– Теперь похож на человека, – одобрил Пузырь. – А то ходишь, как боевик из Курмаханского ущелья, жуть смотреть. Или думаешь, что это маскировка? Наоборот, все на тебя пялятся, как на марсианина… И вообще, чего ты все один да один, шастаешь по задворкам…
Власик перестал улыбаться. Шевельнул под обвисшей тельняшкой плечом.
– Ну, вот такой я… Наверно, поэтому и дразнили во всех школах…
Расспрашивать не стали.
Лапоть принес от колодца чайник со свежей водой. Пузырь хотел раскочегарить прямо на столе примус, но Соломинка прогнал его на двор. «На сегодня хватит нам пожаров». Лапоть достал из настенного шкафчика (именуемого рундуком) заварку, сахар, кружки и связку баранок. Баранки были, как дерево, но если размочить в горячем, то в самый раз…
Кружек было только пять. Ига и Генка решили, что будут глотать чай из одной, самой большой. Иге это не доставило неудобств, потому что Генка не столько пил, сколько угощал Ёжика размоченной баранкой.
Наконец выключили свет и улеглись. Каждый тихонько дышал под своим одеялом (а Власик даже под двумя, ему выделили из запаса, чтобы лучше прогрелся). И каждый знал про других, что они не спят. Дождик перестал, и видно было, что тучи разбежались, потому что в щели и оконце светила луна.
– Давайте рассказывать жуткие истории, – шепотом предложил Генка.
– Нам их еще мало на сегодня? – сказал трезво мыслящий Пузырь.
Лапоть попросил:
– Игорь, а ты не мог бы теперь коснуться тех подробностей, насчет кладовки… Ты обещал.
Ига… он взял да и рассказал всё-всё. Про дыру, ведущую в чужие времена, про путешествие по непонятному пространству (где луна с неодинаковыми половинками), про город под куполом и кинотеатр «Красная пирамида». И про поединок (совсем не героический, Ига так и сказал)…
Иге поверили. Всей его истории. Может, в другом городе другие мальчишки сказали бы: «Во загнул!» Но в Малых Репейниках знали, что бывает на свете немало чудес. И, к тому же, не принято здесь было в серьезных делах обманывать друзей, это вам не Ново-Груздев… Имелось и дополнительное доказательство: сегодняшний рассказ рыцаря Вити про его поединок с фанерным дядькой. Ясно же – с тем самым!
– А Степка, она как? Не очень там перепугалась? – спросил в полумраке Соломинка. – Все же маленькая еще, девяти лет нету…
– Я, по-твоему, маленький?! – возмутился Степкин ровесник Репьёв.
– Ты другое дело, ты мужчина, – извернулся Соломинка.
– Сперва она, конечно, была в тот день перепуганная, – вспомнил Ига. – Но теперь все мысли о маме…
– А приехала ее мама-то? – вдруг спросил из-под двух одеял Власик.
Все разом удивились. И Лапоть это удивление вежливо изложил:
– А скажи, пожалуйста, откуда тебе известны обстоятельства, связанные с ее мамой?
Стало слышно, как виновато дышит Власик.
– Потому что я…
– И там подглядывал?! – рубанул неделикатный Пузырь.
– Я не подглядывал, я… играл… Потому что мне хотелось…
– Чего хотелось-то? – поторопил Пузырь.
– Ну… быть вместе с теми, кто живет дружно… Или не вместе, а хотя бы рядом… Я же не мешал! И даже помог…
Мягко, без недоверия Ига спросил:
– А… как ты помог? – Это чтобы опередить Пузыря.
– Я… только пусть Ёжик не обижается, ладно? Он ведь все-таки еще маленький, для колдовства могло его, шестого, не хватить. Я и решил тогда, что буду как бы с вами. С таким же, как у вас желанием. Вы заклиналку говорили вслух, а я шепотом…
Ёжик не обиделся. Он сказал из корзинки:
– Ты наверно свою маму тогда вспоминал?
Власик помолчал дольше, чем нужно для ответа. Потом все услышали:
– Вспоминал. Только у меня ее нет…
Всех будто придавило тихой бедой. Что тут скажешь? Генка шепнул Ёжику:
– Болтун…
На этот раз Ёжик обиделся:
– Чего обзываешься! Я же не знал…
– В самом деле, – сказал Власик. – Ёжик не виноват. Никто не виноват… Мама умерла от белокровия, три года назад.
