— Августина, я кое-что знаю…
И Джордж рассказал про бабушкино проклятие, он даже упомянул пожелтевшее письмо, спрятанное в потайном отделении шкатулки.
— Была такая невеста у моего отца, Азалия Бромлеус… И это твоя бабушка… Бедная, она слишком долго злилась. Видишь, что выходит, если вовремя не остановиться и проклинать обидчиков, — сказала Августина. Наверное, она сама при этом подумала про себя и Кота.
— Прощать их, что ли?
— Это даже не про обидчиков. Они — часть нашей судьбы. Мы обижаемся на судьбу, если что-то идет не так. Требуем безоблачного счастья. Оно что, при рождении нам было обещано?
— Значит, мечтать не надо, — сказал Джордж. — Чтобы потом не расстраиваться.
Августина внимательно взглянула на него и фыкнула в своей манере:
— Тфф… Ты это серьезно? Можешь перестать мечтать? Вот я, например, не могу. И сама не знаю таких людей, которые никогда не мечтали. Все начинается здесь, — она приложила ладонь к сердцу. Потом придумываешь, потом добиваешься…. — Августина опустила глаза и вздохнула. — Добиваешься, добиваешься.
— И в результате?
— Требуется немножко везения. Крушить все вокруг не надо, если не получилось. Несбывшаяся мечта тоже придает смысл жизни…
Простые слова Августины застревали в голове. Такие с глупого языка не слетят. До чего обманчиво бывает первое впечатление, подумал Джордж. Фокусница из шапито, которую он принял за пустую скандалистку, оказалась доброй и смелой принцессой. Ей не везет в последнее время, но она не дает своей печали разрастись в черную тучу. И все же ему чего-то недоставало в объяснениях Августины.
— Выходит, Тринкета обижать не стоит?
— Нет, это другое, — ответила она. — Его нельзя подпускать к себе близко. К ту же, мы новое зло не создаём.
Джордж понял, что она имела в виду, и вступился за старую Азалию:
— Бабушка очень переживает.
— Значит, раскаялась. Что же она написала в том письме?
— Про осеннее окно и смешного человечка. Ничего важного.
— Это и есть заклинание. Очень плохо, что оно до сих пор в шкатулке, — забеспокоилась принцесса. — Если бы расспросить саму Азалию…
— Августина, бабушка все расскажет. Главное — найти ее. Ворота ведь не навсегда закрыты? — с надеждой спросил Джордж.
— Сейчас попробую ключ поднять, — она сосредоточенно зажмурила глаза, сжала зубы, соединила, разъединила ладони, но ничего не изменилось. — Нужно забрать из замка хрустальную печать. Она символ власти. Сама не понимаю, как получилось без нее Кота уволить…
— Идти в Истмонстер? — переспросил Джордж дрогнувшим голосом. Ему становилось нехорошо от одного воспоминания о поселившемся в замке чудовище.
— Мне тоже страшно, — призналась принцесса. — Но мы должны помочь людям. Вот что я сделаю с нашими страхами, — она встала перед зеркалом, сосредоточилась, собрала над своей головой темную тучку. — Смотри, я кладу свой страх сюда, — бывшая фокусница выдвинула металлическую банку с кубиками сахара, высыпала их на стол, потом затолкала тучку внутрь банки. — Теперь добавлю к ней твой страх, — и она проделала ту же манипуляцию над головой Джорджа.
Тучка, которую она собрала над мальчиком, получилась немаленькая и фиолетовая. Джордж и не догадывался, что его страх — такого противного цвета.
— Нет, сюда не влезет, — Августина отодвинула банку, достала с полки самый большой чугунок и загнала страхи туда. Но они полезли наружу, как убежавшее тесто. Принцесса затолкала их обратно, прикрыла тяжелой крышкой и задвинула в самый дальний угол. — Все, больше мы с тобой не боимся!
— А что вы с ними потом сделаете? — спросил Джордж.
— Пироги испеку, — с серьезным лицом ответила Августина. Только уголки ее глаз и кончик острого носа дрогнули от скрытой улыбки.
— Ты пойдешь со мною в Истмонстер, Джордж?
Мальчик отважно кивнул.
