Володя Огоньков на подоконнике чинил заезженный кинопроектор. Оторвался на минуту и спросил у Сережи:
— Ты, говорят, модель крепости строишь?
— Макет. Не крепости, а замка.
— А его можно будет в фильме снять?
— Он же маленький.
— А мы бы его близко сняли. На экране будет большой, как настоящий. Дашь?
— Ну и вопросы ты задаешь, — обиделся Сережа. — Неужели не дам?
…Вечером он сел доделывать висячий мост. Цепи сделал из цепочки от старых часов с гирями, а поперечный настил — из крашенных в коричневый цвет спичек. Mocт получился что надо. Снимай хоть на «Мосфильме».
Сережа направил на замок свет настольной лампы и лег на кровать.
Белые башни, зубчатые стены с тонкими карнизами и выступами светились, как под южным солнцем. Оранжевые кусочки картона казались издалека настоящей черепицей. Синий краб таинственно поблескивал над полукруглой аркой ворот. Это было похоже на сказку.
В последнее время все чаще думал Сережа о старых-старых городах, где под горбатыми мостовыми пролегли подземные ходы, а в сводчатых подвалах библиотек не до конца еще разобраны желтые свитки и хрустящие от древности книги. О заросших буграх со следами оборонительных стен, где можно отыскать ржавые клинки и ядра. Об остатках крепостей и о серой полыни, в корнях которой прячутся осколки византийских ваз и монеты с профилями забытых императоров. Об острове Пасхи, о ступенчатых пирамидах Южной Америки… Тайны, упрятанные в глубину земли, в заросли и камни, казались ему живыми. Они ждали открытий, как пленники ждут освобождения…
Понедельник в школе прошел спокойно. После уроков Сережа вышел на улицу и увидел тетю Галю. Она гуляла с Ноком.
— Меня ждете? — с мягким упреком спросил Сережа.
— Просто гуляем. Нок все принюхивается, не идешь ли ты. Вот и решили пойти навстречу.
— Не надо меня встречать. Ну, честное слово, ничего со мной не случится.
Bo вторник вечером «случайно» мимо школы проходил отец и тоже встретил Сережу. Тот лишь вздохнул.
В среду Сережу вызвали с третьего урока. В кабинете директора сидели двое мужчин. Один — в коричневом костюме, с узким, как топор, лицом и черными внимательными глазами. Второй — в мягкой куртке, невысокий, полный. Анатолия Афанасьевича не было, зато присутствовала завуч Елизавета Максимовна.
Мужчина в куртке попросил:
— Сережа, будь ласков, расскажи, как было дело в тот вечер.
Сережа вопросительно глянул на Елизавету Максимовну. Она сухо сказала:
— Это из милиции.
—'Я же рассказывал в милиции.
Человек в куртке терпеливо объяснил:
— Я понимаю. Но меня там не было, а следствие придется вести мне. Хочется самому послушать. А, кроме того, ты сгоряча тогда мог что-нибудь забыть. Постарайся сейчас изложить подробненько, в деталях.
Сережа начал рассказывать.
Елизавета Максимовна перебила:
— Извините, у меня урок. Мне прислать кого-нибудь вместо себя?
— Как хотите, — сказал полный мужчина.
— Я слышала, что при допросе обязан присутствовать кто-нибудь из старших.
Следователь поднял на нее светлые глаза.
— Какой же это допрос? Допрашивают обвиняемых, а здесь… наоборот.
Завуч попрощалась и ушла.
Сережа заговорил опять.
Человек с острым лицом молча и быстро писал в черном блокноте. Следователь делал пометки на листе бумаги.
— Спасибо, — сказал он в конце. — Извини уж, что оторвал от урока… Вот и учительница ваша недовольна.
— Это завуч, — объяснил Сережа. — Знаете, что? Вы ей скажите, пожалуйста, в чем дело. А то она, кажется, думает, будто я в чем-то виноват.
Следователь засмеялся:
— Да что ты! Она все знает. Но мы еще раз скажем, не волнуйся. Скажем как следует.
Вечером Сережу никто уже не встречал. Прямо из школы он побежал в клуб, на линейку. На линейке приняли в кандидаты «Эспады» Леню Мосина.
— Совсем будто в детстве, — улыбнулся капитан. Выгонят из класса, сидишь и гадаешь: «Потянут к завучу или обойдется?»
Сейчас… Вот какое дело, Сергей… Может быть, и трудно вспомнить, но постарайся. Как выглядел нож? Говоришь, свет на него падал? Ты сразу не отвечай, подумай, если не помнишь.
— Да помню я! — воскликнул Сережа, И, как на фотоснимке, увидел снова короткие пальцы Гаврика с выпуклыми грязными ногтями и блестящий клинок. Рука и нож словно светились в темноте. — Он такой, короткий… Тяжелый… Ну, по виду тяжелый. По-моему, самодельный…
— Почему ты так думаешь?
— У него медная перекладинка, а на ней следы от напильника. Похоже, что вручную сделали.
