– Тебе требовалась всей своей внутренней вселенной ощутить, где расположено облачко и перевести его из – проявленного состояния в – не проявленное. Другими словами, со своим внутренним облаком необходимо заключить контракт. Допустим, ты договариваешься с ним, что оно преобразится в радость. Сущности облака требуется эволюционное развитие. Иначе, ты его просто убьешь, и за это будешь держать ответ.
Ник закрыл глаза и вслушался. Теперь он искал облако внутри себя в виде некого сгустка энергии. Где-то глубоко внутри, но явно не в теле, нечто откликнулось. Оно имело неопределенную форму, но без сомнения было живое. Ник стал с ним договариваться. Он предложил сущности облачка раствориться в пространстве белым светом радости. На его внутреннем экране неожиданно стало светло, как днем, а по телу разлилось приятное тепло. В физическом мире облачко быстро таяло. Урок был выучен. Ника переполняла радость и удивительное чувство гордости за себя. Он не уничтожил облачко по своему капризу; он дал ему новый смысл и новую жизнь.
Гоша
Согнув детскую душу, ее затем сложно разогнуть. Часто это происходит тогда, когда родители ожидают от ребёнка того, чего он еще не в состоянии сделать, или заставляют заниматься делами, которые слишком сложны, постепенно формируя протест против общества или притупляя интересы к жизни.
С Гошей Ник стал общаться, как будто был с ним знаком вечность.
– Может быть, – думал он, – были родственниками в прошлых воплощениях.
В этой жизни, они часто встречались на семинарах и тренингах. Гоша был любознательным молдаванином. Его идиотский смех по поводу и без повода, вначале Ника раздражал, но затем он привык и перестал обращать внимание.
– Видно в детстве дети на улице не принимали его в свою компанию. Похоже, что даже били. Вот и пробует всегда быть хорошим. – Рассуждал Ник.
На лице Гоши постоянно играла обличающая улыбка, которая как бы говорила:
– Что опять всем, а где же мне?
В нём одновременно уживались: бизнесмен, юрист, ученый, философ и маленький, обделенный любовью малыш. Как малыш – плохиш, Гоша всегда стремился конкурировать с Заром. Однако, тот, казалось, этого не замечал и продолжал общаться на равных.
Нику было невдомёк, чего Зар его терпит. Нет, чтобы выставить взашей, да еще сказать:
– Замечательный ты засланец! Иди и не просто иди со своей божественной натурой, а иди далеко в райский сад.
Проблем с Гошей всегда хватало. Подставить человека из «лучших» побуждений, нагадить и «нечаянно» не убрать, или «удачно» пошутить. Всё это у Гоши происходило виртуозно, и он был, как бы, не при делах. Но больше всего ему удавалось «спасать» других, лезть к ним в душу, обсуждать людей за глаза и заострять внимание других на промахах Зара.
Глядя на Гошу, Ник осознавал, что тот отражает и его стереотипы характера:
– Вот моё отражение ребенка, из которого мама выковала орудие возмездия против отца, да еще с огромным чувством вины. Вот, что связывает меня с ним. В моем случае, я еще и должен маме за то, что она меня родила и вырастила. Она так и говорила мне с братом:
– Вы должны вырасти моими помощниками. Я вас люблю, а вы – скоты неблагодарные! Я целыми днями горбачусь на вас, дармоеды! Хоть бы совесть поимели!
– А где же тогда моя жизнь? Схему вижу – не знаю, как из неё выпасть. Я всегда чувствовал себя не на своем месте, как будто я должен маме за все, что она себе не позволила. Я так и вырос с этим чувством неполноценности. Я все еще должен, а что должен, не знаю. Это очень разрушительное состояние чувствовать себя виноватым за несоответствие неким мифическим ожиданиям. Сколько бы я не стремился им соответствовать, они всегда были выше моих возможностей. Из-за этого у меня падало зрение, проявлялся геморрой, так как я не могу до сих пор угодить маме и всегда чувствую себя отверженным.
Чем талантливее Гоша конкурировал с Заром, тем больше тот ему позволял пакостить. Логика учителя подводила. Если Ник учился быть честным с собою, то Гоша стремился к самоутверждению за спиной у «папы». Схемы были одни, а бессознательные мотивации – другими. Если бы не это, Гоша мог быть замечательным другом. Однако, что было точно, с ним не соскучишься.
