• социально-интегративная, связанная с социальной консолидацией индивидов и социальных групп, вовлеченных в деятельность институтов, в сплоченные социальные сообщества;
• статусно-ролевая, обеспечивающая устойчивость социального статуса и ролей индивидов и социальных групп в обществе.
Помимо этого институты выполняют многочисленные специализированные функции в зависимости от принадлежности к президентской, парламентской, судебной, бюрократической, партийной и других видов власти. При анализе институтов необходимо различать формальный (организационная форма), функциональный (обеспечение реализации долговоременных общественно значимых целей) и когнитивный аспекты (представление значительной части, если не большинства, членов общества о природе, назначении и целесообразности существования определенных структур).
Существуют некоторые общие для всех институциональных подходов значимые характеристики [Peters, 2000, p. 6]. Если классический, «старый» институционализм был основан на концепции холизма (от гр. holos – целое) и объяснял интересы индивидов через характеристики институтов, которые предопределяют социальные взаимодействия, то неоинституционализм следует преимущественно традициям методологического индивидуализма.
В современных общественных науках представлены несколько концепций организации:
• «Организация как трудовой процесс» (Ф. Тейлор);
• «Организация – машина» (А. Файоль, Л. Урвик и др.);
• «Бюрократическая модель организации» (М. Вебер);
• «Организация – община» (Э. Мэйо, Ф. Ротлисберг и др.);
• «Социотехническая модель» (Е. Трист и др.);
• «Интернационисткая модель» (Ч. Бернар, Г. Саймен, Дж. Марч и др.);
• «Естественная организация» (Т. Парсонс, Р. Мертон, А. Этциони и др.).
В первых теоретических моделях организационная эффективность связывалась с высокой формализацией, а узкая специализация означала высокую степень продуктивности носителя организационных отношений. Современные теории акцентируют необходимость учета неформальных механизмов регулирования, а самостоятельность актора, психологические и иные потребности сотрудников рассматриваются как важный элемент управления организациями.
Важным направлением исследования является заимствование (импорт, трансплантация, рецепция) политических институтов в различных странах мира. В рамках концепции догоняющего развития (вторичной модернизации) копирование политических институтов государств, которые рассматриваются в качестве образцов, считается оправданным. Однако сторонники теории самостоятельности цивилизационного развития настаивают на уникальности политических институтов и невозможности их эффективного встраивания в иную политическую систему без негативных последствий для «принимающего» государства, а потому принимают концепцию «выращивания» политических институтов.
Отдельный аспект анализа – заимствование системы норм, ценностей (аккультурация), регулирующих функционирование политических институтов, как целенаправленная деятельность государственной власти по созданию конкуренции традиционных и новых стандартов деятельности политических организаций. Считается, что фрагментарная юридическая аккультурация – обычное явление, тотальная рецепция – явление не только редкое, но и вредное. Во многих случаях практика импортирования политических институтов свидетельствует о стремлении западных государств создать в других странах подконтрольные политические режимы и обозначается как «содействие демократии». Особенно остро в этом ключе стоит вопрос о влиянии американской версии политических институтов на становление новых демократий, когда заимствуются не только базовые принципы устройства государства, но и частные решения по организации власти и регулированию экономических отношений. Возможно фрагментарное заимствование политических институтов. Выделяют три источника импорта формальных институтов:
• «импорт из идеи» (заимствуется теоретическая модель, например институт свободной рыночной конкуренции);
• «импорт из прошлого» (институты создаются по образцам, имевшим место в истории, но больше не существующим, например реставрация монархии в постфранкистской Испании на основе «пакта Монклоа»);
• «фактический импорт» (прямое заимствование по образцам других государств, например принятие конституций в Германии и Японии после поражения во Второй мировой войне).
Проблема заимствования/выращивания политических институтов рассматривается на внутригосударственном и межгосударственном уровнях. Так, например, М. О. Хосли использует понятие гибкого конституционного дизайна как средства достижения оптимальной конфигурации институтов с учетом опыта различных государств для развития Евросоюза. К. Самуэльс анализирует конкретные формы воплощения западных политических институтов (система сдержек и противовесов, институт выборов и т. д.) в государствах, переживших гражданскую войну или вставших на путь «переучреждения» государственности (Босния и Герцеговина, Фиджи, Ливан, Северная Ирландия, ЮАР, Уганда), Э. Рейнолдс – конституционную инженерию в постконфликтных ситуациях в Афганистане, Ираке и Судане.
