Книга о вкусной и нездоровой пище или еда русских в Израиле - Михаил Генделев 31 стр.

Ах да – амбра! Так вот, если в центре стола на серебряном подносе лежит шмат амбры, праздничный вечер обещает вам много радостей, не переусердствовать бы! Примечание: загорелые, пропахшие морем волки пользуются большим успехом у жен обеих национальностей, которых жен волки захватили с собой из портов исхода. Второе примечание об амбре: чарка вина прибавит ума, другая да третья сводят с ума. Лехаим!

– Лев Моисеевич, – затянул я вкрадчиво. – Про афродизиаки все понятно, а вот что делать, если обречен на временное, мимолетное даже, но воздержание? Как бы не воспламенилась плоть!

– Ну, об амбре не может идти речи. Понятно, следует исключить из рациона всё острое.

– Пикантное?

– Тем более.

– Гербалайф? Маца?

– Не надо крайностей. Например, любая постная монастырская пища гробит либидо на корню. Вплоть до беспомощности реанимационных мероприятий. А зачем это тебе?

– Честный гастроном ничего не вправе утаить от читательской массы.

– Ну – умерщвляем плоть:

Взять смесь круп (не «Артек» – примеч. переводчика). Допустим, пшенная или ячневая, кукурузная или рисовая и пшеничная, кукурузная и ячневая. Главное, чтоб пусть одна из круп была цельная, а другая или другие – дробленая. Нашинковать кочан капусты и натереть на крупной терке морковь и брюкву (на стакан смеси круп – 2 стакана смеси овощей). Далее на дно толстостенной кастрюли выложить (влив 2 столовые ложки растительного масла) треть овощей, на них – слой крупы, снова слой овощей и так далее – чтоб 3 слоя – овощи сверху). Залить горячей подсоленной водой, чтобы закрыло верхний слой на палец приблизительно. И в духовку на полчаса. Подать со сметаной.

– Ну?

– Э-э.

– То есть – совсем?

– Угу.

P. S. Я попробовал. Увлекся. Мне понравилось. Высвободилась куча времени для творческого труда. Ночами снятся сценки из жизни китобоев, посвежел, на улице женщины оглядываются. С неподдельным интересом и сочувствием.

Мила ела мыло. Не ешь мыло, Мила.

Мыла – мало!

«Теперь я займусь вашим воспитаньем, будьте покойны». – «Вот так лип!» – подумал Буратино.

Не хотелось бы приписывать народной мудрости укорененный обычай скармливать детям еду, чтоб не орали, но что-то в этом есть.

По крайней мере, рот у них будет на некоторое время занят.

По крайней мере, как непременно отметил бы Хармс, пока дети едят, они не пляшут.

По крайней мере, едящий ребенок – это в нашем национальном духе.

– Марик, что ты хочешь?

– Тортик.

– А еще?

– Тортик.

– Ну а теперь, моя рыбонька?

– Тортик…

– Еще тортик!?

– Тортик!

И – тошнить.

Мне неоднократно приносили детей. Некоторых приводили. Некоторые сами забегали. Детей мне обычно подкидывают в тяжелый час, в критическую минуту, в нелегкую годину. Дети отличаются особой впечатлительностью и первые несколько секунд рассматривают меня, а потом сразу – в рев. Делать им козу и танцевать – не помогает совершенно, я пробовал. Так что я всё знаю о детском питании.

Если понимать цивилизацию в несколько старомодном духе – как передачу культурных ценностей из поколения в поколение, то в смысле кулинарии лучше всего делать это следует с помощью подзатыльников, иначе следующее поколение сионистских людей будет питаться исключительно питами с замазкой всухомятку, залитыми колой, шоколадной пастой вприсядку с кетчупом, и по праздникам водить друг друга лопать чипсы.

Вот и задумаешься, на чем держится наша цивилизация? На nape-другой воспитательных мероприятий типа затрещина или на инстинктивной тяге человечества к пите? И почему из детских детей, топчущихся у холодильника, вытанцовываются взрослые поклонники стейка а-ля татар (сырая рубленая говяжья вырезка с репчатым рубленым – сырым – луком, взбитыми желтками, душистым молотым перцем на пропитанном соусом рокфор горячем канапе из ломтика обжаренного на сливочно-чесночном масле багета)?

