Степанов сообщил много любопытного относительно японцев; при их непосредственном участии дальневосточные атаманы создают там анархию.
Нокс осторожно спросил, какого я мнения относительно кандидатуры Савинкова в министры иностранных дел. Я ответил отрицательно. Савинков – очень крупная фигура, большой организатор, но он слишком отравлен подпольной работой и при двойном экзамене оказался не выше обстоятельств.
Нокс не сделал визита Авксентьеву, относится к нему скептически, как к типу сродному Керенскому. Избегает непосредственных сношений с Директорией в целом. Я твердо высказал ему мою точку зрения, что руководство движением в Сибири принадлежит не тому или иному генералу, а правительству – Директории. Но Нокс упрямо ведет свою линию. Он не допускает общих точек соприкосновения между генералом и социалистами.
В 8 часов заседание правительства. Прибыли Серебренников и Гинс. Составленные Авксентьевым условия соглашения проходили довольно гладко. Возражал, главным образом, Гинс, по чисто сибирским соображениям. Вслед за этим Авксентьев выдвинул свой проект о самороспуске Сибирской областной думы, вместо простого роспуска ее соответствующим указом.
Это искусственное воскрешение мертвецов, хотя бы даже и для самороспуска81, вносит только новые осложнения в затянувшиеся и без того переговоры.
Во время прений мне доложили, что прибыл казачий взвод для охраны Вологодского. Командир взвода доложил, что распоряжение о наряде сделал начальник штаба квартировавшего в Омске 2-го степного корпуса Василенко по требованию министра Михайлова, ввиду будто бы ожидаемого ареста Вологодского.
Это походило на фарс. Я вернул конвой домой. Что это – трусость или провокация?
Я успокоил Вологодского и отвез его на квартиру в моем автомобиле. У дома Вологодского оказалась охрана из сербов. Здесь, видимо, уже не стеснялись иметь «своих латышей».
Вологодский конфузливо отпустил подбежавшего серба – начальника караула.
Чего они так боятся? Ведь мы все еще пока безоружны. Мексика среди снега и морозов.
Омск. 24 октября
Завтракал у Нокса. Подписал с ним небольшую военную конвенцию82.
Генерал Степанов привез проект обращения к представителям союзнического командования83.
В 7 часов приезжали Розанов и Колчак. Последний заметно обрабатывается в «сибирском» духе.
Оказалось, что и Савинков до сих пор еще не выехал во Владивосток и за границу и сидит в Омске.
Нокс, а вечером и Вологодский опять выдвигали кандидатуру Савинкова в министры иностранных дел. Нокса я быстро убедил в несерьезности этого назначения при всех положительных данных Савинкова.
Заседание правительства началось довольно бурно по вопросу о самороспуске думы, я был определенно против этого нового осложнения. Вологодский сначала угрожал было ультиматумом, то есть если мы думу соберем даже для самороспуска, то они разгонят ее своим указом, уже будто бы заготовленным советом министров[17].
Однако, ультиматум был очень резко встречен с нашей стороны, и Вологодский уступил. Для общего успокоения решили перейти к кандидатурам в совет министров Директории. Разногласия лишь около имени Михайлова и Роговского. Первого сибиряки выдвинули, как и предполагалось, на пост министра внутренних дел.
Разошлись во втором часу ночи. Устал я отчаянно.
Омск. 25 октября
Утром Колчак опять очень интересовался, кто будет министром финансов, внутренних дел и снабжения. Я долго ему доказывал, что Михайлов как министр внутренних дел – фигура, которая не внесет столь необходимого успокоения.
Был с докладом начальник штаба Сибирской армии Белов, вызванный мною по поводу наряда казаков для охраны Вологодского. Тонкая штучка этот генерал!
«Кто у вас распоряжается войсками – штаб армии или все, кому явится охота?» – спросил я его довольно резко.
Из уклончивого ответа Белова я понял, что в практике Омска были случаи вызова караулов инициативой третьих лиц в «экстренных» случаях.
Я приказал отрешить от должности сделавшего наряд начальника штаба Степного корпуса Василенко, а Белову – прекратить «практику» третьих лиц.
Белов, между прочим, сообщил, что против меня ведется провокация по поводу моего приказа-обращения к армии, где будто бы слово «солдаты» поставлено впереди слова «офицеры», и что этим самым я будто бы роняю престиж офицера в угоду солдатам. Я справился. В подлиннике все стояло наоборот, значит, кто-то оперировал подделкой.