— Хорошо бы перехватить Питера, — сказала принцесса. — Кот сказал, твой друг пойдет к холму завтра на рассвете… А мы с тобой высадимся на реке, в стороне от основного причала, и пройдем в замок ночью, когда дракон в городе. Ничто пока не мешает нашим планам… — она бросила взгляд на неубранный стол, подошла к раковине и задумчиво потерла кончик своего острого носа. — Кроме горы грязной посуды… Ненавижу вот так все оставлять.
— А нельзя разве по волшебству вымыть? — Джордж удивился, что искусная волшебница переживает из-за пустяков.
— Я предпочитаю делать домашнюю работу без фокусов. Ты не поверишь, даже волшебная еда невкусная какая-то получается, — Августина налила в раковину горячей воды, и вымыла в мыльной пене несколько тарелок, но гора почти не уменьшилась.
Что за трудолюбивая и простая принцесса, подумал Джордж. Не то, что тетя Мэри со своими великосветскими замашками.
— Ладно, — остановилась Августина. — Сегодня особый случай.
Она смешно подвигала мокрыми руками, словно изображала паровозик, потом хлопнула в ладоши так, что разлетелись пена и брызги.
И сразу, без ее видимого участия, над раковиной заметались щеточки, кухонные полотенца, закружилась в воздухе стайка разноцветных мыльных пузырей. Посуда зазвенела, задзынькала. Странно, что в этой веселой толкотне ничего не разбилось.
Через минуту вымытые тарелки легли теплой толстой стопкой в шкафу, отдраенные кастрюли накрылись крышками, а ложки, ножи, вилки рассортировались в кухонном ящике. Одна чайная ложечка попала к вилкам, но, быстро осознав ошибку, перескочила в нужное отделение. Кухонная губка вытерла стол, съёжилась, по-собачьи стряхнула с себя крошки и улеглась на краю раковины — среди чистоты и порядка.
— Марте и тарте, — многозначительно сказала Августина.
— Здорово, — сказал Джордж.
— Угу, — скромно согласилась принцесса, засовывая в карман оставшееся после обеда печенье. — Это для голубиной почты, — она протянула мальчику отломившуюся половинку, — возьми на всякий случай.
Глава двадцать вторая
Неприятность с хрустальной печатью
Они спустили на воду маленькую лодку.
— Обогнем замок и подождем в одном тихом местечке, — сказала принцесса, берясь за весла.
И лодка поплыла — сначала по реке, потом по одному из ее узеньких притоков: мимо сонного берега с рыжими упитанными коровами, мимо дубов, под которыми дремали любители пешеходных прогулок. Глядя на бескрайнюю пастораль, на пьющих из реки коров и непуганых лебедят, которые норовили проплыть прямо под веслом, трудно было поверить, что покой в этом прекрасном королевстве давно нарушен.
Лодка остановилась в заросшем ивами тупичке с темной тиной. За деревьями проглядывала увитая диким виноградом крепостная стена. Принцесса и мальчик проскользнули под ведущий к замку мост, привязали там лодку и затаились. Быстро темнело, в воде отразились рыжие всполохи — то был не закат, то было зарево из замка.
Наверху протарахтел и остановился автомобиль. Захлопали дверцы — с шутками и смехом из него выбрались веселые люди, а шофер требовательно загудел в клаксон.
— Я не боюсь дракона! — закричал молодой мужчина.
Девушки поддержали его дружным смехом.
— Нашли себе развлечение — дракона дразнить! — шепотом возмутилась принцесса.
И тут загрохотало — как будто кусок породы отломился от скалы:
— Имфубу! Тайсуле! Ичиби!
Смех прекратился.
— Тшш, — Августина приложила палец к губам, напряженно ожидая. Наверху стало тихо. В обморок там все попадали, что-ли?
Снова скрип и удар. Каменный мост заходил ходуном, даже по воде пошла рябь — дракон перебирался через крепостную стену. Принцесса и мальчик пригнулись к самому дну лодки, они боялись дышать. Августина сжала свои руки так сильно, что костяшки пальцев побелели.
На мосту испуганно завизжала девушка: весельчаки были на волоске от погибели. Зашумел мотор, запахло бензином — перепуганный до смерти шофер торопился развернуть свой автомобильчик.
Когда Джордж приподнял голову — огненные вспышки были уже в городе.
— Улетел… Зря они его раздразнили — теперь он в городе еще больше бед натворит, — Августина выловила из воды листик дикого винограда, который плавал среди застрявшего под мостом речного сора, и помахала им.