Почему дикие дети смакуют шоколадную пасту с холодными спагетти и свежим огурцом, в то время как просвещенные взрослые тети деликатно насыщаются сырым мясцом специально умерщвленных тварей? Практически любой малолетка может съесть «угу» (тортик) или макдональдсовскую, с позволения сказать… ну, в общем – такую вот… а я вот вынужден томиться над копченной на можжевеловом дыму каракатицей с перспективой фуа-гра и устрицей на горизонте…

Детская еда отличается от взрослой еды не калориями, витаминами и сопровождающими запивками, а тем, что эти паршивцы делают с нами что хотят, когда дело к обеду! Ребенок за взрослым обедом, во-первых, невыносим, во-вторых, ломает тосты, а в-третьих, хочет писать. Поэтому ребенка лучше всего заткнуть чем-нибудь до того, как взрослые сели за стол пообщаться, а потом включить ему какой-нибудь электроприбор – телик, компьютер, утюг, или дать ему хорошую воспитательную и познавательную книгу (чтоб он ее втихаря изорвал), или с той же целью – котенка.

Хороший ребенок – спящий ребенок, – чего уж там лицемерить!

Если уж ситуация безвыходна, то следует возродить старинный обычай – так называемый детский стол… Причем подать к этому столу следует взрослого из наименее любимых гостей. Очень кстати придется какаянибудь забежалая соседка, из которых не жалко, старая институтская подруга или гость из СНГ. Неплох бывает и кто-либо из побездетнее – чтоб знал! А вот что не рекомендую – так это сажать за детский стол пубертатных недорослей, их лучше всего сослать поласковей на двор, подкупить деньгами или отправить за марихуанкой. Тем паче – это единственное, что можно сделать для них, не получив сдачи. Давайте так: вы хотите, чтобы в доме было тихо? Если вы хотите, чтобы в доме было тихо, следует зарубить себе:

– дети не любят полезной еды, особенно еды своих мамаш, и особенно сидящих на диете;

– дети любят то, что любят, в основном, другие, еще более мерзкие дети;

– дети терпеть не могут того, что именно любите вы;

– дети особенно и назло вам равнодушны к тяжкотехнологическим и дорогостоящим едам, пищу богов из Кишинева они просто ненавидят, не делая исключений для лакомств вашего детства, попробуйте, если вы мне не верите, дать пожевать вашему Дуди или Габи «вар» (смолу асфальта), конский щавель, гематоген и т. п. детскую ностальгическую гадость. Или – пожуйте сами…

– девочки любят как раз то, что любят мальчики, но не наоборот;

– наиболее дорогие вашему сердцу девочки ничего не любят;

– если ребенок чего-нибудь хочет, совсем не обязательно он это съест; но не наоборот;

– дети не любят супы, студни и прочее сотрясающееся и хихикающее, если оно не отвратительно анилиново-сладкое, не любят лет до тринадцати острое, до десяти – соленое, и абсолютно не любят незнакомое, например воблу; разнообразной пищи они тоже не любят;

– с вами дети садятся за стол или из милости, или из страха, или чтобы испортить вам трапезу, или чтобы привлечь ваше внимание. Для собственного удовольствия и по своим потребностям они едят во всех остальных позах и соответственных этим позам местах;

– если у ребенка нет аппетита, значит, он уже где-то накусочничался – орать не помогает;

– за едой дитя размышляет о, казалось бы, совершенно не подходящих к случаю вещах, о которых вам спокойнее не догадываться. В пример деточке лучше всего ставить собаку, реже кошку.

Лучше всего детишки едят стаей, и лучше всего у соседей.

