– Жара… – вторила Сквозняку с грушевого дерева Кукушка, – спрятаться негде. Макушку напекло. Полечу, суну голову в озерцо, освежусь!
– Погоди, подружка! – остановил её Сквозняк. – Тихо у нас как-то, невесело! Давай придумаем что-нибудь. Скандальчик какой устроим, драчку затеем. Носом кого-нибудь с кем-нибудь столкнём.
– Голова у меня, Сквозняк, нагрелась, – закапризничала Кукушка. – Неохота мне напрягаться, суетиться! Сколько усилий надо приложить, чтобы всех со всеми перессорить. Неохота мне…
– Спорим, Кукушечка, что от одного лживого письмеца всё озеро забурлит и из берегов выйдет, – глаза у Сквозняка сверкнули в предвкушении весёлых событий.
– Ну-у-у, – Кукушка лениво потянулась, – если не очень напрягаться… Давай, говори, что делать!
– Напишу-ка я сейчас местной Жабе письмо, от имени Ветра Перемен – мечтательно ухмыльнулся Сквозняк, – будто он, Ветер Перемен, выбрал оную жабу для проведения эксперимента. Хочет рожу её противную преобразить. Сначала царевной – лягушкой сделать, затем просто царевной. Царство ей на отдельном острове в океане подарить. Пусть правит!
– Что, не сразу царевной? – потопталась с ноги на ногу Кукушка, – сначала в лягушку, потом в царевну?
– Позаковыристей хочу! – хихикнул Сквозняк. – Повеселее! Поняла, дурья голова. Ну, что, понесёшь на хвосте лживую новость?
– Чего не понести, понесу! – Кукушка на минутку задумалась. – А мне-то, какой резон? Мне-то, какая с этого радость?
– Как, какая? – серьёзно спросил Сквозняк, хитровато прищурясь. – Тебе на царском острове должность дадут. Будешь главной птицей!
– Ах, батюшки! – заторопилась Кукушка, – давай быстрее письмо, привязывай к хвосту, полетела я!
Стоило Кукушке улететь, как Сквозняк закатился от хохота. Глаза его заискрились, поникшие от жары крылья расправились.
– Действительно, кукушка, голова у тебя перегрелась! – клокотал от смеха Сквозняк. – Сама в эту лживую байку поверила! Ну, так это к лучшему. Правдоподобнее будет! Уж если кукушка, не самая глупая птица, в мою придумку поверила, то уж пустоголовые рыбы точно поверят. Посмотрю, что они делать будут, посмеюсь на славу, порадуюсь… —
сказал и засел в дупле трухлявого дерева, притих, уши навострил, слушать приготовился.\
– Тогда вся эта история с гончей Жабой и произошла, – вздохнула бабушка Гнездушка. – Продолжение она вам сама рассказала. Я подтверждаю – эта балаболка здесь ни при чём. Дремала она в одиночестве под моховым покрывальцем в своей норке. Не пришёл её час на охоту выходить. Не любит Жаба дневного солнца, вот и спала себе посыпохивала. А над озером долго ещё летал смех Сквозняка…
– Ах, проказник! – неожиданно раздался возмущённый голос Ветра Перемен. Как оказалось он все это время в ветвях прятался. Сидел тихо, слушал. – Выходит Сквозняк себе на потеху всё озеро перебаламутил? Да ещё моё честное имя враньём осрамил…
Ветер взвихрился, полетел, выдернул пройдоху Сквозняка из домовой щели и загнал вруна в старое дупло, а выход сухим чурбачком законопатил.
– Пусть посидит, ему полезно…
Когда прилетел обратно, поднял на озере волну, крикнул так, что прибрежные деревья стволами выгнулись, чуть не переломались.
– Ну– ка рыбий народец покажите свои рыбьи головы, навострите свои рыбьи уши. За что Жабу обидели? Почему из родного дома выгнали? Зачем горе мыкать в чужой стороне заставили? Ну-ка, кукушка, расскажи озёрному народу, как дело было.