— Ты все это заметил? — усомнился капитан Георгий Матвеевич.
Сережа кивнул.
— Это бывает в такие моменты, — вмешался лейтенант. — В прошлом году, когда Пеликан мне в пузо «вальтер» навел, я тоже царапину на стволе заметил.
Георгий Матвеевич усмехнулся:
— Два Сережи, две геройских… фигуры.
Лейтенант Сережа, кажется, обиделся:
— Я же для пользы дела вспомнил.
— Для пользы дела продолжим разговор. Скажи-ка, Сергей, а какое было лезвие?
— Клинок? Он плоский такой. С двух сторон заточенный. А конец некрасивый какой-то. Как у тупого утюга.
— Клинок с желобком?
— Нет, — уверенно сказал Сережа. — Без желобка.
Георгий Матвеевич и лейтенант переглянулись.
— А какая ручка? — спросил капитан.
— Ручку я плохо помню, ее пальцы закрывали. Почти… Но, по-моему, пластмассовая. Знаете, бывают такие из разных кусочков…
— Все точно, — сказал лейтенант. — Ну и глаз у человека!
— Да, — подтвердил Георгий Матвеевич, но как-то невесело.
Сережа удивленно посмотрел на одного, на другого и вдруг сообразил:
— Значит, нашли?
Капитан кивнул:
— Нашли. Только пока это, Сергей, между нами.
— Конечно! А где нашли?
— Целая история. Отец Касьянова сам к нам принес. Не хочет, чтоб сынок в колонию попал. А сынок уже с Гавриловым оказался связан.
— А что за Касьянов?
— Ну, этот… Киса.
— Непонятно, — удивился Сережа. — Когда Киса успел нож схватить?
— А он и не хватал… — вмешался лейтенант. Георгий Матвеевич остановил его взглядом.
— Не все сразу… Спасибо, Сергей. Тебе ведь на урок надо?
Сережа сразу пригорюнился.
— Что? Не хочется? — спросил капитан. — Уроки — вещь необходимая.
— Да не в уроке дело… Сейчас войду в класс с этой коробкой, и все опять на меня уставятся. Шуточки начнутся: «Ура, герой пожаловал…»
— А, вот в чем дело. Ну ладно, возьму грех на себя. Сорок минут у нас есть. Может, нам в кафе «Пингвин» заглянуть? Там пломбир с земляникой, у меня к нему давняя слабость. Ты на это как смотришь?
Сережа смотрел положительно и не сумел это скрыть.
— Вот и хорошо, — сказал капитан, — А лейтенант Ковалевский не пойдет в кафе «Пингвин». Лейтенанту Ковалевскому на дежурство пора. Грустно бедному, а делать нечего —
служба.
Кафе было недалеко, за углом, и Сережа не хотел было одеваться.
— Простынешь, герой, — забеспокоился Георгий Матвеевич.
— Что вы! Я закаленный. А если одеваться да раздеваться, можно не успеть.
— Успеем. Учитывая сложности момента, я использую служебное положение и пролезу без очереди.
Но лезть без очереди не пришлось, в кафе было пусто. Георгий Матвеевич взял два пломбира и скомандовал:
— Налегай.
Сережа налег.
Когда он почти доел свою порцию, Георгий Матвеевич спросил:
— А тот маленький парнишка, Стасик… Он товарищ твой?
Сережа смутился.
— Ну… наверно. Раз уж так получается. Понимаете, он все время в разные истории влипает, а мне приходится его вытаскивать.
— Плохо. Я ведь сначала думал, что он так,
случайный попутчик.
— А что случилось? — встревожился Сережа.
— Что случилось… Не должен был я тебе это говорить, да все равно узнаешь. Касьянов, чтобы оправдаться, всем приятелям про это уже раззвонил. Да и на суде скажут… В общем, Стасик этот маленький, глупый… Когда нож упал рядом с ним, он его в сапожок сунул. А утром Кисе его унес. Вот какое дело.
— Зачем? — ошеломленно спросил Сережа.
— Кто же его знает? Может быть, сначала себе взять хотел — вещь красивая, блестящая, — а потом испугался. А может быть, с Кисой подружиться пожелал. Не понять. Его ведь не допросишь как следует. Чуть чего — и в слезы.
Сережа молчал целую минуту. Потом стиснул кулаки и тихо сказал:
— Если бы я знал, что он такой…
— А что бы ты сделал? — перебил Георгий
Матвеевич, — Какой бы он ни был, он еще клоп. Я вот чего боюсь: как бы не стали к нему лезть с разными дразнилками, если про эту историю к школе узнают. Потому тебе и сказал заранее. Уяснил?
Сережа машинально кивнул.
Мороженое было безвкусным и скрипучим, как замешанный на воде песок.
То что произошло потом, Сережа вспоминал со стыдом и омерзением.
В школе он пошел искать Стасика. Сначала Сережа не испытывал ничего, кроме жгучей обиды. Он хотел только сказать Стаське: «Я же из-за тебя, может, жизнью рисковал, а ты…