2.2. Классический институционализм и неоинституционализм
На рубеже XIX–XX вв. была сформирована первая версия институционализма, основанная на формально-юридическом анализе и сопоставлении государственно-правовых и политических институтов разных стран (законодательные системы, исполнительная власть, конституции). Среди наиболее значимых исследователей, относящихся к этой плеяде, следует назвать Ф. Полока, Э. Фримена («Сравнительная политология», 1873 г.), М. Ковалевского («Историко-сравнительный метод в юриспруденции и приемы изучения права», 1880 г.), В. Вильсона («Государство», 1889 г.), Д. Перджеса («Политическая наука и сравнительно-конституционное право») и т. д. Ученые ориентировались преимущественно на изучение государства, его органов и институтов, посредством которых оно осуществляет свои функции. Значительный вклад в становление институционализма в области экономики внес Т. Веблен («Теория праздного класса»).
В 1918 г. термин «институционализм» вводит У. Гамильтон, определяя институт как «распространенный способ мышления или действия, запечатленный в привычках групп и обычаев народа» [Hamilton, 1932, p. 84]. Институты рассматриваются в это время преимущественно как политические установления – формальные положения, законы или производные от них разделения полномочий, методы избрания. Считается, что институты фиксируют устоявшиеся процедуры, отражают общее согласие, сложившуюся в обществе договоренность. Под институтами в это время понимаются обычаи, корпорации, профсоюзы, государство и т. д. Подлинную славу «старого» институционализма составили исследования В. Вильсона, Дж. Брюса, Т. Коула, Г. Картер, К. Фридриха. Классический институционализм способствовал более глубокому анализу проблем управления.
К середине XX в. ученые фиксируют кризисное состояние методологии институционализма, что было связано с целым комплексом причин: недостаточными возможностями только эмпирического/описательного метода в исследовании институтов; ограниченностью возможностей формально-правового анализа объяснять политические реалии, низкими прогностическими возможностями институциональной теории в объяснении становления и функционирования демократии в ряде государств, сложностями проведения сравнения институтов различных регионов и т. д.
В 1960-х гг. исследования в парадигме классического институционализма практически исчезают под натиском сторонников бихевиорализма. К особенностям бихевиорального подхода к анализу политики Дж. Марч и Й. Ольсен относят следующие:
• контекстуализм (политика рассматривается как зеркальное отражение внешнего окружения – экономических условий, географического положения, социально-классовой структуры и т. д.);
• редукционизм (политические явления рассматриваются как общие результаты индивидуального поведения);
• утилитаризм (политическое действие – результирующая собственных интересов политических акторов);
• функционализм (оптимальным результатом политических действий является достижение равновесия политических сил);
• инструментализм (процесс принятия политических решений и распределение ресурсов рассматривается как центральная проблема политической жизни). Бихевиоралисты относились к политическим институтам как к формальным механизмам, которые функционируют только благодаря работающим в них людям, действующим по принципу «стимул – реакция».
Однако несостоятельность объяснения политических процессов в рамках поведенческого подхода вновь порождает интерес к исследованию институтов. Неоинституционализм оформляется как самостоятельное направление в 1980-х гг. Программной для становления этой методологии в политической науке считается статья Дж. Марча и Й. Ольсена «Новый институционализм: организационный формы в политической жизни» 1984 г., хотя пионером неоинституционализма обычно называют Дж. Роулза. Политические институты анализируются с точки зрения взаимосвязи формальных норм и неформальных «правил игры», образующих в итоге сложные организационные отношения, формы взаимодействий и саму кооперативную деятельность людей, поддерживающих стабильность и воспроизводящих порядок в обществе. Формирование новых методологий в политических исследованиях не происходит одномоментно, методологические подходы могут сосуществовать как конкурирующие, или исследователи пытаются использовать мультипарадигмальные подходы, сочетая различные методологии (в политической науке эти тенденции усиливаются как раз на стыке появления новых методологий, как это было на рубеже 1980–1990-х гг.).
Принципиальных отличий у «старого» и «нового» институционализма несколько. Если институционалисты были склонны анализировать политические процессы методами других наук об обществе, то неоинституционалисты расширяют арсенал своих средств, обращаясь в том числе к теории игр. Новый институционализм опирается на теорию развития и использование количественных методов анализа. Традиционный институционализм опирался преимущественно на индуктивный метод; неоинституционалисты предпочитают дедуктивный путь – от попыток создать универсальную теорию к анализу конкретных явлений политической жизни. Кроме того, институционализм преимущественно анализирует действия структур, для неоинституционализма более значим как объект анализа независимый индивид, который по своей воле и в соответствии со своими интересами интегрируется в ту или иную структуру, т. е. внимание исследователей приковано к реальному поведению. Если «старый» институционализм центральное место в теории отводит конфликту интересов, то для неоинституционализма он играет периферийную роль. Наконец, неоинституционализм предоставляет несравнимо большие возможности для компаративного анализа, чем предшественник [Вайнгаст, 1999].