«Самое время гербарий собирать», — вытирая брызги с щеки, подумал Джордж. Он посмотрел на склизкие, заросшие мохом камни моста:
— Но как же мы наверх заберемся?
— Достаточно вопросов, не мешай мне думать! — не поднимая головы, скороговоркой отчитала его Августина.
Все ее внимание было отдано мокрому листку: разгладив, она сжала его, ласково пошептала и подула внутрь. Листик ответил: из соединенных ладоней принцессы появился побег с новыми листочками. Августина прижала его к опоре моста, и молодые усики тут же зацепились за камни. Плеть поползла по выступам наверх, на ходу набирая из сомкнутых рук принцессы силу и жизненные соки, зацепилась за перила, и трижды обернулась вокруг них. Получилась живая лестница.
— Прошу! — побледневшая Августина разняла ладони, приглашая Джорджа подняться первым.
Они карабкался и видел, что принцесса поднимается следом. Ее рыжая голова и красное платье выделялись среди темно-зеленых виноградных плетей.
— Августина? — завертел он головой, выбравшись на мост.
— Я здесь, — прошептали рядом.
Висюльки на браслете принцессы ритмично затряслись — Августина вывалила наружу содержимое своей сумочки. Оно повисло в воздухе. Как игрушки на рождественской ёлке, перед Джорджем раскачивались: серый блестящий кубик, зеркальце, губная помада, хрустальная палочка, массажная щетка для волос, крошечный шелковый кошелек с вензелем «А», белые пилюли, скомканный носовой платок, капли от насморка, завернутая в фольгу подтаявшая шоколадка и, почему-то, серебряный свисток.
Джордж никак не ожидал, что в сумках у волшебных принцесс магические предметы соседствуют с самыми обычными.
— Потеряла пропуск! — сокрушенно прошептала Августина, бросая вещи обратно в сумку.
— Какой ещё пропуск?
— Да во дворец! Волшебный, конечно.
Булыжник рядом с ногой Джорджа перевернулся, и в отверстие со свистом выскочила пика. Он хотел обойти ее, но оказался в окружении целого леса острых пик. Волшебный замок не церемонился с незваными гостями: не имеешь пропуска — сиди в плену смертельного частокола.
— Как неудачно вышло. Я же своими руками его убирала, хотела понадежнее спрятать. И спрятала, и спрятала… Вспомнила! — Августина снова залезла в сумку, ее браслетик глухо зазвенел внутри. — Вот он, в кошельке!
На свет был торопливо извлечена круглая дверная ручка в форме оскаленного грифона. Она пролетела на своих крылышках сквозь острый частокол и прилипла к воротам, как будто всегда там была. Пики медленно убрались обратно в землю, булыжники встали на место. Ворота сразу охнули, осели на петлях — оставалось только повернуть ручку и посильнее толкнуть.
— Волшебство, — потрясенно заметил Джордж.
— Марте и тарте, — прокряхтела Августина, налегая ворота, — Помоги-ка мне толкнуть, все тут заржавело.
За воротами оказались парк с черными фонтанами и статуями, застывшими в скорбных позах. В темноте замок Истмонстер был похож на Лавку Древностей. Даже парадные двери оказались с той же стороны, что в Лавке. Догадка вспыхнула в голове Джорджа и осветила спрятанные в темных углах ответы. Этот замок, он и был Лавкой Древностей, которая распухла, расползлась по окрестностям и превратилась в королевство.
Все эти давно вышедшие из употребления старинные наряды и вещи, брички и омнибусы — Джордж вспомнил их. Собрание повстречавшихся ему абсурдных лиц и эпизодов сразу стало более-менее внятной картиной. Как же он не догадался раньше? — Они были на открытках, продававшихся в Лавке. Археоптериксы появились из отдела окаменелостей, люди — из фотоальбомов столетней давности. Товары Лавки Древностей приобрели цвет и объем, ожили и принялись сочинять каждый свою историю.
Даже картонка, которой обмахивался извозчик на заводной лошадке, оказалась магазинным ценником про 99 фунтов, и про то, что «механизм неисправен».
— Вопрос, — не сдержался Джордж.
— Что такое?
— Почему у вас в королевстве все такое похожее на наш мир? — начал он издалека.
