Виолет. У меня, сударь, две дочки; обе работают и уже перестали надеяться на замужество; ведь порядочные женщины зарабатывают сущие пустяки! Раз вы в таких обстоятельствах — не смею вам докучать... только жена моя и дочки ждут моего возвращения, тревожатся, поди... Я уже старик, я теперь ни на что больше не гожусь... Может... вы подыскали бы мне место?
Меркаде. Вы, дядюшка Виолет, уже намечены в кассиры моего Общества страхования от...
Виолет. Ох, старуха моя и дочки на вас молиться будут.
Меркаде идет за деньгами.
(В сторону.) Тот, кто пристает к нему, как с ножом к горлу, — гроша не получит, а тот, кто жалуется, вроде меня, — хоть проценты свои выцарапает...
Меркаде. Вот, держите шестьдесят франков...
Виолет. Золотом! Давненько я не видел золота... у себя дома!
Меркаде. Но...
Виолет. Будьте покойны: никому ни полсловечка...
Меркаде. Я не о том. Обещайте мне, дядюшка Виолет, что следующий раз вы придете только... через месяц.
Виолет. Как через месяц? Да разве мы проживем целый месяц на этакие гроши?
Меркаде. У вас совсем ничего нет?
Виолет. Все мое состояние заключается в том, что вы мне должны...
Меркаде (в сторону). Бедняга! По сравнению с ним я просто богач! (Вслух.) А я-то думал, что вы делаете кое-какие делишки, ссужаете деньгами обитателей квартала Эстрапад.
Виолет. С тех пор как неоплатных должников перестали сажать в Сент-Пелажи, в этом квартале сильно уменьшилась потребность в ссудах.
Меркаде. Могли бы вы представить залог, чтобы получить должность кассира?
Виолет. Есть у меня несколько друзей, быть может...
Меркаде. Не согласятся ли они купить акций?
Виолет. Ах, сударь, дельцы подорвали всякую охоту создавать товарищества. Теперь никто и слышать не хочет об акциях...
Меркаде. Ну, так прощайте, дядюшка Виолет! Мы рассчитаемся немного попозже... Вам я заплачу в первую очередь!..
Виолет. Желаю вам удачи, сударь. Жена моя и дочки будут бога молить о счастливом замужестве мадемуазель Меркаде.
Меркаде. Прощайте. (В сторону.) Если бы все кредиторы были вроде него!.. Но нет, тогда я не устоял бы: этот всегда уходит от меня с деньгами.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Меркаде и Верделен.
Верделен. Здравствуй, друг мой! Что тебе от меня надо?
Меркаде. Ты нарочно спросил прямо в упор, чтобы я не успел подсластить пилюлю. Словом, ты угадал!
Верделен. О старина Меркаде, нет их у меня; поверь совести, да и были бы, все равно я не мог бы ссудить тебя деньгами. Слушай... Я уж и так дал тебе взаймы все, чем мог располагать, и никогда не требовал обратно. Я твой друг и твой кредитор; так вот, не будь в моем сердце признательности к тебе, будь я обыкновенный человек, кредитор давным-давно убил бы во мне друга! Черт побери! Всему есть границы.
Меркаде. Дружбе — да, но не бедствиям.
Верделен. Будь я достаточно богат, чтобы спасти тебя, раз и навсегда полностью погасить твои долги, я сделал бы это с радостью, ибо мне по душе твоя отвага; но тебе суждено погибнуть!.. Последние твои предприятия, хоть и остроумно задуманные, даже правдоподобные (недаром сколько народу попадалось!), лопнули: ты потерял уважение, более того, ты стал опасен! Ты не сумел воспользоваться мимолетным успехом своих начинаний!.. Когда ты падешь, то тебя ждет в моем доме кусок хлеба!.. Долг друга обязывает говорить правду в лицо.
Меркаде. Во что превратилась бы дружба, если бы она не доставляла человеку удовольствия считать себя разумным, а друга своего — безумцем, самому жить в довольстве, а друга своего видеть в нищете, восхвалять себя, говоря другу своему неприятности? Итак, общественное мнение против меня.
Верделен. Не берусь утверждать. Пока тебя еще считают честным человеком, но в силу необходимости ты прибегаешь к таким средствам...