«Весьма естественный способ внушения страха, как у маленьких, так и у больших детей, есть угроза наказанием. Это средство не только естественно, но и кротко…»

Так пишут большие доки в «Правилах светской жизни и этикета. Хороший тон» (СПб, 1889) – моей любимой, моей настольной, а иногда и обеденной книге. Повторяю: но и кротко, потому что оно, это средство, «направляется на воображение и только указывает на предстоящее наказание, между тем как оно в действительности не осуществляется».

Вот поэтому этих белогвардейцев и вырезали под корень. В их матросках. С их боннами.

У них, видите ли, угроза наказания не осуществляется.

А поедание горохового супа у них как осуществлялось? А поедание манной каши? За дядю Володю? За дядю Леву Бронштейна? За нашу Фаничку Каплан?…

Составители сборника «Советы и наставления на разные случаи домашней и общественной жизни: как принято в светском обществе держать себя на крестинах, свадьбах, юбилеях, обедах, вечерах, раутах, на прогулках, в театрах, маскарадах и т. п., изложение обязанностей посаженых и крестных отцов, матерей, дружек, шаферов; с приложением образцов светской переписки». Составители Юрьев и Владимирский! Гг. Юрьев и Владимирский! Вы пытались справиться с Дуду и Габи, когда Габи хочет пиццу без лука, а Дуду, наоборот, глиду (мороженое), но с луком? А Шоши хочет угу и пи-пи.

«Перестав быть ребенком, но еще не сделавшись взрослым, еще не имея связей с обществом, полусозревший юноша находится в семействе на своем месте. Он живет с ним общею жизнью, которую согревает взаимная любовь».

Вот именно.

Согревает юношу взаимная любовь вас и вашей супруги к пшенной каше со шкварками, срезанными (ихса!) с басар лаван («белое мясо» – эвфемизм свинины в современном иврите)? К килечке? К «черный ворон, что ты вьешься»? Нет, не согревает. А согревает юношу совершенно не разделенная вами любовь к «Бургерранчу» с «Севен-апом». Но чтоб – в бумажном туесочке с соломинкой. Интересно, как на Языке – туесочек?

Опять же. Принимая в доме детей, особливо чужих, следует уделить особое внимание икебане и сервировке файв о'клока. Сервировку следует строго убрать, по возможности повыше, чтоб не достали. Стелить ужин лучше всего на полу, предварительно скатав ковер. Посуда строго одноразовая, такой легче кидаться. В руки следует выдать три горсти чипсов, ничего, не подавятся.

Кстати об «уге». Уга на то она и уга, что она ни в коем случае не меренги, редко эклеры, совсем никогда буше, ни в коем случае не «наполеон» и, к сожалению, не «сливочное полено». Вы представляете себе, во что превратилось бы ваше благо-бы-съемное жилище, приют убогого чухонца, когда бы на йом уледет, бёздей, день рождения, вашего средненького вся кита (школьный класс) швыряла друг в друга птифурами. Нет, вы не представляете себе метание птифуров, как не представляли себе, как выглядит праздничный торт местной расцветочки! Но у ней, у этой уги, есть свои преимущества: это нечто, что из кашеобразного состояния ненадолго обретает форму крема на лопате, чтобы тут же форму утерять, и – насильственные водные процедуры!

Единственное, что спасает положение, что только очень глупые родители устраивают йом уледет на дому, тем более что приходится подносить небогатые, но многочисленные дары всему классу – в принципе хороший обычай. Главный элемент праздничного торта, таким образом, – это чтоб присыпка небывалых тонов, чтоб свечи и чтоб его ели в школе. В общем, как говорила Наташа Ростова: «Мама, а что, пирожное будет?»

Устраивая на дому детский праздник, всё же следует отдать предпочтение сухому продукту, комбикорму стилистики чипсов, воздушной кукурузы бамба, на худой конец – крембо (мерзкое местное израильское лакомство системы комка суфле в говенном шоколаде). Жалко, что дети почти не едят собачьи Догли и Бонзу, как в России алкаши к пиву, и Китикет не едят, и Вискас, и Педигрипал. Там, пишут, полный набор витаминов и минералов для растущего организма.

