– А теперь все ложатся спать. Даже вы, ночные бродяжки. У вас троих завтра будет тяжелый день, даю честное пуппетролльское слово!
Глава четвертая
Дядюшке не всегда удавалось сдерживать данное им честное пуппетролльское слово. Но поверьте: в этом не было его вины. Если кого и следовало обвинять в подобных случаях, так это, выражаясь дядюшкиным же языком, очередную «гримасу фортуны». Особенно часто и яростно фортуна стала гримасничать после того, как в нашем жилище поселились сразу три мышонка. Любая мартышка могла бы позавидовать этой таинственной невидимке, покажись та хотя бы на миг во всей своей красе.
Но простите, кажется, я снова отвлекся. Итак, на следующий день, едва проснувшись, Кракофакс торопливо вскочил с постели, быстро умылся и побрился, надел свой «костюм для визитов», который ему сшила заботливая Кэтрин, и, даже не позавтракав, помчался вон из дома, не забыв однако прихватить с собой коробку с мышатами.
– Ну вот, Кнедлик, снова мы с тобой осиротели, – прошептал я, целуя в нос прижавшегося ко мне песика. – Хотя в приют для сирот потащили не нас, а этих милых малюток…
– Парадокс! – потянулся и чихнул Кнедлик. – Парадокс! – чихнул он вторично и сладко зевнул.
Я понял, что мой песик хочет меня утешить, и в знак благодарности за это угостил его бутербродом с колбасой. Другой бутерброд я съел сам. И вскоре почувствовал, что грусть и печаль понемногу уходят из моей души. А когда ко мне заявился в гости наш старый приятель Пугаллино, я окончательно повеселел и даже улыбнулся – впервые за это утро!
– Привет! Как дела? – спросил я мальчишку-увальня (по сравнению со мной Пугаллино был настоящий великан!) и посадил его на самую высокую тумбочку – игрушечное кресло он просто бы раздавил! – Как поживает госпожа баронесса и ее родственники? Хрю-Хрю не скучает по родине?
Вспомнив о поросенке, которого мы недавно привезли в Гнэльфбург из далекого Мерхендорфа, Пугаллино весь засиял улыбками:
– Нет, не скучает! Ему некогда скучать по родине, здесь так много новых впечатлений! Кстати, он просил передать тебе привет…
– Спасибо. Он, надеюсь, не очень похудел?
– Что ты! Он здорово поправился за эти дни, заметно раздался в плечах. Особенно в задних…
Порадовавшись за Хрю-Хрю, а заодно и за родственницу старой баронессы фрау Еву, «с которой ничего не случилось после ее встречи с вылезшим из стены раздобревшим поросенком», я поведал моему другу о трех мышатах и их незавидной участи.
– Да, не ожидал я такого от господина Кракофакса, не ожидал… – горестно качая головой, проговорил Пугаллино и шмыгнул носом. – Раньше он казался мне очень добрым и отзывчивым…
– Он не казался, он таким и был, – внес я поправку в слова мальчишки-гнэльфа. – Но вчера вечером дядюшка сгоряча дал честное пуппетролльское слово, что избавится от мышат, и вот… – Я замолчал и печально развел руками.
– Может быть, когда он остынет, он заберет свое слово обратно?
В ответ я только насмешливо хмыкнул. Уж я-то знал своего дядюшку как никто другой: если что старому упрямцу в голову взбредет, то его никакая сила не остановит! Не желая продолжать тяжелый разговор и вновь бередить свою душу, я плавно перевел беседу на более приятную тему.
– А как твои дела, Пугаллино? – спросил я приятеля, дружески похлопывая его по лодыжке. – Не пора ли тебе браться за ум, идти куда-нибудь учиться? Вот я, например, уже в двух учебных заведениях побывал, теперь любого профессора могу за пояс заткнуть!
– Так уж и любого? – слегка усомнился в моих словах доверчивый Пугаллино.
– Ну, не любого…
В этот момент Кнедлик вдруг громко фыркнул, и мой приятель наконец-то понял, что я просто шучу. Тогда Пугаллино тоже громко фыркнул и весело воскликнул:
– А я уж было тебе поверил! А ты, оказывается, меня за нос водишь!