– Ты поэтому и живешь у тетки… у Маргариты Геннадьевны? – глупо спросил Ига.
– Да нет же. Я сперва жил с отцом в Бобровске, потом в Генеральске. А прошлой осенью отец завербовался на Юг, восстанавливать город Усть-Хасан… Его чего восстанавливать-то? Там до сих пор пальба да взрывы, сегодня дом починили, а завтра он летит на воздух. Я это отцу говорил, говорил, а он все равно… Рассказывал, что там большие деньги платят. Я говорю: «Вот загремишь под снаряд или в заложники, зачем тогда деньги…» А он все равно… Оставил мне видеокамеру, устроил меня в интернат, а сам… туда…
– А к тете ты на каникулы приехал? – спросил Лапоть. Видно, для того, чтобы Власик не заплакал (слышно было, что может).
– Насовсем… В интернате разве жизнь? Вы не знаете… и хорошо. Она приехала весной, посмотрела, накричала там на все начальство. Сгребла меня под мышку и сюда… Она ведь добрая, хотя и крикливая. Только чересчур надо мной трясется. У нее своих детей никогда не было, и вдруг я…
«Забавно, да?» – словно послышался рядом с Игой Степкин голос. Ига улыбнулся и начал быстро засыпать. Но сквозь набегающий сон все же пробивалась тревожная нотка. Не из тех, что были в последнем разговоре, другая. И в последний миг Ига понял: жаль Казимира Гансовича, который не может улететь в теплые края…
Большие споры в Малых Репейниках
1Карта получилась что надо!
Старший брат Соломинки и его друзья в самом деле привели в порядок телезапись. В кадрах старого фильма не осталось ни царапин, ни пятен. А карта на экране выглядела так, будто ее только что нарисовали тушью. Но разглядывать ее в телевизоре не было нужды. Студенты пересняли карту с пленки и отпечатали несколько экземпляров на принтере, на листах газетной ширины.
Теперь видны были все буковки! И надпись «Одинокий Петух» великолепно читалась в правом верхнем углу листа – рядом с нарисованным островом, который лежал поодаль от остальных и очертаниями в самом деле напоминал грустного петуха.
А вообще-то на карте было много всего. Десятка два довольно крупных островов с названиями и россыпь мелких, безымянных. Были болотные пустоши с обозначенными густым штрихом тростниками. Были проплешины маленьких озер. Озера соединялись протоками. По всей этой пустынной стране (такой влажной, что даже от бумаги пахло камышом и осокой) петляла речка Гусыня…
Да, кто-то из «мушкетеров» был замечательный художник (Иге казалось, что это Вилька Аугенблик.) Всю «географию» он изобразил уверенной и умелой рукой. А слева вверху нарисовал квадрат с завитками, в котором вывел старинными буквами название: «Карта Лопухастых островов». Именно так – не «Лопуховых», а «Лопухастых»! То есть «наших»! В правом нижнем углу раскинула острые лучи компасная звезда с буквами N, S, O и W. Ну, в точности, как на картах времен Колумба и Магеллана (Соломинка сказал, что эти карты назывались «портуланы»).
Были нарисованы среди болот всякие существа. Кнамы, квамы, толстые крупные книмы. Были похожие на кенгуру с крысиными головами шкыдлы и мохнатые коротышки – чуки. Был здесь даже маленький добродушный дракон. А еще – длинноногая, с петушиным гребнем и павлиньим хвостом птица. Соломинка сказал (со слов брата), что скорее всего это ночная птица Уаха, хотя нарисована она неточно. Точно и нельзя, потому что никто ее не видел, только слышали по ночам печальные крики…
Но самое главное – это был маршрут! Такой, словно давние Вилька, Боря и Юрик позаботились о будущих путешественниках – об экипаже «Репейного беркута». Хотя на самом деле они, конечно, собирались в экспедицию сами.
То по Гусыне, то по жилкам проток и блюдцам озер тянулись оперенные стрелки маршрута. Из юго-западного угла карты, где лежал Большой Лопуховый остров с Малыми Репейниками, на северо-восток (то есть на норд-ост) прямо к острову Одинокий Петух.
Что было нужно «мушкетерам» на том острове? Никто теперь не мог этого сказать, даже Валентин Валентиныч, бывший Валька Клин – младший сосед трех друзей и свидетель их многих дел.