Как бы ни откармливали наших худосочных (а чужой ребенок в чужих руках всегда толще), чем бы полезным и сбалансированным ни пичкали наших инфантов, чего бы нам это ни стоило (вы знаете, где у меня седина?!) – всё одно, наши карапузы нальются соками жизни этак годам к десяти, потеряют всяческую форму, но начнут приобретать задумчивость. А потом вытянутся, станут приходить заполночь, разевать холодильник и жрать что ни попадя. В общем, лишь бы дети были здоровы.

Прежде чем закончить первую часть цикла «Детская кулинария», не удержусь от промежуточного рецепта.

Купите две банки грушевого (половинками) и банку вишневого компота без косточек. Приобретите баллон взбитых сливок. Купите этой пресловутой тортовой присыпки, так называемый шоколадный сироп, полкилограмма любого мороженого. Перемешайте в любой пропорции, разложите по стаканчикам для мороженого, воткните ложки и раздайте детской делегации строго на выходе из дома.

Выключите телевизор, компьютер, отключите телефон, закройте глаза. Как там у Борис Леонидыча – «Тишина, ты лучшее из того, что слышал».

Но не обольщайтесь. Приблизительно сто процентов за то, что они вернутся.

Детки, деточки, детишки…

Наши внуки за нас отомстят.

Поскольку дети, впрочем, и взрослые, отчетливо не любят полезное питание, а любят пищу, еду, лакомства и десерт исключительно такие, какие любят, причем любят в этот момент, поскольку дети пользуются актом насыщения утробочки как еще одним способом отравить вашу счастливую родительскую жизнь, поскольку оба ребенка доктора Спока (главного Учителя нашего поколения, если кто помнит) плохо кончили (один покончил с собой, второй сошел с ума), поскольку педагогика – это война, зарубите себе на носу: если ваше драгоценное дитятко вообще что-либо слопало – это уже громадная педагогическая поэма: флаги на башнях!

С другой стороны, и в вас трудно впихнуть педагогическое питание: я знаю одного мачо, подлинного водителя подлинного бензовоза, обожающего по утрам манную кашу с малиновым вареньем, съедающего не менее двух крембо в день и не берущего в рот ничего, кроме пригуртов – фруктовых йогуртов. Но я знаю только одного такого мачо! Остальные мачи предпочитают еду побрутальнее.

Мачизм детей состоит в последовательности – ни шагу назад. Удержание передовых рубежей линии обороны. Детская кулинария – это педагогическая кулинария в обороне: в окопе, в блиндаже.

Столь долгое рассусоливание введения объясняется не художественной необходимостью, а предполагает подготовить неискушенных курсантов к тому, что всё нижерекомендованное, а вернее, не всё нижерекомендованное может не прийтись по вкусу мамам, папам, дедушкам, бабушкам и соседям.

Хотят дети кусочничать – пусть кусочничают. Кинем им кусок: бутерброд. Он же сэндвич, он же канапе.

Как известно, бутерброды бывают видов: холодные, горячие, покрытые, непокрытые, закусочные, сладкие, десертные, калорийные и полезные.

Бутерброд – это что-нибудь выпечное, на что что-нибудь намазано, накинуто, наброшено. Поэтому основой бутерброда, условно говоря, может являться гренка, обжаренный хлеб, специально выпеченная булочка (лахмания), соленая, сладкая или нейтральная галета, крекер, печенье. Является ли набитая чем ни попадя пита бутербродом? Вероятно, да. По крайней мере приказываю считать лепешку с наполнителем бутербродом. Главное в бутерброде для ребенка – как это ни удивительно – не столь намазка, сколь хлебная основа. Характер намазки непринципиален в смысле деликатесности и особо непринципиален в смысле сложности рецептуры (напоминаю, сложное и деликатесное дети терпеть не могут, как, например, известные мне дети терпеть не могут известный мне черепаший суп). Поэтому та намазка, которую вы не станете употреблять внутрь во внеблокадной ситуации, вполне может быть проглочена под горячую руку перед выбегом в аксельбантах соплей на кумзиц лаг ба-омера – то есть на костер в пионерский празник «всесожжения».