Меркаде. Которые не оправдываются успехом, как у людей удачливых. Ах, успех! Сейчас скажу тебе, из какого огромного числа подлостей слагается успех... Нынче утром я вызвал желательное тебе снижение акций, дабы погубить общество копей «Нижней Эндры». Ведь ты хочешь завладеть этими акциями, покуда отчет инженеров держат под спудом и не оглашают, за что ты платишь немалые деньги...
Верделен. Тсс! Меркаде, правда? Узнаю тебя... (Обнимает его за талию.)
Меркаде. Следовательно, ты понимаешь, что мне нужны не ласки, не нравоучения, а деньги! Увы, друг мой, я прошу их не для себя. Я выдаю замуж дочь, а, между нами говоря, мы разорены вконец... В нашем доме под наружной роскошью царит нищета (обещания, кредит — все исчерпано), и если я не оплачу наличными хотя бы самые необходимые расходы — свадьбе не бывать. Словом, мне нужно две недели быть богатым, как тебе — держать сутки биржу в заблуждении. Верделен, с такою просьбой я к тебе больше не обращусь — у меня ведь всего одна дочь. Сказать всю правду? У моей жены и Жюли нет ни одного приличного платья. (В сторону.) Он колеблется...
Верделен (в сторону). Он столько раз разыгрывал комедию, что не знаю, выходит его дочь замуж или нет... Нет, не может этого быть!
Меркаде. Вот сегодня необходимо дать обед моему будущему зятю, которого представит нам наш общий друг, а у меня нет столового серебра; оно... сам знаешь, где оно. Мне требуется не только тысяча экю, но и столовый сервиз, надеюсь, ты одолжишь его и вместе с женой придешь ко мне обедать?
Верделен. Тысячу экю!.. Меркаде!.. Да кто же может дать в долг тысячу экю?.. У кого найдутся такие деньги? Для себя и то нет! Если постоянно давать в долг, так денег и вовсе никогда не будет...
Меркаде (в сторону). Даст, даст! (Вслух.) Хочешь верь, хочешь нет, но как только я выдам дочь, меня уже ничто не будет интересовать. Жена приютится у Жюли, а я пойду искать счастья по свету, ибо ты прав, и я не раз говорил себе: «Для других я полезен, себя же самого гублю. Там, где я разоряюсь, другие наживаются. Я умелый сеятель по части объявлений и проспектов, я разбираюсь во всем и все устраиваю, что нужно для начала дела, но я никудышный жнец...»
Верделен. Хочешь, я скажу, в чем тут дело?
Меркаде. Скажи...
Верделен. Все происходит оттого, что ты в любом положении проявляешь много ума, но мало рассудка. Ум вызывает восторг окружающих, но лишь рассудок приносит нам богатство.
Меркаде (в сторону). Да, у меня не хватает рассудка, чтобы погубить дело ради своей собственной выгоды. (Вслух.) Послушай, Верделен. Я люблю свою жену и дочь. И это чувство — единственное утешение в постигших меня бедствиях. Обе они были так ласковы, так терпеливы, мне хочется защитить их от невзгод... О, вот в чем истинные мои муки... не удивляйся, что я плачу... (Вытирает глаза.) У тебя прелестная дочка, и тебе тяжко было бы сознавать, что она несчастна, что она старится в горестях и труде... А ведь таково будущее моей Жюли, нашего кроткого ангела! О милый друг! За последнее время я испил не одну чашу; я споткнулся о деревянные мостовые, я создавал монополии, которые у меня перехватили! И — все это ничто по сравнению с тем горем, которое ты причинишь мне своим отказом в столь тяжелых для меня обстоятельствах. Словом, не будем говорить о том, что произойдет... ибо я вовсе не намерен вызывать в тебе жалость...
Верделен. Тысячу экю! А на что ты собираешься их употребить?