– Я что, я что?! – икая заголосила кукушка, – мне ветер Сквозняк должность главной птицы обещал, а не этому заморскому павлину расфуфыренному…
– Кто обещал?! – вытаращил глаза Сом.
Уж на что Пескарь донная рыба и тот из воды выскочил:
– Кто обещал?!
– Как кто? – продолжала возмущаться Кукушка, – Ветер Сквозняк обещал, когда письмо писал и велел его вам подкинуть. Сказал, если лживое письмецо подкину – сразу главной птицей царства стану. Я напрасно стараться не стала бы?!
– Ты хоть думаешь, что говоришь? – схватился за сердце премудрый Пескарь. – Обманул нас Сквозняк! Потешился над нами! Мы губы раскатали. Ветер Перемен здесь ни при чём. Сквозняк сам ничего делать не умеет – не дано ему. Только мы, дурачьё, повелись, размечтались! Жабу своими придирками извели. Как ей теперь в глаза смотреть будем? Где её искать, горемычную? Тьфу!
Пескарь стукнул по воде плавником и исчез под корягой. Сом в свою берлогу в омут поплёлся. Щука от горя комара съела. Тишина повисла над озером густая. Все озерные обитатели по норкам попрятались, каждый свою думу думал. Кто обиду таил, кто несбывшиеся надежды оплакивал, кто жабу жалел. Изредка над озером слышались всхлипы Кукушки. Она хоть и не глупая птица, а самая последняя поняла, как над ними всеми противный Сквозняк посмеялся. Уж больно ей хотелось главной птицей царства стать. Плакала, плакала, а потом полетела на другое озеро селиться. Стыдно ей было в глаза Жабе смотреть. Совесть проснулась.
Тем временем на озеро вернулась гончая Жаба с племянницей, её Попутные ветры, друзья Ветра Перемен принесли. Жабы, как озеро увидели, так с высоты птичьего полёта в него и плюхнулись. Сильно хотелось путешественницам скорее в свою норку попасть, в пресной озёрной водице искупаться, подружек проведать, послушать о чем рябинки с берёзками шепчутся.
А на старом дубе Ветер Перемен с Озёрушкой и Мартой, с альбатросом Уром праздновали новоселье в новом, уютном доме бабушки Гнездушки. Ур постарался старой Сове угодить: хороший красивый дом построил со спаленкой, кухней, гостиной и отдельным тёплым туалетом. К вечеру гости наелись пирогов, напились сладкого клюквенного морса и полетели домой. Завтра начинался новый учебный день и новая сказка синего-синего моря…
Глава третья, заключительная, а может быть, и нет
Кольцо царя Сияна
[1] Вся всклокоченная, неопрятная она вынырнула из морского омута, куда из дворца скидывали мусорные отходы и закричала дурным голосом:– Пустите братца – ихтиандра мультик смотреть, он тоже хочет!
Братец, вырвался из рук русалки и вслед за сестрицей завизжал голосом хуже дурного:
– Не надо мне никакого мультика! Я побить кого– нибудь хочу… хочу!
Он тотчас же кинулся на первого попавшегося малька, отвесив ему звонких затрещин.
– А-а-а-а! – продолжала вопить косматая русалка, – только своих пускаете! Нечестно! Бессовестно! Кара-у-у-у-л! Кара-у-у-у-л!
Царь Сиян ринулся к непрошеной гостье, в надежде успокоить её, запутался в плаще и упал. Ему на помощь поспешила охрана. Мальчишка – ихтиандр оказался проворнее. Он сбил с ног первого охранника – остальные, как спички, упали сами. Образовалась куча – мала. В это время русалка схватила подвернувшегося ей под руку морского окуня и, потрясая им, взвыла ещё громче:
– Впустите нас, иначе укушу вот этого…
Окунь от страха закатил глаза и надул пузо. Все расступились. Отбросив в сторону перепуганную рыбину, русалка и ихтиандр нырнули туда, откуда вынырнули – в омут.
