Однако все люди, занимающиеся торговлей, не умея смотреть на вещи под углом зрения покупателя, как правило, проигрывают. Например, я живу в Форест-Хилле, в маленьком оазисе частных домиков в центре громадного Нью-Йорка. Однажды когда спешил на станцию метро, мне случайно попался знакомый маклер, который в течение многих лет занимался куплей и продажей недвижимого имущества в районе Лонг-Айленда.
Он великолепно знал Форест-Хилл, и я мельком спросил его, из какого кирпича построен мой дом, из армированного металлической сеткой или пустотелого? Он ответил, что не знает и порекомендовал то, что я и без него знал или мог это выяснить, позвонив Форест-Хилл Гарденс Ассоциэйшенс.
На следующий день я получил от него письмо. Дал ли он мне информацию, которую я хотел получить? Он мог ее сообщить за шесть секунд по телефону.
Но он не сделал этого, а опять напомнил, что я мог бы получить ее, позвонив в страховую компанию, затем предложил поручить ему страхование моего имущества.
Он не был заинтересован в том, чтобы помочь мне, его интересовали только собственные дела.
Мне следовало бы дать ему парочку превосходных маленьких книг для юношества: «Лучший подарок» и «Делить удачу».
Если бы он прочел эти книги и уяснил изложенные в них взгляды, это дало бы ему в тысячу раз больше выгоды, чем заказ на страхование моего имущества.
Профессионалам свойственна одна и та же ошибка. Несколько лет тому назад я зашел в офис широко известного ларинголога в Филадельфии. Прежде, чем хотя бы взглянуть на мои миндалины, он спросил меня, чем я занимаюсь.
Его не интересовало состояние моих миндалин, его интересовало состояние моего кошелька. Его главной заботой было не то, как помочь мне, а сколько он может получить с меня. В результате он не получил ничего. Я вышел из его клиники с чувством презрения к нему.
Сколько в мире людей жадных и корыстных! И редкий человек, стремящийся быть полезным другим, обладает огромным преимуществом. У него мало конкурентов.
Оуэн Д. Янг сказал: «Человек, способный поставить себя на место другого, способный понять его образ мышления, может не беспокоиться о том, какое будущее его ожидает».
Если по прочтении этой книги, вы приобретете самое нужное — склонность всегда становиться на точку зрения другого, смотреть на вещи под углом его зрения, это может оказаться важной вехой в вашей карьере.
Множество людей оканчивает колледжи, научившись в подлиннике читать Вергилия и овладев таинствами исчисления, но не получив ни малейшего представления о том, каким образом они мыслят сами. Например, однажды я вел курс «Ораторского искусства» для выпускников колледжей, зачисленных на службу в Транспортную корпорацию, Нью-Арк, Нью-Джерси. Один из них хотел убедить других играть в баскетбол. Вот что он говорил при этом: «Хочу из вас сделать настоящих людей и научить играть в баскетбол, но в последнее время нам в спортзале не хватает людей для игры. На днях двое или трое из нас столкнулись в борьбе за мяч, и я получил здоровый синяк под глазом. Очень бы хотел, чтобы вы, ребята, пришли завтра вечером».
Сказал ли он что-нибудь о ваших желаниях? Хотите ли вы пойти в спортзал, куда никто не ходит? Очень ли вас волнуют его желания? Не хотите ли получить синяк под глазом?
А мог ли он указать на привлекательные для вас стороны посещения спортзала? Несомненно. Большая энергия. Лучший аппетит. Более ясное мышление. Веселье. Игры и т.д.
Повторим мудрый совет профессора Сверстита. «Прежде всего пробудите в нем (другом человеке) какое-нибудь сильное желание. Кто способен сделать это, с тем — весь мир. Кто не способен — идет в одиночку».
Один из студентов в порядке аутотренинга решил применить усвоенные знания в домашней жизни. Его беспокоили некоторые проблемы воспитания своего маленького сына. Мальчик был худосочный и отказывался есть сам.
