И суд не устоял: слушание дела было отложено на неделю для вызова свидетелей.
Победа Мартова? Казалось бы! Но следующий ход за Сталиным. И он делает этот ход, вернее, за него неожиданный ход делает правительство: ревтрибунал по делам печати ликвидирован.
И еще один промежуточный, но важный ход: газета «Известия» помещает 10 апреля статью М. Кахиани «Бороться с противником надо честно!».
Просто? Да.
Изящно? Весьма.
(Заметим в скобках: историки все еще робко невнятно говорят о Сталине — шутнике. Только поняв и по достоинству оценив эту важную сторону его характера, личности, можно говорить о Сталине сколько-нибудь серьезно. Кому бы пришло в голову сразу же после угарного роспуска трибунала по печати поместить в главной газете страны статью под многообещающим названием «Бороться с противником надо честно!»? А наш шалун додумался.
За большим форматом «Известий» возникает ухмыляющаяся рожа кинто. Он показывает собравшимся в балагане язык…).
Затем последовала вторая серия подобных же ходов. Пусть комментаторы-историки назовут их потом некорректными, — Сталину важен конечный результат. В средствах же он никогда не стеснялся.
Вызов свидетелей был аннулирован. Мартова пригласили в ревтрибунал города Москвы… на допрос к следователю по жалобе Сталина. У Мартова еще оставалась его газета. Он выступил с протестом: «Революционный трибунал предназначен, как гласит декрет, изданный большевиками, судить преступления против народа. Каким образом обида, нанесенная Сталину, может считаться преступлением против народа? Только в том случае, если считать, что Сталин и есть народ»[3].
Сталин позаботился, чтобы свидетели на заседании трибунала не появились. К новому спектаклю он подготовил свежую роль… жертвы партийной борьбы. Оказывается, Мартов клевещет не на Сталина лично.
«Мало ли экспроприаторов на белом свете, и одному Мартову до них нет дела, клевета имела определенную цель — очернить перед выборами меня, как члена ЦИК, как большевика, сказать выборщикам:
— „Смотрите, вот они какие, ваши большевики“».
Это было напечатано в «Правде» 17 апреля 1918 года, на другой день после заседания ревтрибунала Москвы. На шестом месяце советской власти.
И еще одна публикация. «Известия Смоленского совета» накануне заседания суда сообщили: Мартова наказали за клевету… семидневным арестом.
Коба был неистощим на выдумки такого рода.
На судебном заседании 16 апреля Мартов потребовал передать дело в народный суд. Члены трибунала совещались более трех часов. Трибунал не осмелился преступить процессуальные нормы и решил жалобу гражданина Сталина, внесенную в порядке частного обвинения, отклонить, поскольку дело Мартова ревтрибуналу неподсудно. Сталину не удалось навязать трибуналу Москвы свою волю.
К сожалению, Мартов был слишком импульсивен. В упомянутой в самом начале статье «Еще раз об артиллерийской подготовке» он с излишней горячностью набросился на правительство. Газетный наскок был возведен в ранг криминала. Ревтрибунал осудил Мартова за подрыв авторитета правительства и вынес ему общественное порицание.
Победа Сталина? Но такой выигрыш Сталина не устраивал. Мартов должен быть уничтожен!
Во главе ревтрибунала весной восемнадцатого года стоял Николай Крыленко. Твердый большевик, активный участник революции, он к меньшевикам относился нетерпимо. На этом и сыграл Сталин. Под его неослабевающим давлением Крыленко заявил на заседании ЦИК 25 апреля, что решение ревтрибунала по делу Мартова-Сталина является ошибкой и что на это решение следует подать кассационную жалобу.
Мартов ничего возразить не мог: его лишили слова и… удалили из зала. Через два дня отняли последнее средство защиты — закрыли газету «Вперед».