– Я бы поводил, да достать не могу. – В знак доказательства своей правдивости я трижды подпрыгнул на месте. – Поэтому говорю без всяких шуток: берись за ум, иди учиться!
Пугаллино снова закивал головой, как фарфоровый болванчик:
– Да-да, я собираюсь. Госпожа баронесса решила взяться за мое образование и воспитание всерьез. А ты знаешь фрау Луизу, она такая упрямая! А еще она хочет меня усыновить. Но ей не разрешают: возраст не тот, да и здоровье у нее пошаливает. Так она теперь стала своего сына просить, чтобы тот меня усыновил! Сам господин Дитрих не против, но его супруга… – «Только огородного пугала в нашей семейке и не хватало!» – говорит она. Но ее, конечно, уламают, ты госпожу баронессу и ее внучку Паулину хорошо знаешь!
Он был прав, я отлично знал и старую баронессу Луизу фон Фитингоф и ее десятилетнюю внучку Паулину, стараниями которой Пугаллино и был превращен из обычного огородного пугала в довольно симпатичного мальчишку-гнэльфа. Я знал все их семейство и потому мог быть отныне спокоен за будущее моего приятеля: его, конечно, усыновят и дадут ему вполне аристократическое воспитание и образование.
– Да ты счастливчик, как я погляжу! – похлопал я снова Пугаллино по лодыжке. – Родился, можно сказать, в рубашке!
– Так и есть, – кивнул головой кандидат в продолжатели аристократического рода, – в рубашке, в брюках, в пиджаке и в шляпе с бубенчиком. Правда, в очень старых и рваных…
Понимать все услышанное буквально у Пугаллино, кажется, стало дурной привычкой. Хотя, если подумать, в его ответах можно было обнаружить крупинки юмора, пусть и не очень затейливого. Наверное, сейчас это был как раз тот самый случай.
Побыв у меня с полчасика, Пугаллино вдруг стал собираться домой.
– Засиделся я тут у тебя, – сказал он, слезая с тумбочки. – А меня куча дел ждет. Я не пуппетролль, без работы мне очень скучно.
– Можно подумать, мне весело, – буркнул я в ответ. Однако руку приятелю пожал и пообещал как-нибудь заглянуть к нему в гости. Затем проводил Пугаллино до «парадной двери» и там окончательно с ним простился.
Глава пятая
Дядюшка вернулся домой в середине дня. Усталый, но очень довольный.
– Господи, как я счастлив! – прошептал он, стягивая с себя новенький пиджак и вешая его в шкаф. – Наконец-то мы от них избавились!
– УУУУ!! – печально провыл Кнедлик и ткнулся мне в щеку мокрым носом.
– Глупая собака! – рассердился на моего любимца Кракофакс. – Не понимает, что я спас его от голодной смерти! Задержись эти обжоры у нас еще хотя бы на сутки, и все наши съестные запасы были бы уничтожены!
Я погладил Кнедлика по голове, успокаивая его и заодно успокаиваясь сам, и тихо спросил дядюшку:
– Куда ты их подевал? Неужели сдал в приют? И у тебя их приняли?
В ответ Кракофакс самодовольно рассмеялся.
– Разве я похож на глупца? Я прекрасно понимаю, что у меня их не примут без документов. Я просто их подбросил!
– Как подбросил?! Куда подбросил?! – Я схватил дядюшку за рукав сорочки и стал его дергать, требуя чистосердечного признания.
Пришлось Кракофаксу покаяться и выложить всю правду о том, что он успел натворить за сегодняшнее утро.
– Сначала я зашагал прямиком в приют на Клубничной улице, – приступил дядюшка к своему рассказу. – По дороге меня осенила идея подбросить мышат сердобольным сотрудникам этого милого учреждения. «Зачем понапрасну тратить слова на пустые разговоры?» – подумал я и, дойдя до приюта, приоткрыл дверь и положил коробку в вестибюль на порог.
– А потом ты удрал как самый последний трус? – с негодованием перебил я дядюшку.