— Тфф, — фыкнула Августина: — Да знаешь ли ты, что не бывает двух дней, даже двух часов похожих. И не найдется на дереве двух одинаковых листьев — со дня сотворения… — со смешком добавила она и продолжила нормальным товарищеским тоном. — Я всегда считала, что ваш мир похож на наш. Не зря мой дедушка любил говорить: всего должно быть по паре.
Джордж подумал: «Как в обувном магазине, что ли?» — и прямодушно сказал: — Ваше королевство — ожившая Лавка Древностей из Бэттлбриджа, я догадался.
Принцесса ничего не ответила.
— Августина? — он посмотрел на плывущий рядом браслет.
«Обиделась», — понял Джордж: — Я только хотел сказать, у вас все такое чудное, — извиняющимся тоном добавил он.
— А мне в вашем мире все кажется странным. Что же ты заметил особенно чудного у нас?
Джордж приготовился называть: перечень удивлений получился бы длинный. Но он решил, что Августина с ним все равно не согласится. Ей представлялся правильным именно ее мир. Все зависит от того, по какую сторону ворот ты родился и вырос, и какое место ты называешь родным, подумал он. Ты навсегда принадлежишь ему, а оно принадлежит тебе. Туда тебя будет тянуть всю жизнь, даже если ты встретишь и полюбишь сотню новых миров.
Джордж вспомнил, как однажды рассматривал в интернете фотографии Земли, сделанные спутником, и при самом большом увеличении нашел Кленовую улицу с темно-красной вереницей крыш и зелеными квадратиками садов, рядом с другим большим изумрудным квадратом — спортивной площадкой их школы. Одна из этих крошечных крыш принадлежала дому Скидморов, и доказательством тому был темный полукруг в саду — пруд для золотых рыбок, построенный отцом.
Когда Джордж снова кликнул мышью, на карте появился центральный Лондон, дворцы с их идеально расчерченными на круги и прочие геометрические фигуры парками.
Джордж кликнул еще, уменьшив масштаб, и увидел затянутое серой паутинкой дорог графство Эссекс, серую Темзу, которая протекала по его территории, чтобы потом, широко разлившись, попасть в море недалеко от Ли-он-Си.
Еще один клик, и еще — к лоскутному одеялу южной Англии присоединились север, Уэльс и Шотландия, а к суше добавилось море.
И на этом благословенном нежно-зеленом острове, обогретом, как батареей отопления, ласковым Гольфстримом, по-прежнему оставалась красная точка — Хорнчёрч, Кленовая улица, тридцать три. Эта точка теперь пульсирует в сердце…
Джордж понял, как нелегко пришлось Августине среди чужих лиц и обычаев. Но он то оторван от родных мест несколько дней, а она застряла на два года.
— Зря мы сравниваем миры, как будто они чужие. В самом главном они абсолютно похожи, — снова подала голос принцесса.
— А что главное?
— Люди. Их чувства и мысли.
Да, правила везде одинаковы, подумал Джордж: нельзя лгать, воровать, завидовать, ненавидеть, обижать невинных. Надо любить и трудиться, помогать хорошим людям, а дурных останавливать.
Мальчик и Августина поднялись по ступеням парадного входа. Две металлические фигуры, которые Джордж посчитал пустыми рыцарскими доспехами, скрестили секиры и держали проход закрытым, пока Августина не приподняла забрало одного из них. Джорджу почудилось, что она сказала в пустые латы: «Муха села», — это наверняка был пароль.
Их шаги гулко зазвучали в пустом замке.
— Что стало с моим родным домом, — прошептала принцесса, борясь со слезами.
В королевской библиотеке Джордж с улыбкой прошел под портретами вельмож. Нарисованные лорды заметили, что мальчик заинтересовался ими, и сделали вежливо-отстраненные лица, как положено на парадных изображениях.
— Возвращаясь к предмету обсуждения… — продолжил один из них, когда посторонние удалились на достаточное расстояние. — Я счастлив был услышать мнение благородного коллеги.
— Мои лорды, прошу извинить меня за невежество, но то, о чем вы говорите — это животное, овощ или минерал? — вмешался благообразный старик в колпаке и с флейтой в руке.
— Мои лорды, я рад, что задан подобный вопрос — но уверяю, для нашей дискуссии это несущественно, — ответил представительный мужчина, осторожно потрогав свой нос-сливу, на который художник не пожалел красной охры.