Казалось, Сталин сделал все возможное и невозможное тоже, а победы, той единственной победы, когда ты видишь противника раздавленным, не было. Обвинения Мартова он не опроверг, пятно с биографии не смыл. Скомпрометированный Сталин счел за благо на время удалиться из Москвы. Шла гражданская война, многие члены ЦК работали на фронтах и в дальних губерниях. В конце апреля Сталин выезжает в Курск, на переговоры с Украинской Радой. Не случайно в официальных биографиях Вождя этот период — весна 1918 года — затушевывается.
Летом восемнадцатого Сталин работает — а это значит, в меру сил мешает другим — в Царицыне. Когда в ноябре был создан Украинский совет особой группы войск Курского направления во главе с Владимиром Антоновым-Овсеенко, Сталин оказался членом ревсовета. Потом его послали вместе с Ф. Дзержинским в Пермь — обследовать положение на северном участке Восточного фронта. Еще одно поручение Ленина третьестепенной важности.
Не скоро Сталин оправится от мартовского позора…
В 1920 году Ной Жордания опубликует в парижской газете статью[4], в которой расскажет об исключении Сталина из большевистской партии за подозрительные связи с уголовниками и самовольные экспроприации. Но желающих прислушаться к голосу эмигранта Жордания в России не нашлось.
Почему Ленин молчал весной восемнадцатого, почему не поддержал законных требований Мартова? Их связывала совместная партийная работа в конце прошлого века. Вместе создавали они Петербургский «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Ленин как-то сказал Максиму Горькому: «Жаль, Мартова нет с нами, очень жаль! Какой удивительный товарищ, какой чистый человек… Какая умница! Эх…»[5] Одно время Мартов был близким другом Ленина. Почему же Ленин допустил ликвидацию трибунала по делам печати и закрытие газеты «Вперед», почему не остановил газетную травлю?
Великий демократ Ленин, неистовый критик буржуазного строя, Ленин в годы становления диктатуры пролетариата стал нетерпим к критике нового строя. Жесткая цензура печатного слова была установлена с первых же дней советской власти.
Спустя два года после незавершенного процесса Мартов-Сталин, другой меньшевистский лидер А.Р. Гоц, находясь в ссылке, договорился о публикации статьи «Из недавнего прошлого». При этом ГПУ поставило перед автором условие: статья не должна содержать критики советской власти[6].
Ленин действовал — а в случае с Мартовым бездействовал — сообразуясь, как ему казалось, с высшими интересами партии.
«Цель оправдывает средства».
Но, молчаливо потворствуя Сталину, как представителю большевиков, Ленин совершил непоправимую ошибку: Сталин надежно скомпрометировал руководство партии.
В 1917 году, в день победы Октябрьского вооруженного восстания, Мартов присутствовал на Втором съезде Советов:
«А я не верил в победу, не верил в успех, в „правоту“ или историческую миссию большевистского режима. Сидя в задних рядах, я с тяжелым сердцем наблюдал за ликующим залом. Как бы я хотел присоединиться к ним, слиться с массами и их вождями в этом ликовании! Но я не мог…»[7]
В 1921 году Мартов, потеряв всякую надежду на просветление, решил оставить родину. Ленин не препятствовал его выезду за границу.
Не так давно девяностолетняя А.Л. Рязанова, ныне покойная, вспоминала, как Ленин участливо расспрашивал ее о жизни Мартова в эмиграции: «Не надо ли чем помочь? Здоров ли?»…
Незадолго до того, как у Ленина пропала речь, он сказал жене: «Вот, говорят, и Мартов тоже умирает…»
Крупской запомнилась интонация: «И что-то мягкое звучало в его словах»[8].
Жертва собственных догм, до чего ж он был непоследователен, Владимир Ленин!
Зато его преемника отличала железная последовательность. Со временем он уничтожит почти всех свидетелей бакинских преступлений, а потом — и неразумных защитников восемнадцатого года — Сосновского, Кахиани, Крыленко. Вот только Мартов слишком рано умер. Экая несправедливость!..