– Нет, я гордо и степенно удалился, как и полагается добропорядочному пуппетроллю. – Кракофакс сделал небольшую паузу и вдруг смущенно признался: – Это была моя большая ошибка! Мне нужно было удирать во все лопатки, а я поплелся как черепаха и поплатился за это! Меня догнали сотрудники приюта и, чуть не побив, вернули коробку с мышатами. Оказывается, эти длиннохвостые мошенники подняли дикий писк и визг, а когда их окружила перепуганная толпа, они рассказали всем о моей проделке.
– Тебя точно не побили? – Я внимательно посмотрел в глаза дядюшки.
– Два слабых тычка и одна легкая оплеуха – разве это побои? – Кракофакс презрительно фыркнул и насмешливо покачал головой. – Я почти их не почувствовал!
– Ты легко отделался. Ну хорошо, рассказывай дальше. Куда ты все-таки подевал мышат?!
– Я понес их в зоомагазин. Я так рассердился на этих гнэльфин из приюта, которые позволили дать волю своим рукам… Гхм, в общем я решил получить небольшую компенсацию за нанесенный мне моральный и физический ущерб.
– Ты продал моих мышат?! – Я задохнулся от негодования и весь побраговел.
– Хотел продать, но сделка не состоялась. «Мы берем только породистых белых мышей, – сказали мне продавцы, – а таких нам и даром не нужно!» Я попробовал их уговорить, признался, что наши мышки умеют разговаривать по-гнэльфски…
– И у тебя их, конечно, взяли! – воскликнул я с горечью, перебивая дядюшку.
– Как бы не так! Продавцы потребовали продемонстрировать это умение, а наши хитрюги назло мне дружно онемели. Как я не умолял их проронить хотя бы одно слово, они молчали словно набрав в рот воды. Пришлось мне с позором удалиться…
– Где же мои несчастные малютки?! Куда ты их все-таки подевал?! – снова вцепился я в рукав дядюшкиной сорочки. – Признавайся немедленно, коварный старик!
– Гав-гав! – поддакнул мне Кнедлик. – Живо признавайся, старая перечница!
Лягнув Кнедлика ножкой в бок, Кракофакс обиженно произнес:
– Ах, Тупсифокс, Тупсифокс! Я отдавал тебя в два учебных заведения, потратил на это столько сил и средств, а ты… Грубость тебе не к лицу, это не твой стиль. И чему ты учишь собаку?!
– Прости, дядюшка, невольно вырвалось… Но все-таки, куда ты подевал мышат?!
Услышав мой настойчивый вопрос, старый пуппетролль вновь расплылся в самодовольной улыбке:
– Можешь отныне о них не беспокоиться, они в надежных руках! Слава Богу, мы живем в прекрасной стране и у нас есть кому позаботиться о несчастных зверюшках!
– Надеюсь, ты не отдал их в зоопарк? – перебил я Кракофакса, внутренне холодея от ужаса.
– Что? Ах нет, хотя идейка неплоха… Я отдал их в общество защиты животных.
– В какое именно?! У нас в Гнэльфбурге несколько обществ защиты животных!
– В то, которое ближе всего от нашего дома. Кажется, оно называется «Братья Маугли».
Я отпустил рукав дядюшкиной сорочки, схватил свой клоунский колпачок, напялил его на голову и ринулся к дверям. Кнедлик метнулся за мной, львиным прыжком перепрыгивая через Кракофакса.
– Куда ты?! Не делай глупостей, Тупсифокс! – крикнул дядюшка, умоляюще протягивая мне вслед руки.
Но я и не думал отзываться на его мольбу. Перескакивая через ступеньки, я подлетел к парадной двери, широко распахнул ее настежь и… застыл на пороге. Прямо передо мной стояли два высоченных гнэльфа в строгих, зеленого цвета, костюмах и с одинаковыми бейджиками на лацканах пиджаков. На бейджиках крупными буквами было написано: «БРАТЬЯ МАУГЛИ». Один из гнэльфов держал в руках коробку из-под обуви. Нашу с дядюшкой коробку!
Глава шестая
– Простите, юноша, вы не скажете: здесь живет пуппетролль по имени Кракофакс? – обратился ко мне сухопарый гнэльф, руки которого были свободны.
– Господин Кракофакс, – добавил учтиво гнэльф с коробкой и постарался мне приветливо улыбнуться.