Родители использовали обычные в таких случаях методы. Они «распекали» и «пилили» его. «Мама хочет, чтобы ты съел вот это и вот то». «Папа хочет, чтобы ты вырос и стал большим мужчиной».
Обратил ли мальчик хоть какое-нибудь внимание на эти пожелания? Ровно столько, сколько обращаете вы на песчинку, прогуливаясь по песчаному пляжу.
Ни один человек с крупицей здравого смысла не станет возлагать надежду на то, что трехлетний ребенок примет во внимание точку зрения тридцатилетнего отца. Тем не менее, это был именно тот случай, когда отец надеялся. Это было абсурдно. Он в конце концов увидел это. И тогда он сказал себе: «Что же мне сделать, чтобы у мальчика появилось желание кушать? Как мне связать то, чего я хочу, с тем, чего хочет он?»
Это оказалось не так уж трудно, стоило ему только задуматься над этим. У его сына был трехколесный велосипед, на котором он любил кататься по тротуару перед их домом в Бруклине. Несколькими домами дальше по этой улице жила «опасность», как выражаются в Голливуде, — мальчик побольше, который стаскивал малыша с велосипеда и катался сам.
Естественно малыш с плачем бежал к маме, и ей приходилось выходить, снимать с велосипеда «опасность» и вновь усаживать на него малыша. Так случалось почти каждый день.
Чего же хотел маленький мальчик? Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы найти ответ. Его гордость, его гнев, его желание ощущать свою значительность — все его самые сильные эмоции побуждали его стремиться к отмщению, к тому, чтобы разбить «опасности» нос. И тогда его отец сказал ему, что он сможет так стукнуть большого «приставалу», что у него в глазах потемнеет, если он только будет кушать все, что даст мама. Когда отец дал ему надежду на это, диетические проблемы вскоре исчезли.
Этот мальчик стал есть шпинат, кислую капусту, соленую скумбрию — любую пищу с целью стать достаточно большим, чтобы дать затрещину задире, так часто унижающему его.
После решения этой проблемы отец взялся за другую: малыш имел дурную привычку мочиться во сне в постели. Он спал со своей бабушкой. Проснувшись утром, бабушка обычно ощупывала простынь и говорила: «Посмотри, Джонни, что ты опять наделал ночью». А он обычно отвечал: «Нет, это не я сделал. Это ты сделала».
Его ругали, шлепали, стыдили, вновь и вновь повторяя, что мама не хочет, чтобы он делал это — ни одна из этих мер не смогла сохранить постель сухой. Наконец, его родители задали себе вопрос: «Как нам сделать, чтобы ему вообще захотелось перестать мочиться в постель? Чего ему вообще хочется?»
Во-первых, ему хотелось надевать на ночь пижаму, как папа, а не ночную сорочку, как бабушка. Бабушка была сыта ночными переполохами и охотно проявила готовность купить ему пижамную пару, если он намерен исправиться.
Во-вторых, он хотел иметь свою собственную постель. Бабушка не возражала. Мать повела его в универсальный магазин, подмигнула продавщице и сказала: «Вот маленький джентльмен, который хочет сделать кое-какие покупки».
Продавщица дала ему возможность почувствовать свою значительность, спросив: «Что прикажете показать вам, молодой человек?» Он вырос на два дюйма от этих слов и ответил: «Я хочу купить себе кровать».
Когда продавщица показала ему кроватку, которая понравилась его матери, малыша убедили купить именно эту.
На следующий день кроватка была доставлена, и, когда вечером пришел домой отец, малыш побежал встречать его с криком: «Папа! Папа! Иди сюда наверх, посмотри мою кровать, которую я купил!» Отец посмотрел кроватку и, послушный предписаниям Чарльза Швэба, проявил «сердечность в одобрении и щедрость в похвалах». «Эту кроватку ты уже не будешь мочить? Не так ли?», — спросил он. «Ах, нет! Нет! Я не буду мочить эту кроватку!» Мальчик сдержал свое обещание. Здесь была затронута его гордость. Это была его кровать. Он и только он купил ее. И он носил теперь пижаму, как подобает маленькому мужчине. Он хотел вести себя как мужчина. И он так себя вел.