Мессия
Дид долго искал Зара. Сколько жизней? – сказать трудно. Впрочем, все по порядку. Да и сам поиск не назовешь поиском. Просто у Дида постоянно возникало смутное желание найти кого-то, о ком или кого он хорошо знает, но почему-то забыл. Этот кто-то должен дать ему некие ключи к пониманию, что делать дальше. Мало того, Дида убивало неопровержимое знание, что в этом мире что-то происходит не так и не то. Мир для него казался искусственной декорацией. От Дида скрывали что-то очень важное и настоящее, подменяя чужеродным и фальшивым. Он чувствовал, что должен обязательно вспомнить: Кто он такой и что здесь делает?! Дид даже развил эту тему в своем воображении. Он придумал красивую историю, в которой его народ был порабощен некой рептилоидной расой. Завоеватели обладают знаниями и технологиями настолько антигуманными, что сознание людей оказалось загипнотизировано на агрессию, самоуничтожение и забвение.
«Две тысячи лет идет война без особых причин» – раздумывал над стихами Цоя Дид.
Дид был умным и ищущим парнем. Иногда ему казалось, что все его догадки просто паранойя или шизофрения. Он отмахивался от всего этого докучливого бреда, пока не встретил Зара. Собственно встретился не с самим Заром, а с его книгами.
– Книги, как книги – анализировал Дид. – И чего меня к ним так тянет? Тексты заурядные, да и обо всем этом уже все давно написано. Автор мог бы и примеров из жизни побольше добавить. Правда, энергетика сумасшедшая, но это не признак святости. Это может быть обычной природной аномалией. А я тут читаю и разбираюсь в своих предчувствиях! Нет, чтобы в интернете в порно сайтах сидеть и чувствовать себя властелином вселенского гарема.
Книги будоражили. Воздействие шло глубже, чем что-либо. С Дида слой за слоем снимался гипноз забвения. С каждым днем память возвращалась. Во снах всплывали эпизоды прошлых жизней. То он участвует в космических битвах, то прячется в недрах планеты с остатками сопротивления, то подвергается принудительному стиранию памяти. Это настолько пугало, что Дид просыпался среди ночи в холодном поту.
– А-а-а! – вскакивал он от своих стонов. Беременная жена успокаивала и поила чаем с шиповником и ромашкой. Волосы стояли дыбом.
– Не то стоит, что надо – продолжал расстраиваться Дид.
От безнадеги, он связался по интернету с Заром. Зар неожиданно ответил. Так они стали время от времени обмениваться мнениями по тем или иным вопросам.
– Твое мнение о рептилоидах? А что ты думаешь по поводу Теневого правительства? А кто правит миром? А что ты знаешь о приходе Машиаха? А что это за генетические эксперименты с Адамом? А кто такие аннунаки и иллюминаты? – нащупывал почву под ногами Дид.
Зар мог ответить, а мог исчезнуть на месяц или два, сославшись на походы и тренинги. Больше всего Дида впечатлила их беседа по поводу мессии.
– Мессия уже пришел! – однажды сказал Зар. – Я его давно слышу!
– Он с тобою говорит внутри головы? – подшутил Дид.
– Нет – неожиданно слишком серьезно ответил Зар.
– Так откуда ты знаешь про мессию?
– Слышу.
– Как?
– Сознанием.
– И где он находится?
– Был в Харькове, а сейчас в России.
– А сколько ему лет?
– Примерно шестнадцать или восемнадцать.
– И я могу слышать?
– Теоретически можешь. Сейчас мессию прикрывают волхвы. Каждого, кто даже думает в эту сторону, сканируют. Если надо, то и блокируют. Раньше все было не так. Когда я нашел мессию, ему было лет двенадцать. Тогда его еще никто не курировал. Наверное, думали, что очередной ребенок индиго. Сейчас над ним тройная защита. Нашли и прикрыли. Слишком огромные соблазны у жреческой касты объявить его Машиахом или Иисусом Христом.
– Ему грозит гибель? – испугался по-детски Дид.
