такая зарубка, — сказал он.
Кто-то тяжело прыгнул с забора и подошел к ним. Это был сержант.
— Вот он, кастет. На грядках лежал.
Лейтенант сказал ему о ноже. Минут десять они обшаривали вокруг землю, но напрасно.
— Пойдем, — сказал лейтенант, — Нет ничего.
— Вы мне не верите? — спросил Сережа.
— Верю. Тем более, след на столбе… Но где же нож? Может, Гаврилов успел его выбросить?
— Да нет, он его больше не касался.
— Ладно, выясним… А как ты сумел выбить его у Гаврилова?