Другой отец, инженер связи, студент этого же курса, не мог приучить свою трехлетнюю дочь завтракать. Обычные методы выговоров, просьб и уговоров оканчивались одинаково безуспешно. И вот ее родители спросили себя: «Как можно заставить захотеть ее есть?»
Маленькая девочка любила подражать матери, ей нравилось чувствовать себя взрослой. Итак, однажды утром они поставили ее на стул и разрешили самой приготовить завтрак. В самый подходящий психологический момент — в то время как она размешивала свою стряпню, отец медленно вошел на кухню.
Увидев его, она сказала: «Ах, посмотри, папа, я приготовила овсяные хлопья на завтрак!»
В это утро она съела две порции овсяных хлопьев без всяких разговоров, потому что была заинтересована в этом. Она обрела чувство своей значительности — в приготовлении пищи она нашла способ самовыражения.
Уильям Винтер заметил однажды, что «самовыражение — это главная настоятельная потребность человеческой натуры».
Почему бы нам не использовать знание законов психологии в деловой жизни. Почему бы вместо того, чтобы заставлять другого считать ее кашей, не предоставить ему возможность самому состряпать и размешать эту идею. Он будет тогда смотреть на нее, как на свою собственную, она понравится ему, и, быть может, он съест две порции.
Запомним:
«Прежде всего, возбудите в другом желание. Кто способен поступить так, с тем — весь мир. Кто не способен — идет в одиночестве».[12]
Часть II. Шесть способов располагать к себе людей.
Глава 1. Поступайте так, и вы будете всюду радушно приняты.
Зачем читать эту книгу, чтобы узнать, как приобретать друзей? Почему не изучать технику величайшего приобретателя друзей, какого когда-либо знал свет? Кто он? Вы можете встретить его завтра, выйдя на улицу. Когда вы окажетесь в десяти футах от него, он начнет помахивать хвостом. Если вы остановитесь и потреплете его, он будет готов выпрыгнуть из шкуры, чтобы показать вам, как он любит вас. И вы знаете, что за этим проявлением чувств с его стороны, нет никаких скрытых мотивов: он не намеревается продать вам недвижимое имущество и не собирается жениться на вас.
Задумывались ли вы когда-нибудь над мыслью о том, что собака это единственное животное, которое не обязано работать для своего существования? Курица должна нести яйца, корова — давать молоко, канарейка — петь. Только собака живет, не давая ничего, кроме любви.
Когда мне было пять лет, отец купил мне за 5 центов маленького желтошерстного щенка. Он был светом и радостью моего детства. Каждый вечер около половины пятого он усаживался перед нашим домом, пристально глядя своими красными глазами на тропинку. И стоило ему только услышать мой голос и увидеть меня сквозь кусты, помахивающего обеденным котелком, как он пулей срывался с места, запыхавшись взлетал на холм и приветствовал меня радостными прыжками и счастливым лаем. Типпи был моим постоянным компаньоном в течение пяти лет. Потом в одну ужасную ночь — я ее никогда не забуду — он был убит молнией. Смерть Типпи была трагедией моего отрочества.
Ты никогда не читал книг по психологии, Типпи. Ты не нуждался в этом, неким божественным чутьем ты знал, что один, проявляя неподдельный интерес к людям, можешь приобрести друзей за два месяца больше, чем другой за два года, изо всех сил старающийся заинтересовать их собой. Хочется повторить это.
Однако и мне и вам известны люди, в течение всей жизни совершающие грубую ошибку, всячески намекая другим, что тем подобало бы проявлять интерес к ним.
Конечно, это пустое дело. Люди не интересуются ни мной, ни вами.
Утром, в полдень и после обеда они заняты только собой.
Телефонная компания предприняла детальное изучение телефонных переговоров для того, чтобы определить наиболее употребимое слово.
Вы отгадали: это личное местоимение «Я». Оно было использовано 3990 раз в 500 телефонных разговорах — «Я», «Я», «Я»...