У царя Сияна от неприятностей сердце заболело, пришлось вызывать скорую помощь. Очнувшись в больнице и выпив необходимые пилюли, царь собрался ехать во дворец, как вдруг обнаружил пропажу. Кто-то, сильно изворотливый, стянул с указательного пальца владыки Кольцо. И непросто Кольцо, а подарок, наиглавнейшего Повелителя всех морей и океанов – царя Посейдона. Рыба-хирург, рыба – медсестра клялись, что не брали. Сияну опять стало плохо.
– Охо-хо-хо-хо! – стонал перепуганный царь. – Беда пришла, беда… Начальник потерю дарёного Кольца не простит. С должности снимет. Ищите Кольцо, окаянные…
Рыбий персонал больницы все углы и щели обшарил, все медицинские халаты перетряс, но Кольцо не нашёл.
– Будет теперь у вас новый царь – хуже прежнего, – плакал Сиян, – Медуза вместо царя будет… А то еще страшнее – белую акулу предводительницу акульей стаи назначат. Она давно к власти рвётся. Уж что-что, а порядок эта бестия на морском дне наведёт – мало никому не покажется. Всех неугодных сожрёт, а тех, кого не сожрёт, в бочки законопатит и рыбных консервов наделает… Чего молчишь? – гневливо обратился царь к своему секретарю Морскому дракону. – Воды в рот набрал? Просмотрел, прошляпил, прозевал и проворонил колечко! Новая владычица тебя в кочегарку ушлёт, будешь дворцовые печи топить, чтобы ей холодно не было…
– Думаю я – я-я, – стуча зубами от страха, всхлипнул дракон, —
б-б-братец косматой русалки колечко стянул, некому б-б-больше…
Кинулись искать русалку с ихтиандром, но не тут– то было – их след простыл…
* * *
В это время Марта вынырнула из тихой заводи, там, где Ирри смотрела мультики. Вынырнула, рассказала подруге о случившемся, и озабоченно спросила:
– Что делать будем?
– Ой! – замахала крыльями Ирри. – Что делать не знаю, но делать что-то надо. Зови родителей. Совет держать будем.
Марта извлекла из кармашка малую музыкальную раковину, и, надув щёки воздухом, выпустила его в закорючину раковины. Раковина хоть и невелика была, а звук имела знатный, не хуже большой. Через некоторое время из воды выглянули две головы: дельфина Ло и акулы Акулины, третья голова свесилась с облака. Это была голова альбатроса Ура.
– Знаем, девчонки, какая беда у нас в море случилась, – сказал дельфин Ло, – мы уже покумекали, и решили: русалка с братцем не сами из омута вынырнули. Их оттуда кто-то вытолкнул и непросто так, а чтобы скандал устроить, внимание отвлечь и под шумок Кольцо с руки Сияна умыкнуть. Где сейчас русалка с братцем?
– Братец не знаю где, а сама косматая русалка на облаке! – живо ответил альбатрос Ур.
– Как на облаке?! – удивлённо воскликнула Акулинка, – она русалка, ей в море положено быть. На облаке она задохнётся, ей там сухо.
– Ничего не сухо, – продолжал Ур, – она на дождевом облаке устроилась. Уселась там, на краюшке, ноги свесила, семечки грызёт, а шелуху вниз на головы пролетающих птиц кидает, безобразница!
– План такой! – деловито заявил дельфин Ло. – Марта с Уром и Ирри полетят на облако, с русалкой потолковать. Выведайте у нее, зачем она среди нас появилась? Кто её послал? Кто послал, у того и перстень…
– Про братца тоже забывать не стоит, – мудро заметила Акулинка. – С его изворотливостью, вполне может быть, и он…