Меркаде (в сторону). Даст! (Вслух.) Ах, дорогой мой, жених — это такая птица, которую может вспугнуть любой пустяк... Одной оборочкой на платье меньше — и все пропало! Наряды заказаны, торговцы вот-вот пришлют их... Да, в расчете на тебя, я имел неосторожность сказать, что заплачу наличными... А обед... Нужны первоклассные вина... только в этих условиях влюбленный может потерять голову. Заметь: нас считают богатыми; перед господином де ла Бривом мы должны предстать во всеоружии. Верделен, от тысячи экю ты не умрешь, ведь у тебя шестьдесят тысяч франков ренты, зато ты спасешь жизнь бедной девочки, которую любишь — а ведь ты любишь Жюли! Она без ума от твоей дочери, они забавляются вместе, как два ангелочка. Неужели ты допустишь, чтобы подруга твоей дочери зачахла во цвете лет? Ведь это заразительно, это приносит несчастье!
Верделен. Дорогой мой, нет у меня тысячи экю; столовое серебро могу тебе одолжить, но денег...
Меркаде. Долго ли подписать чек на банк...
Верделен. Я... Нет...
Меркаде. О несчастное дитя! Все кончено. (В изнеможении падает в кресло.) О боже мой! Прости мне, что я обрываю тягостный сон своего существования, и дай мне проснуться в лоне твоем!
Верделен. Однако, если ты подыскал жениха...
Меркаде (порывисто вставая). Если я подыскал жениха? Значит, ты сомневаешься в этом? О, будь жестоким, откажи мне, лиши меня возможности составить счастье моей дочери, но не оскорбляй! Ты увидишь господина де ла Брива. Неужели я пал так низко, что даже ты... О Верделен... О, за тысячу экю я не соглашусь так думать о тебе... тебе простится, если ты одолжишь мне...
Верделен. Пойду соображусь со средствами...
Меркаде. Нет, это скрытый отказ.
Верделен. А что, если замужество сорвется? Об этом я и не подумал; нет, мой друг, я одолжу тебе деньги не раньше чем состоится свадьба...
Меркаде. Да без тысячи экю она не состоится! Подумай только: ты тратил при мне бешеные деньги на пустяки, на какую-нибудь интрижку и не хочешь дать скромную сумму на выгодное дело!
Верделен. Нынче выгодные дела редки.
Меркаде. Ха-ха-ха! Удружил, нечего сказать. Действительно, хороших акций нет, зато реакция есть!
Верделен. Ха-ха-ха! (Роняет шляпу.)
Меркаде (подбирает шляпу и чистит ее рукавом). Послушай, дорогой, ведь мы с тобой старые друзья. Мы много повидали на своем веку, вместе в жизнь вступили! Сколько разговоров переговорили, сколько дел переделали! А? Неужели ты забыл славное времечко, когда мы дружили на жизнь и на смерть?
Верделен. А помнишь нашу поездку в Рамбуйе, когда я подрался из-за тебя с гвардейским офицером?
Меркаде. А я уступил тебе Клариссу! Эх, какие мы были сорвиголовы, настоящие зеленые юнцы! А теперь у нас самих дочери, девушки на выданье. Если бы Кларисса была жива, она не простила бы твоих колебаний.
Верделен. Если бы она была жива, разве я женился бы?
Меркаде. Да, ты умеешь любить! Итак, я могу рассчитывать на тебя относительно обеда, и дай мне честное слово, что пришлешь...
Верделен. Серебро...
Меркаде. И тысячу экю...
Верделен. Опять ты за свое. Я же сказал, что не могу...
Меркаде (в сторону). Ну, этот не умрет от разрыва сердца. (Вслух.) Значит, мне суждено погибнуть от руки лучшего моего друга? Ах, таков свет. Тебе, видно, безразлична память Клариссы, отчаяние отца? (Повышает голос до крика.) Погиб! Застрелюсь...
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же, Жюли и г-жа Меркаде.
Г-жа Меркаде. Друг мой, что с тобою?..
Жюли. Папа, ты напугал меня.
Г-жа Меркаде. Но здесь Верделен, значит, ничего страшного нет.
Жюли. Здравствуйте, сударь. Что произошло у вас с отцом?
Меркаде. Вот видишь, они явились, как два ангела-хранителя, при первом же звуке моего голоса. (В сторону.) Они все слыхали! (Берет жену и дочь за руки.) Вы растрогали меня. (Верделену.) Послушай, Верделен, неужели ты хочешь погубить целую семью? Их нежность, проявляющаяся на каждом шагу, придает мне силы пасть к твоим ногам. (Делает вид, что собирается стать на колени.)