Когда вы видите групповую фотографию, где сняты и вы, на чье изображение вы смотрите прежде всего?
Если вы полагаете, что люди очень интересуются вами, ответьте, пожалуйста, на вопрос: «Сколько людей придет на ваши похороны, если вы завтра умрете?»
Да и почему люди должны проявлять к вам интерес раньше, чем вы проявите интерес к ним? Возьмите карандаш и напишите ответ вот здесь:
__________________
Если вы явно стараетесь произвести впечатление на людей и заставить их интересоваться вами, вы никогда не будете иметь верных, искренних друзей. Друзья, истинные друзья не приобретаются таким путем.
Наполеон испытал это на себе и во время своей последней встречи с Жозефиной сказал: «Жозефина, я был так наказан судьбой, как никто из живших на земле, и, тем не менее, в этот час вы — единственный человек в мире, на которого я могу положиться». Однако, историки сомневаются в том, мог ли он положиться на нее.
Покойный Альфред Адлер, знаменитый венский психолог, написал книгу, озаглавленную «Что должна значить для вас жизнь». В этой книге он говорит:
«Индивидуум, который не проявляет интерес к своим собратьям — людям, переживает наибольшие трудности в жизни и причиняет наибольшие несправедливости другим. Из среды подобных личностей происходят неудачники и банкроты».
Вы можете прочесть множество трудов ученых по психологии, но не встретите положения более важного для нас с вами. Я не люблю повторений, но положение, высказанное Адлером, столь велико по своему значению, что хочется повторить его. Однажды я прослушал в Нью-йоркском университете курс лекций о том, как писать короткие рассказы. В течение всего курса занятия с нашим курсом вел редактор «Кольерса». [13] Он говорил нам, что любой из доброй дюжины рассказов, проходящих ежедневно через его стол, можно было бы принять в печать, но после того как он прочтет несколько абзацев, ему уже становится ясно, любит ли автор людей. «А если автор не любит людей, — сказал он, — людям не понравятся его рассказы».
Этот непреклонный, видавший виды редактор, дважды останавливается во время своей лекции о литературном мастерстве и извиняется за ее нравоучительный характер. «Я говорю вам то же самое, — сказал он, — что говорит вам обычно ваш проповедник. Но запомните, если вы хотите добиться успеха в жанре рассказа, вы должны проявлять живой интерес к людям».
Если это справедливо по отношению к созданию художественных произведений, то это втройне справедливо применительно к непосредственному общению с живыми людьми.
Я провел вечер в артистической уборной Говарда Тэрстона — признанного главы чародеев и короля фокусников во время его последних выступлений на Бродвее. В течение 40 лет он выступал перед всем миром, создавая иллюзии, мистифицируя тысячи людей и заставляя их изумленно раскрывать рот. На его представлениях побывало более шестидесяти миллионов человек, и он получил почти два миллиона долларов прибыли.
Как-то я попросил мистера Тэрстона рассказать мне о секретах его успеха. Вне всякого сомнения школа в них совершенно ни при чем, ибо он бежал из дома будучи еще маленьким, стал бродягой, путешествовал в товарных поездах, спал в стогах сена, просил милостыню по дворам и учился читать, разглядывая из товарных вагонов вывески вдоль железнодорожных путей.
Обладал ли он исключительными познаниями в области магии? Нет, он сказал мне, что существует масса книг об искусстве фокусника и иллюзиониста, и множество людей обладают в этой области знаниями не меньшими чем он сам, но он имел две вещи, которых не имели другие.
Во-первых, обладал способностью перевоплощаться и вводить в заблуждение.
Он был мастером цирка. Он знал человеческую натуру. Каждое его действие на сцене, каждый жест, интонация голоса, движение бровей были заранее прорепетированы и все движения рассчитаны по секундам. Но, в добавление к этому, Тэрстон обладал живым интересом к людям. Он рассказывал мне, что многие фокусники, глядя на публику, обычно говорят себе: «Прекрасно! Вот скопище простаков и деревенских олухов, сейчас я их одурачу по всем правилам».