Валентин Валентиныч, когда узнал, что фильм удалось спасти, радовался, как семилетний пацаненок. Ему подарили кассету с копией. Он смотрел ее на своем «видике» снова и снова, даже забывал про покупателей. Иногда останавливал кадры и, вздыхая, покачивая головой, разглядывал их, как фотоснимки.
– Подумать только. Всеэто и в самом деле было…
«Портулан» он тоже рассматривал с интересом.
– Конечно, это Вилька рисовал! Талант был…
– А как он сумел составить такую подробную карту? – спросил Соломинка. – Ведь даже в наше время таких не найти.
– Как… как… – Валентин Валентиныч поднял к потолку глаза, поскреб темя. – Я не исключаю, что была применена аэрофотосъемка. Да-да! Ребята часто клеили из бумаги воздушные шары. Запускали их над болотами. Они вполне могли прицепить кинокамеру к шару, сделать ей приспособление, чтобы щелкала кадры, скажем, раз в минуту. Выбрали нужный ветер, запустили…
– Да, но как они получили камеру назад? – не унимался Соломинка. – Ветру приспособление не сделаешь, едва ли он пригнал бы шар обратно…
– М-да… Не знаю, не знаю… Меня ведь не посвящали… Однако же, карта вот она, это непреложный факт!
– А может, они все же успели побывать на Петухе? – неуверенно сказал Ига. Ему очень хотелось этого.
– М-м… едва ли.. Думаю, что я знал бы про такое дело.
– А может быть, они зачем-то специально скрывали, что были на острове, – рассудительно заметила Степка. .
Степка была теперь вместе со всеми. Мама ее уехала, погостив здесь пару дней.
– И не скоро приедет снова, – сказала Иге Степка. – Потому что ей опять надо в Улан-Удэ. Дела фирмы всякие и вообще… Забавно, да?
И все же Степка была повеселевшая. Не отставала теперь от Иги, и все понимали, что так и должно быть. Заминка только вышла, когда составляли план экспедиции.
Степка ничуть не обиделась, что Ига пошел смотреть кинопленку без нее. Но, когда узнала конец истории, сразу спросила:
– Значит, карта самая подходящая, да?
– Самая!
– Значит, поплывете, да?
– Конечно!
– Значит, я с вами, да?
– Ик… – сказал Ига. И деревянно замолчал, будто подавился.
– Что с тобой? – спросила Степка. И глянула ясными такими глазами.
– Я… ну, не знаю … я ведь там не решаю один-то… Ну, ты чего?.. Ладно, я спрошу ребят…
И – что было делать то? – спросил. Вернее, сказал:
– Степка с нами просится…
Их в тот момент было в кают-компании пятеро: Ига, Генка, Лапоть, Соломинка и Пузырь.
Конечно, Пузырь вспомнил про елки-палки в треугольном колесе.
– А чего такого? – слегка ощетинился Ига.
– Будто не понимаешь. Женщина на корабле…
– Сам ты женщина, – одернул друга Соломинка. – Скажешь тоже…
– Ну, девчонка! Не пацан же!
Генка счел долгом вступиться за ровесницу:
– Какая разница!
– Тебе объяснить? – ехидно спросил Пузырь.– Не учили еще во втором классе?
– Пузырь, не изображай бабуина, – сказал деликатный Лапоть.
– А я чего? Я по делу говорю! Ей всякие отдельные удобства нужны будут. Т вообще нянчиться придется…
– Да ничего не придется! – заверил Ига. – Она еще выносливей, чем мы!.. И ты, Пузырь, забыл, что ли? Без нее у нас никакой карты не было бы!
Тут что возразишь? Пузырь пробурчал только, что лодка-то из досок, а не из резины. Сперва рассчитывали на троих… ну, на четверых (Пузырь покосился на Генку), а теперь получается семеро. Или даже восемь, потому что ведь Геночка не оставит ненаглядного Ёжика.
– Да, не оставлю!
– Вот я и говорю…
Пузырь правильно сосчитал. Восемь – потому что надо было брать в расчет и Власика. Сам же зачислил его в друзья!
В то утро, когда Власик проснулся в кают-компании и засобирался домой, оказалось, что его комбинезон высох и сделался, как жестяной. Власик со скрежетом натягивал его и кряхтел.
– Теперь-то уж можешь не носить эти доспехи, прятаться не надо, – сказал Ига.