Из «дела Мартова» Сталин извлек немало полезного. Он обнаружил слабые стороны Ленина — вождя и нащупал удобные тропинки в партийном и государственном аппарате. Сталин испробовал свои силы по части организации общественного мнения, манипуляции органами печати и давления на государственные учреждения. Конечно, без накладок не обошлось: то была первая проба.
Проба вторая
(В Царицыне)
8 мая 1918 года Ленин подписал удостоверение представителю Генерального штаба А.Е. Снесареву, назначенному военным руководителем Северно-Кавказского окружного комиссариата. Снесарев выехал в Царицын. Партизанщина, отсутствие единого командования, разобщенность отрядов, неразбериха в снабжении, — вот что застал он в городе на Волге. Бывший царский генерал энергично взялся за дело, организовал оборону, приступил к созданию регулярной армии. Уже через месяц он сумел остановить наступление врага.
31 мая Ленин подписывает постановление Совнаркома о назначении Сталина общим руководителем продовольственного дела на юге России[9]. Сталин выехал в Царицын в специальном поезде, под охраной отряда латышских стрелков. Он явился в штаб Совнаркома в отсутствие командующего и занял его кабинет. Когда Снесарев пришел и познакомился с уполномоченным, Сталин велел принести оперативную карту фронта. Снесарев вышел, вернулся с картой и, развернув ее на столе, заметил: «Надеюсь, больше вам никогда не придет в голову мысль, что вы имеете дело с мальчиком на побегушках. Ранее я командовал 9-м армейским корпусом, а ныне правительство доверило мне фронт».
Сталин был наркомом, членом ЦК, но не сознание высокого положения в партии и государстве руководило им в тот раз.
* * *…Лагерь на далекой Печоре. Дальняя женская колонна, обрамленная колючей проволокой. Старшая блатная, сидя на верхних нарах, властно-небрежным тоном просит другую воровайку подать воды. Пить ей не хочется, и когда ей подносят воду, она едва пригубляет кружку. Блатная показала всем бабам и зашедшему в барак десятнику, что тут хозяйка она.
* * *«Очистив железной рукой город от белогвардейских заговорщиков… Беспощадно ломая сопротивление контрреволюционных специалистов, присланных и поддерживаемых Троцким, Сталин быстрыми и решительными мерами реорганизовал разрозненные отряды…»[10].
Так говорится в «Краткой биографии» Сталина.
Ну, а в действительности?
Сталин ломает все созданное с таким трудом Снесаревым, ломает и его самого. «Военрук Снесарев, по-моему, очень умело саботирует дело: он не хочет вести войну с контрреволюцией», — телеграфирует он Ленину и требует убрать саботажника. Уполномоченный по продовольствию Сталин обвиняет генерала Снесарева в «оборончестве», а разработанный им план обороны города объявляет «вредительским»[11].
За словом следует дело. Сталин в середине июля арестовывает весь штаб военного округа, загоняет командиров на баржу, уничтожает «предателей». Затем арестовывает самого Снесарева. Сталина уже не устраивает статус чрезвычайного уполномоченного Совнаркома. Он узурпирует права командующего и приказывает начинать наступление к югу от Царицына. Но военная тактика чем-то отличается от баржевой расправы. Это выявилось к 4 августа, через три дня после начала «наступления» на фронте. Взаимодействие частей и участков нарушилось, связь прервалась, возникла угроза окружения города.
Ну, а как по части продовольствия, за которым, собственно, Сталина сюда послали? Эту проблему опытный экспроприатор решил привычными методами. Взяв под свое начало Волжское пароходство, Сталин захватил все суда с грузом рыбы — два миллиона пудов. В короткое время он сосредоточил на складах огромное количество продовольствия, но с отправкой его на Север не спешил…
Из Москвы в Царицын была послана специальная комиссия во главе с членом РВСР А.И. Окуловым. Председатель комиссии первым делом освободил Снесарева. Позднее Сталин возьмет полный реванш: он уничтожил обоих — старого генерала Снесарева и старого большевика Окулова. Это произойдет в 1937 году. А в восемнадцатом Окулов собрал в Царицыне любопытные данные, которые он доложит делегатам VIII съезда партии на закрытом заседании.