– Скорее за ним будут охотиться представители других цивилизаций. Слишком уникальный случай для всего космоса. Все хотят общаться с Богом!
– Стоп! – перезагрузился Дид. – Ты говоришь, что мессия пришел, но это только твои слова. Где доказательства! Я читал, что группа раввинов заявила о приходе Машиаха. Не он ли это?
– Масштаб этой личности огромен. Когда я его нашел в эфире, меня поразила мощь его излучений. Она превосходит всех святых прошлого вместе взятых. Дальше я испугался. По ауре было видно, что это божественный ребенок. Его могли первыми найти силы зла. Однако сейчас я спокоен. Он в надежных руках. Мне разрешают его слышать. Я для него вроде заочного друга.
Беседы на эту тему длились довольно долго. Дида интересовало буквально все. Чем больше он задавал вопросов, тем менее вразумительно звучали ответы. Наконец, Зару надоело отвечать на глупые вопросы, и он, следуя своей традиции, исчез из интернета.
Дида накрыла волна размышлений по поводу и без повода о предстоящем будущем человечества и роли личности в истории. Он верил Зару безоговорочно. Тем не менее, ему хотелось самому слышать мессию. Тогда Дид стал тренироваться. Он садился в медитацию, и учился искать в пространстве и времени информационное поле Зара. Это довольно быстро стало получаться. Понимая, что «незваный гость хуже татарина», Дид мысленно извинялся перед Заром за свое вторжение. В информационном поле Зара было комфортно и легко. В нем можно было забыть о всех тревогах и «важных» делах. Иногда Зар был недоступен.
– Наверное, сексом или медитацией занимается! – думал Дид, но опыты свои не бросал. Однажды он попросил Высшее Я Зара связать его с мессией. Опыт превзошел все его ожидания. Неожиданно он ощутил состояние причастности к огромной и мудрой силе. Его словно подменили. Состояние счастья, радости, ясности и любви накрыло или раскрыло его до самых невероятных и таинственных глубин его сущности. Его мгновенно и насквозь просканировали и изучили. Секунда или две и контакт исчез. Дид долго пребывал в состоянии космического экстаза. Никто и ничто не выбивало его из счастливой беззаботности, но время делает свое дело. Попытка вновь связаться, ни к чему не привела.
– Не стоит быть назойливым! Я и так в рядах избранных! – успокоился Дид. – Главное – это Мессия! Это заявка на совершенно необычное и светлое будущее всего человечества!
Засланец
Тянул, Гоша на себя одеяло безбожно. Если это было в поле Зара, то всем остальным не хватало места на общение. Гоша заполнял собою все, что было можно. Если же Зар забывал вовремя заткнуть ему рот, то лекция превращалась в демонстрацию Гошиного интеллекта. Если учитель его игнорировал, то тот пробовал выдавить уже самого Зара. Заканчивалось все тем, что учитель ссаживал его с себя и переключал внимание «малыша» на новую игрушку. Если и это не удавалось, то он просто давил Гошу своими точно отточенными и безупречно выверенными фразами по самым больным местам. В прямом бою Гоша был трусоват и старался уйти от столкновения.
Когда в поле ритрита или тренинга, появлялись властные или сексуально озабоченные женщины, Гошу словно срывало с цепи. Он начинал ворковать и обхаживать пассию, стараясь вытеснить её из поля внимания Зара. Гуру вовсе не претендовал на роль мачо, но Гоша во всем видел злобный умысел. Он стремился пресечь все потенциальные «намерения» соперника. При этом он всегда держался в тени сильной женщины – «мамы».
Методы доказательства своего превосходства над Заром, были, мягко говоря, беспардонными. Когда Гоша понимал, что перегнул палку, он прятался за «маму», делая вид, что ничего не произошло.
Схема его поведения выглядела так: плохой папа мешает заняться сыну сексом с понравившейся девочкой, а мама в это время должна защитить сына от отца. Чтобы заняться сексом, папу следует на всякий случай всяческими способами устранить. Устранять следует на момент самого секса. Иначе он не позволит заниматься интересным делом, да еще накажет. А может и отберет игрушку. А после секса, папа должен появиться и расстроиться, что девочку увели. Здесь в ход Гоша пускал «маму», которую виртуозно стравливал с Заром – «папой». И, пока они выясняли отношения, пробовал соблазнить избранницу. Но если «папа» в Заре исчезал, то и весь интерес к помеченной барышне также исчезал. «Мама», включив материнский инстинкт, отстреливала «папу». Чтобы подсадить властную женщину на материнский инстинкт уничтожения отца, Гоша методично втирался к ней в доверие и всячески старался продемонстрировать свою беззащитность перед деспотичным учителем.