Жюли. Ах, сударь! (Удерживает отца.) Я буду умолять вас вместо отца. Я отлично вижу, что речь идет о деньгах, — так я могу поручиться своим заработком. Спасите еще раз отца: если он так умоляет — значит, у него безвыходное положение.
Меркаде. Милая деточка! (В сторону.) Сколько чувства! У меня никогда не выходит так естественно.
Г-жа Меркаде. Господин Верделен, окажите ему эту услугу, мы сумеем оценить ваш поступок. Я заложу все, что у меня осталось.
Верделен (Жюли). А вы знаете, что он у меня просит?
Жюли. Нет.
Верделен. Тысячу экю, чтобы выдать вас замуж.
Жюли. Ах, сударь, в таком случае забудьте мои слова. Я не желаю брака, который куплен ценою унижения моего отца...
Меркаде (в сторону). Неподражаема...
Верделен. Иду за деньгами. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Те же, кроме Верделена.
Меркаде. Ушел...
Жюли. Ах, отец, ведь я не знала...
Меркаде (целуя дочь). Ты спасла нас! Ах, когда же у меня будут деньги и положение, чтобы заставить его раскаяться в подобном благодеянии?..
Г-жа Меркаде. Но он же одолжит вам сумму, которую вы у него просите...
Меркаде. Он продает ее мне слишком дорого. Разве люди умеют одолжить денег ближнему? О, когда у меня была возможность, я оказывал благодеяния с такой щедростью... (Делает жест, как бы сыпля деньгами.) Иной раз неблагодарность является местью! А-а, миленький мой Верделен, ты ломаешься, прежде чем одолжить мне тысячу экю, так уж не взыщи, если я надую тебя на все сто тысяч!..
Г-жа Меркаде. Будьте же справедливы: ведь Верделен уступил.
Меркаде. Не моим мольбам, а слезам Жюли. Ах, дорогая, в Верделене подлости больше, чем на тысячу экю!
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же и Верделен.
Верделен. У меня в карете были деньги для Бредифа, но его нет дома; вот три мешка...
Жюстен вносит два мешка.
Меркаде. Ах!
Г-жа Меркаде. Будьте уверены, что признательная мать...
Верделен. Деньги эти я даю в долг только вам и вашей дочери и попрошу вас обеих подписать расписку, которую сейчас составит Меркаде...
Жюли. Подписаться под собственным несчастьем!
Г-жа Меркаде. Молчи, Жюли.
Меркаде (пишет). Добрый мой Верделен, наконец-то я снова узнаю тебя. Проценты приписать?
Верделен. Нет, нет, без процентов... Я хочу выручить вас, а вовсе не дельце сделать...
Меркаде. Дочь моя, вот твой второй отец!..
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Те же и Жюстен; потом Тереза.
Жюстен. Господин Минар. (Уходит.)
Тереза. Барыня, от торговцев покупки несут...
Г-жа Меркаде (подает Верделену расписку). Иду...
Меркаде (Верделену). Видишь, как раз вовремя.
Верделен. Ну, хорошо. Я пошел...
Г-жа Меркаде уходит с Терезой; Меркаде провожает Верделена и знаком подзывает Минара.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Минар и Жюли; потом Меркаде.
Жюли (Минару). Если вы хотите, Адольф, чтобы наша любовь сияла на виду у всех, на светских празднествах, как сияет она в наших сердцах, то выкажите столько же мужества, сколько выказала я.
Минар. Что случилось?
Жюли. Моей руки просит богатый человек, и отец безжалостен.
Минар. Я его уговорю!
Меркаде (входит). Итак, сударь, вы любите мою дочь?
Минар. Да, сударь.
Меркаде. По крайней мере она так думает. Вам удалось убедить ее в этом...
Минар. В ваших словах слышится недоверие, и в любых других устах это звучало бы оскорблением. Как же не любить мне Жюли? Я был брошен родителями, у меня нет иной поддержки, кроме покровительства доброго господина Дюваля, который с девяти лет заменил мне отца... Я в вашей дочери, сударь, встретил единственного человека, благодаря которому мне было дано познать благостное чувство привязанности. Жюли — и сестра мне и друг, она — все мое семейство! Только она и улыбалась мне, только она и ободряла меня, и потому нет слов выразить, как я люблю ее.