От растерянности я на минутку онемел и только стал хлопать в ответ глазами. К счастью, мне на выручку поспешил Везунчик. Высунув в прогрызенное в коробке отверстие умную мордочку, мышонок весело запищал:
– Здесь, здесь он живет! В этом подвале! А это – его племянник Тупсифокс! Хороший парнишка, если честно признаться!
Гнэльфы дружно улыбнулись.
– Не пригласишь ли нас в гости, Тупсифокс? – обратился ко мне гнэльф без коробки. – Мы хотим кое о чем побеседовать с твоим дядюшкой.
– Догадайся с трех раз, о чем у них пойдет разговор! – хихикнул Везунчик.
– Наверное, о вас? – нарушил я наконец свое молчание.
– Ты не безнадежен, угадал с первого захода! – Везунчик снова хихикнул и громко скомандовал: – А теперь – марш вперед! Мне так не терпится увидеть радостное лицо нашего дядюшки!
– Положим, дядюшка мой… – буркнул я обиженно. И показывая гнэльфам на дверь, вежливо пригласил их в гости: – Прошу, господа. Будьте осторожны, у нас крутая лестница.
Кракофакс, который, конечно же, слышал наши голоса, не слишком обрадовался визиту незванных гостей. Сначала он хотел даже удрать из дома, но потом, поняв, что все пути к свободе отрезаны, смирился со своей участью и даже попробовал изобразить на лице счастливую улыбку.
– Господи, – воскликнул он, жутко фальшивя, – мои малютки решили меня навестить! Да они не одни пожаловали, а с целой свитой! Что ж, милости просим, господа! Надеюсь, вы мне представитесь?
– Эрих Круг, – кивнул головой гнэльф, руки которого были свободны.
– Мартин Турм, – кивнул головой гнэльф, державший в руках коробку.
– Прошу садиться, господа! Вот сюда – на тумбочку!
– Спасибо, мы постоим. – Мартин Турм поставил коробку с мышатами на стол и с упреком произнес: – Вам не стыдно, господин Кракофакс? Наверное, нам придется подать на вас в суд!
– Господи, за что?! – взвыл дядюшка уже не театрально, а вполне искренно, заламывая руки.
– За жестокое обращение с животными, – сухо объяснил ему Эрих Круг. И добавил: – Вы запихнули трех милых зверушек в тесную коробку и даже не просверлили в ней дырок! Бедняжки могли задохнуться!
– Господи, да они сами, если захотят, этих дырок насверлят! Хоть миллион! Да они их уже насверлили!
И дядюшка ткнул пальцем в круглое отверстие, из которого торчал любопытный нос блондинки Лакомки.
– Простите, господин Кракофакс, но у вас так неуютно и грязновато, – смущенно проговорил Мартин Турм, вращая головой по сторонам. – У вас могут завестись мыши!
– Они у меня уже завелись, – напомнил дядюшка забывчивому гостю. – Но я, слава Всевышнему, от них отделался!
– Вы, если вам повезет, отделаетесь маленьким штрафом! – рыкнул сердито Эрих Круг. – А вот от малюток вы не отделаетесь! Раз приобрели – будьте любезны о них заботиться!
– Я не приобретал… я… Они мне даром достались! – Кракофакс достал из кармана носовой платок и вытер со лба пот. – Но мне такое «наследство» ни к чему, дарю его вам!
– «Братья Маугли» защищают животных, а вовсе не коллекционируют их, – разъяснил дядюшке Мартин Турм. – Пока получите квитанцию на уплату штрафа за бессердечное отношение к своим питомцам, а там мы посмотрим, что с вами делать.
– Может быть, и под суд отдадим, – добавил Эрих Круг, – опыт у нас в таких делах богатый!
– Что вы понимаете в богатстве… – буркнул чуть слышно Кракофакс, надевая очки и вглядываясь в текст штрафной квитанции. – Боже, пол-сотни гнэльфдингов! За что?!
– Об этом я советую вам подумать на досуге, – улыбнулся Мартин Турм. – Всего доброго, до встречи!
– Ну уж нет, прощайте! – Дядюшка выбросил вперед руку, указывая на парадную дверь, и снова крикнул: – И чтобы я вас у себя больше не видел!
– А это уж как получится, – усмехнулся Эрих Круг и первым направился к лестнице. За ним вразвалку зашагал и Мартин Турм.