X армия
Солдат — 76000.
Орудий — 256.
Пулеметов — 1000.
Белая армия
Солдат — 26000.
Орудий — 70.
Пулеметов — 100.
Сталин кормил в Царицыне за счет голодающего народа 150.000 лодырей. Лишь одна дивизия, в которой числилось 6400 бойцов, получала 20.000 пайков.
…Среди отбывающих срок уголовников считается доблестью, если удастся получить лишнюю миску баланды или паек хлеба («пайку»). В лагере это называется «закосить».
* * *Летом восемнадцатого года заколебалась власть большевиков в Баку. Городу угрожала турецкая интервенция, а меньшевистское руководство проявило нетерпимость к большевикам. Глава Бакинского Совнаркома, соратник Ленина Степан Шаумян шлет в Москву тревожные письма, просит помощи. Отрезанные от центра, бакинские большевики связывались с Москвой через Астрахань или, кружным путем, через Кушку — Ташкент. Баку — цитадель большевизма в Закавказье. Баку — это нефть, на которую зарятся турки, англичане, немцы. Германское правительство обещает приостановить турецкое наступление, если Советы поделятся нефтью.
Напряженно следит за развитием событий Ленин. 29 июня он шлет приветы «дорогому товарищу Шаумяну», извещает о прибытии в Царицын Сталина, и просит пересылать письма в Москву через него. В июле, когда политический кризис в Баку достиг апогея, Ленин требует от Сталина непрерывной связи с Шаумяном[12].
Если бы Ленин знал бакинское прошлое Кобы…
Глава Бакинского Совета просит помощи. Ленин в затруднении. Наконец, РВСР дает распоряжение Южному фронту срочно отправить в Баку подмогу. Узнав об этом, Шаумян сказал близким товарищам:
«Вот увидите, Сталин это распоряжение не выполнит. Он мне никогда не поможет, даже если у него все будет в избытке…»
Степан Шаумян знал Кобу по совместной подпольной работе в Баку и Тифлисе. Но будем объективны: мог ли Сталин оторвать от своего участка людей и оружие, если он обладал всего лишь тройным превосходством перед «бандами» генерала Краснова?..
То же и с продовольствием. Имея его в избытке, он хотел, может быть, создать многолетний запас. Вероятно, с этой целью Сталин конфисковал для своей группы большой транспорт хлеба, отправленный с Северного Кавказа в голодающий Баку.
Однако откровенно саботировать указание Ленина Сталин не решился. Он послал в Баку малочисленный отряд. «Помощь» подоспела к началу августа, когда советская власть в Баку уже пала. По приглашению нового правительства, Диктатуры Центрокаспия, в Баку прибыл отряд британских войск. Шаумян с товарищами в тюрьме. В середине сентября в город вошли турецкие войска, но большевиков из тюрьмы успели освободить, и они уплыли морем в Астрахань. Однако судовая команда привела пароход в Красноводск и сдала большевиков англичанам.
Вместе с Лениным о гибели двадцати шести бакинских комиссаров будет скорбеть член РВС Южного фронта Иосиф Сталин.
Этот РВС Южного фронта был образован 17 октября. В его состав вошли: Сталин, председатель Царицынского Совета С.К. Минин, помощник командующего К.Е. Ворошилов и сам командующий фронтом П.П. Сытин.
Однако командовать Сытину Сталин не дал. Провозгласив себя председателем РВС, он самовольно, во вред делу, обосновался со штабом фронта и РВС в Царицыне. Сталин распоряжается войсками, снаряжением, оружием, военными кадрами. И интригует, интригует — на Юге и в Москве, на высшем партийном уровне. Уже через десять дней после образования нового фронта он пишет в РВСР докладную: