Директор поправил очки и спросил не сердито, а скорее с любопытством:
— Ты что же, считаешь, что ничуть не виноват?
— Может быть, виноват, — сказал Сережа. — В том, что не догадался к вам пойти, чтобы сказать о дневниках. Но сейчас я извиняться не буду. Я не люблю, когда меня обзывают хулиганом и рассказывают про меня всякое… чего не было.
— Ты не любишь правду! — торжествующе заключила Нелли Ивановна. — Недаром ты и твои дружки в вашем клубе выгнали Сенцова. — Она повернулась к директору. — Это прекрасный ученик в седьмом «Б», вежливый, дисциплинированный. Его брат учится в моем классе. Я говорила с матерью, она места себе не находит от возмущения! Они выгнали его за то, что он отказался участвовать в уличной драке и честно сказал об этом.
— Его выгнали за трусость. И не я, а совет, — сказал Сережа. — Они трое, такие здоровые, бросили в беде одного пятиклассника, самого слабого.
— Зато ты, я смотрю, ух какой смелый! Вроде тех смельчаков, которые гривенники у первоклассников отбирают по дороге в школу… И не старайся, мне твои извинения не нужны.
Сережа сжал зубы.
Анатолий Афанасьевич взглянул на часы.
— Каховский, у вас какой сейчас урок?
— Физика.
— Как у тебя дела с физикой?
— Не очень. Надо сегодня тройку исправить.
— Ладно. Иди в класс.
Сережа встал. «Выходит, все?»
— До свидания, — сказал он.
Директор молча наклонил голову.
Сережа пошел к двери.
— Анатолий Афанасьевич? Значит, вы ему больше ничего не скажете? — раздался за его спиной взвинченный голос Нелли Ивановны.
Сережа остановился, думая, что его окликнут.
— Пока нет, — устало сказал директор. — Иди, Каховский, иди.
Сережа закрыл за собой дверь. И тогда услышал, как там, в кабинете, неожиданно окрепшим голосом директор спросил:
— А что я должен ему сказать, уважаемая Нелли Ивановна?
На урок Сережа сразу не попал: на лестнице его встретила Юля, старшая вожатая.
— Взгрели? — сочувственно спросила она.
«Все уже знают про эту историю», — подумал
Сережа и сказал:
— Обошлось.
— Ну и хорошо, Слушай, Каховский, поддержи идею.
— Какую?
— Давай назначим тебя октябрятским вожатым к второклассникам.
— Юля, — с укором произнес он, — мне сейчас по физике отвечать, а ты страшные вещи говоришь.
— Да я серьезно!
— И я серьезно. Нельзя же так пугать человека.
— Сереженька, у тебя получится. Ты вон как за них заступаешься!
— Одно дело — заступаться, другое — командовать.
— Ну ты же командуешь в клубе «Эспада». Ты там, говорят, не то адмирал, не то капитан.
— Это же в «Эспаде». Там у меня в группе нормальные люди, а не малыши. Они сами знают, как что делать, даже и не надо командовать. А к маленьким подход нужен.
— Желание нужно, — грустно сказала Юля. — Никто из мальчишек не хочет работать. В совете дружины девчонки, в тимуровском штабе девчонки… А мальчишки — кто в хоккейной секции пропадает, кто у вас в клубе. Про школьные дела и слышать не хотят.
— Ю-у-у-ля… — протянул Сережа. — Ты хороший человек, а говоришь… прямо не знаю что. Во-первых, в «Эспаде» из нашей школы только несколько человек, все больше из сорок шестой и девятнадцатой. Даже обидно. Во-вторых, дружинную газету кто всегда делает? Воронины. В концерте сегодня у кого главный номер? У Кузнечика. То есть у Медведева. В барабанщики ты кого записала? Пашку Снегирева из четвертого класса. А где он барабанить научился? В «Эспаде» у Данилки Вострецова, есть у нас такой барабанщик. Жалко, ты его не знаешь, он в сорок шестой учится.
— Немножко знаю, — сказала Юля. — Это мой брат.
— Ух ты! — удивился Сережа. — А я все не мог понять, на кого ты похожа.
— Рыжие все похожи, — вздохнула Юля.
— Ты не рыжая, а золотистая. И Данилка тоже… Юль, позвони Данилке, пожалуйста, в клуб, он сейчас там. Пусть мне свой белый ремень оставит. Я потом забегу возьму. Мне для вечера надо.
— А пойдешь в вожатые?
— Ну, Юля…
— Не буду звонить.
— Слушай, Юля. Если тебе вожатый нужен, поговори с Наташкой Лесниковой. Она давно к малышам хочет, да все не решается.
— Она девчонка. У меня и так все девчонки.
в активе.
— Она лучше всякого мальчишки, — сказал Сережа. — Позвони Данилке, ладно? А то мне неудобно к телефону в учительской соваться. Ну, я побежал.
Когда Сережа вошел в класс, все притихли и стали смотреть на него. Сережа поймал встревоженный взгляд Кузнечика, улыбнулся и мигнул: «Все в порядке».