Особое внимание неоинституционализм уделяет социокультурным символам и ценностям, стереотипам и регламентам, оказывающим влияние на структурирование макрополитики. Классики неоинституционализма американские политологи Д. Марч и Й. Ольсен в работе «Вновь открывая институты: организационный базис политики» (1989 г.) анализируют проблемы организационных иерархий, норм и правил, процедур и регламентов, формирующих деятельность политических институтов [March, Olsen, 1989]. Д. Норт отметил необходимость анализа неформальных ограничений (традиций, обычаев, социальных условностей), формальных правил (конституций, законов, судебных прецедентов, административных актов) и механизмов принуждения, обеспечивающих соблюдение правил (судов, полиции и т. д.) [Ibid].
Основными для неоинституционализма считаются два вопроса: как в качестве одного из факторов институты влияют на политическое поведение индивидов и политическую жизнь; как возникают и изменяются политические институты. Д. Дьермейер и К. Кребил предложили различать «теории институтов» и «институциональные теории» [Институционализм…, 2005]. Многообразные направления неоинституционализма заставили аналитиков предлагать различные версии их классификации. Например, П. Каценстайн говорит о двух формах нового институционализма – «толстой» и «тонкой». «Тонкая» версия ориентирована на рационалистский аналитический стиль, где институты рассматриваются в качестве механизмов, способствующих решению проблемы координации. «Тонкий» институционализм ориентирован на исследование оснований индивидуального политического выбора и неэффективно описывает процессы на макроуровне. Й. Блом-Хансен выделяет два основных направления неоинституционализма – рационального выбора в рамках экономического направления политической науки и социологическое. П. Холл и Р. Тейлор считают необходимым выделять три варианта – исторический, социологический и экономический (институционализм рационального выбора) неоинституционализм [Там же]. По мнению Г. Питерса, следует выделить шесть вариантов неоинституционализма:
1) нормативный институционализм, акцентирующий важность норм и ценностей, а не только формальных структур, правил или процедур (Д. Марч, К. Ольсен);
2) институционализм рационального выбора (Дж. Бьюкэнен, Э. Остром, М. Леви), исследующий значимость внешних структурных ограничений в отношении рациональных акторов;
3) исторический институционализм, рассматривающий институциональный выбор (цели, средства и критерии оценок) как долговременный фактор политических результатов (К. Телен, Д. Ашфорд, Т. Лонгстредт);
4) эмпирический (структурный) институционализм (К. Уивер, Б. Рокман), представляющий собой обновленную научную версию «старого» институционализма (формализованного анализа форм правления, политических систем, особенностей административного устройства и т. д.);
5) социетальный институционализм, концентрирующий внимание исследователей на связи между государством и обществом – моделях взаимодействия внутри частного и государственного секторов и между ними (Д. Марш, Р. Родсон); 6) институционализм в исследованиях внешней политики и международных отношений.
Кроме того, в зоне внимания неоинституционалистов находятся и так называемые альтернативные подходы – правила и/или принуждение к правилу, которые позволяют, предписывают и запрещают действия членов институтов; при этом институты трактуются как самовыбранные ограничения и средство агрегирования индивидуальных предпочтений.
В трактовке институтов с точки зрения теории рационального выбора есть особенность – наличие двух уровней анализа, которые позволяют не только понять эффекты взаимодействия институтов, но и ход развития институтов и причины сохранения определенных форм организаций:
1) анализ институтов как неизменных и экзогенных;
2) анализ причин появления конкретной формы институтов, что позволяет их рассматривать как эндогенные явления.
Институты при этом понимаются как ограничители действий акторов, включенных в процесс взаимодействия. Все акторы действуют исходя из принципа максимизации своих целей в рамках существующих ограничений (так называемая концепция самоусиления). Теория рационального выбора позволяет на основе сравнения функционирования институтов и оценки результатов их деятельности строить прогнозы относительно стабильности, эффективности и перспектив выживания. Кроме того, сильной стороной теории рационального выбора в неоинституционализме является оценка трансформации характера взаимодействия институтов при изменении внешних обстоятельств.
Работы современных представителей неоинституционализма в политологии демонстрируют многомерность институциональной эволюции вследствие влияния динамики формальных и неформальных институтов, а также многообразие траекторий политического выбора акторов под влиянием институциональной среды. Налицо – многообразие способов взаимодействия формальных и неформальных институтов, идей и убеждений, их влияния на политический выбор, особенности ограничений, налагаемых ими на политическую эволюцию.