Ник замечал, что Зар иногда сознательно путает роли. Он вдруг исчезает из роли лидера – отца и тогда, весь так тщательно собранный и отрепетированный спектакль, рассыпается в пыль. Выпадающие из Гошиного ролевого театра люди, с недоумением таращатся друг на друга, размышляя:
– Что это со мною было? Что за морок нас накрыл?
Светозар говорил Нику:
– Если я уберу Гошу из своего поля, то таких Гош разведется тысячи, а так я понимаю, как обстоят дела с групповой кармой. Это позволяет мне создавать новые методики для разрешения подобных вопросов с другими людьми. Да и для любой группы необходим деструктор, который сам по себе является чёрным учителем. Глядя на него, легче видеть, как не следует делать. Да и ни одной мелочи он не упустит. Любой мой промах будет виден как на ладони. Если бы Гоши не было, то деструкторов было бы больше, а так все они в одном лице.
Вачума
Я свой сын, свой отец, свой друг, свой враг.
Я боюсь сделать этот последний шаг.
Уходи день, уходи, уходи в ночь.
24 круга прочь, 24 круга прочь,
Я – асфальт.
Я – асфальт… Я – асфальт…
Я – асфальт… Я – асфальт…
Прочь, я – асфальт.
Прочь.
Виктор Цой
В полузабытьи медитации на движение, всплыли яркие эпизоды встречи с Матерью. Ситуация была подходящей. Горная болезнь, бредовое состояние, упадок сил. Я возвратился в своей памяти к шаманскому ритуалу Вачуме.
…Глаза анаконды смотрели, не мигая, в упор. Глаза в глаза. Мое тело захватывалось и сдавливалось кольцами вачумы. Кундалини пробуждалась под воздействием яда наркотика. Духовное тело роптало насилию и пробовало сопротивляться. Оно говорило, что «мать» и «сын», это хорошо, но без «отца» нельзя. Без «отца» этот дуэт играет на уничтожение рода. Дух проявился в образе ягуара. Когда он подходил, окрестные кусты и трава не шелохнулись. Ягуар понимающе посмотрел на меня, беззвучно зашипел в знак приветствия и прыгнул вперед. Это я – осознанный и в своем праве, прыгнул на себя – чудовищно сильного в своем бессознательном безумии. Зрелище битвы разыгралось на внутреннем экране настолько реалистично, что я скованный по рукам и ногам ядом, стал невольным участником битвы. «Отец» и «Мать» бились насмерть…
Я был одновременно собой, вачумой, анакондой, ягуаром и отцом с матерью. В памяти всплыли школьные знания, что ягуар стоит на вершине пищевой цепочки и анаконда для него пища. Однако, как победить такую чудовищную махину убийства? Тело уже полностью онемело и не могло шевелиться. Контроль сознания ускользал. Другие участники процесса расползлись по поляне кто куда и, по-видимому, были полностью захвачены процессом. Тела их выглядели тряпичными куклами, из которых выкачали жизнь и забрали смысл служения своему хозяину. Люди переживали яркие образы внутренних видений и сами становились вачумой. В кустах кто-то еще пробовал эвакуировать из себя наркотик через рвотный спазм. В это время анаконда переключилась на ягуара и пробовала утопить его в реке.
Бой явно мною был проигран. «Мать», в мелькании ужасных и яростных видений, в гротескных образах, корчащихся в судорогах и агонии лиц грешников, в бесконечных сексуальных оргиях, смеялась демоническим хохотом. Из ее страшного рта – рта анаконды – стекала желтая слюна и кровь. Вачума торжествовала! Она черпала силы из других участников церемонии и кольцами давила мой разум и дух. Воля миллиметр за миллиметром подчинялась беспощадной силе и коллективному гипнозу группы. Анаконда знала, кто здесь главный…