– Я не только для маскировки, я очень комаров боюсь, – признался Власик. – У меня на них аллергия.
– У тебя что, до сих пор кнамьего шарика нету? – удивился Пузырь.
– Я искал, да не получается…
Пузырь закряхтел, зашарил в карманах.
– У меня где-то был запасной… Вот, держи.
Власик захлопал белыми ресницами.
– Это… насовсем?
– Если не насовсем, то какая польза… – пробурчал Пузырь.
– И он… будет действовать? – Видимо, Власик уже знал кое-что о здешних законах природы. И о том, когдаи как действуют шарики.
– Ну… ты же выручил нас вчера… – прежним тоном отозвался Пузырь. Он ни на кого не смотрел. Может, боялся, что его не одобрят?
– Я… спасибо, ребята, – сказал Власик и отвернулся.
Днем Власик снова пришел на двор к Соломинке. И застал там весь экипаж, который возился с лодочным мотором (вернее, возились Пузырь и Соломинка, а остальные подавали советы). Власик принес завернутый в полотенце противень с теплым яблочным пирогом.
– Это тетя Рита послала. Я ей признался, что ночевал у вас, и она сперва пообещала меня выдрать, а потом испекла пирог. «Отнеси, – говорит, – всем»…
Пирог умяли тут же.
Пузырь языком собрал с ладони крошки и сказал:
– Пирог что надо. Тетушка, видимо, тоже… Она отцовская сестра, да?
– Двоюродная… Да неважно, какая. Главное, что с пониманием…
Ига опасливо спросил:
– А меня она не поминала? Как я в нее чуть шину не впечатал?
Власик покивал:
– Поминала! «Я чуть не померла с перепугу…» Да теперь уже не сердится, смеется.
– Ты ей скажи… это… Ну, что я извиняюсь… – попросил Ига, сбрасывая груз с души. И добавил честно: – Я бы сам сказал, да пока боюсь…
Все посмеялись, и Власик тоже посмеялся. И при этом почему-то осторожно трогал оба уха.
– Судя по всему, шарик выполняет свои функции? – вежливо поинтересовался Лапоть.
– Выполняет! Ни одна мошка не куснула ни разу!
Власик был в таких же, как у Иги «бахромчатых» джинсах, в сетчатой безрукавке и босиком (видимо, для пущей закалки). Скоро загорит, обшелушится и станет совсем похожим на здешних пацанов. Тем более, что и уши у него уже слегка оттопырились. Правда, скоро Власик признался, что за уши он заталкивает шарики из жвачки, чтобы «повысить лопухастость». Смеяться не стали, а Соломинка деловито объяснил, что искусственные меры здесь лишние. К середине лета уши сами собой придут в нормальное состояние…
Это все случилось еще до разговора о Степке. Власик и Степка тогда не были даже знакомы. Но скоро познакомились и сделались матросами одного экипажа. И каждый в экипаже знал – скоро в путь.
2А в городе тем временем разгорался скандал. Газета «Утренний свет» напечатала статью корреспондента Ю.Бдительного «Большой заговор против Малых Репейников». Сатирическая газета «Репейный цепляла» (в которой работал дедушка Генки Репьёва) поместила фельетон «Как танцует твист НИИТЕРРОРист». На следующий день в той же газете появилась ехидная заметка «Есть ли голова у городского головы»?
Руководитель городского управления Максим Максимыч Нечитайлов обиженно выступил по местному телевидению и сообщил, что голова у него есть и он клянется этой головой, что слыхом не слыхивал ни о каком «НИИТЕРРОРе». А еще поклялся, что скорее сложит эту свою голову, чем позволит устраивать в родном голове ярмарку вооружений, а в окрестностях полигоны. Максим Максимыч был мягкий человек, и ему поверили только отчасти. То, что не слышал о зловещих планах – да. То, что сложит голову – возможно. А то, что сумеет переспорить губернское начальство – едва ли…
Впрочем, высокое начальство – в лице депутата губернской думы Э.Э.Стоерасова – заявило через большую газету «Новогруздевские просторы», что никакого «НИИТЕРРОРа» не существует и его проектов – тоже. Все это выдумки сочиняющих жареные новости журналистов… А если бы даже такие проекты и были, то что страшного? Захолустному городку от них одна польза. «Недаром их поддерживает сам губернатор…»