— Живой? — спросил Сергей Андреевич. — А мы уж тебя похоронили. Отвечать будешь? Ну иди к доске, мятежная душа.
Все это Нелли Ивановна слышала от ребят уже много раз. Но в ответ заявляла, что, поскольку стекло выбито, значит, виновник существует и должен понести наказание. Только трех заревевших девчонок она милостиво отпустила: они-то явно были ни при чем.
Остальные не ревели и не признавались. Класс сидел. Осенние сумерки за окном превратились в сплошную темнотy. Снег растаял, и земля была черной, а небо беспросветным.
В классе у Сережи кончился шестой урок. Сережа вышел в коридор и увидел Наташу.
— Просто безобразие, — сказала она. — Нелюшка ребят не отпускает. Стаська теперь ни за что один домой не пойдет, он же трусишка. А мне быстрей надо: маме помогать, скоро гости придут.
У дяди Игоря был сегодня день рождения. И папа, и тетя Галя, и Маринка собирались в гости к Лесниковым. И Сережа, конечно. Сразу после уроков. Только сначала он хотел забежать к Генке, который сидел дома с ангиной и даже петь не мог, бедняга.
— Ладно, Генке я позвоню, объясню, — сказал Сережа. — Ты иди. Я Стаську дождусь. Не будет же она их до ночи держать.
— Надо бы мне зайти спросить, когда их отпустят, — нерешительно сказала Наташа. — Я все-таки у них сейчас вожатая. Но бесполезно: я с Нелюшкой за эти дни уже два раза поругалась.
— Ну и нечего третий раз ругаться. Иди домой.
Наташа ушла, а Сережа устроился на подоконнике напротив второго «А». Вытащил из портфеля книгу «Архитектура средневековья». Книга была старая, тяжелая. Он сегодня увидел ее в шкафу в кабинете истории и под честное слово на два дня выпросил у доброй исторички Анны Валентиновны.
Сережа разглядывал иллюстрации и все больше огорчался. По сравнению с прекрасными рыцарскими замками на книжных гравюрах его собственный пенопластовый макет казался примитивным и нелепым.
Прошел мимо директор. Сережа вскочил с подоконника.
— Что читаешь? — спросил Анатолий Афанасьевич и взял книгу. — Ого, серьезная вещь! Интересуешься или случайно?
— Интересуюсь. Немного.
— Молодец. А почему здесь сидишь в одиночестве?
— Жду, — сердито сказал Сережа. — Все того же Грачева. Учительница их не отпускает, а он сейчас один забоится домой идти.
В коридор доносился громкий голос Нелли Ивановны.
Директор осторожно приоткрыл дверь и шагнул в класс..
Через три минуты ребятишки, радуясь долгожданной свободе, вырвались из дверей. Стаська увидел Сережу и заулыбался.
— Ну что, нашли преступника? — спросил Сережа.
— Не-е… Сказали, что потом.
Сережа и Стасик с ребятами вышли из школы. Пришлось делать крюк, чтобы хоть некоторых развести по домам. Сначала с ними шла большая компания, но один за другим второклассники уходили в подъезды и калитки. Наконец, кроме Стасика, остался только один мальчик. Это был тот крупный кареглазый парнишка, который в сентябре сказал про Стасика, что он им не товарищ.
— Ты где живешь? — спросил Сережа.
Ответил Стасик:
— Рядом с нашим домом, на углу. Он в большом доме живет.
— Вместе домой ходите?
— Вместе, — сказал мальчик. Его звали Валера.
— Ну вот, — усмехнулся Сережа, — а говорил, что не товарищи.
— Мне сказали, чтобы я над Грачевым шефство взял, — объяснил Валера.
— Кто сказал?
— Новая вожатая. Ее Наташа зовут.
Валера свернул в Походный переулок. Стасик за ним.
— Вы куда? — удивился Сережа. — Вы разве здесь ходите? По Октябрьской же лучше: там сухо и фонари..
— Там канаву роют для труб, — объяснил Валера. — Все перекопали. Просто шею можно сломать.
Сережа не любил Походный переулок.
Ничего особенного в этом переулке не было: домики с палисадниками, газетный киоск на углу. Но когда Сережа был в первом классе, он видел, как мотоциклист сбил здесь собаку. Большая рыжая собака лежала на краю дороги мертвая, вся в крови… И с тех пор Сережа старался по этому переулку не ходить.
Но делать нечего, они пошли.
Фонарей не было, свет падал только из окошек. И лишь сейчас увидел Сережа, что небо очистилось и сверкают, будто отмытые, звезды. Белые и голубые. Он шел позади ребят, запрокинув лицо, и видел все больше и больше звезд, целые миллионы. Они светлой пылью проступали в черноте.
Переулок уже кончался, впереди горели фонари. Сережа опустил голову и тогда увидел троих ребят. А потом четвертого — он догонял остальных, спешил от закрытого киоска.
Они шли навстречу. В их ленивой и развинченной походке была скрытая угроза. Стасик остановился. И Валера.
— Это, кажется, Киса, — шепотом сказал Стасик. — Пойдемте назад.
Сережа ощутил в груди неприятный холодок. Но он подтолкнул Стасика в спину.