Пустяк, но как он характерен в омских условиях. Затем будто бы пущен слух, что с моего разрешения формируются «две роты жидов»[18].
В 4 часа приезжал Нокс с Родзянкой; озабочен размещением батальона прибывающих английских войск. Пил чай, грозил набрать банду и свергнуть нас, если мы не договоримся с сибиряками. «Я становлюсь сибиряком», – закончил он свою шутку.
Вечером – заседание правительства. Решилась судьба Уральского областного правительства (Екатеринбург). Я резко поставил вопрос об упразднении и этого правительства, с чем уральцы давно примирились. Авксентьев пружинил и давал даже больше того, что просили.
Относительно Сибирской областной думы, как будто выясняется возможность добиться и ее самороспуска.
Кандидатский список министров имеет теперь один подводный камень – Михайлова.
Омск. 26 октября
Надежда отдохнуть хоть один день без тревог и волнений не сбылась.
Утром приезжал генерал Белов с настойчивой телеграммой Иванова-Ринова о назначении Хорвата. Телеграмма весьма мрачно рисует положение на Дальнем Востоке. Хитрые японцы совершенно развращают местных атаманов. Вчера, судя по газетам, один из таких атаманов – Калмыков – заявил, что он не признает ни одного правительства.
Белов озабочен слухами о созыве думы.
Прибыл батальон англичан; торжественно встретили. Сибирское правительство не скупится на внимание. Встречали Вологодский и другие. От Директории – Виноградов и Кругликов. Я послал делегацию из двух офицеров.
Помощь эта, конечно, фиктивная. Батальон из состава гарнизонных войск останется в Омске и на фронт не пойдет.
В 7 часов я был приглашен на заседание Административного совета. Прибыли и остальные члены Временного Всероссийского правительства. Авксентьев состязался с Сибирскими министрами по вопросу об открытии Областной думы.
Я оставался на своей старой позиции – роспуска ее одним актом, одновременно с упразднением Сибирского правительства, но предлагал сибирякам подумать, отвергая предложение Авксентьева о созыве думы для самороспуска, особенно ввиду выявившейся симпатии чехов к этому «политическому трупу», как называли думу ее враги.
Через час совет министров вынес резолюцию о невозможности открытия думы, считая этот вопрос внутренним вопросом Сибирского правительства.
Это «бунтарское» постановление, конечно, не изменило решения большинства Директории о созыве думы, да и совет министров, опасаясь обострения конфликта, 4-м пунктом своей резолюции, касающимся вопроса о передаче нам своего делового аппарата, оставлял мостик для дальнейших переговоров.
Авксентьев сильно взволновался, его настроение разделял и Зензинов и отчасти Виноградов.
Первые двое заявили Директории о возможности выхода их из ее состава.
Приехал домой поздно, удрученный. Начинаю чувствовать незнакомую ранее физическую усталость.
В городе убийство. Без вести пропал Б.Н. Моисеенко84. Тяжело ранены, кажется, адъютант Белова – поручик Костендий и господин Сафро.
В помещении, где происходят заседания Директории, был какой-то офицер, посланный будто бы Розановым собрать адреса членов Учредительного собрания85.
Произведенным дознанием выяснилось, что офицер этот член какой-то военной организации, руководимой капитаном Головиным, имеющей связь со штабом Сибирской армии. Розанов заявил, что это провокация.
Омск. 27 октября
На обычный утренний доклад Розанов прибыл с Колчаком. Говорили о создавшемся положении. Оба они определенно настроены, по-видимому не без участия «священного союза»[19], в пользу постепенного сокращения Директории до одного лица. Указывали на значительное влияние «священного союза». Однако мне быстро удалось вернуть их к действительности и доказать, что уход левого крыла Директории теперь будет весьма болезненным и вызовет осложнение с чехами, что, в связи с ростом большевизма и в стране и на фронте, может погубить дело возрождения России.
В 1 час заседание правительства. Авксентьев заготовил было свое решение относительно думы. Я высказался против.
Виноградова все время вызывали – уполномоченный чеховойск Рихтер и члены упомянутого выше «священного союза».
Тяжелое настроение усилилось заявлением Вологодского, что вопрос о кандидатуре Михайлова на пост министра внутренних дел под давлением местной «общественности» считается безусловным.
Авксентьев заявил о выходе из правительства, после горячей речи его поддержал в этом решении Зензинов. О невозможности оставаться в правительстве высказался и Виноградов.
Смущенный Вологодский заявил, что ему остается, видимо, одно – отказаться от миссии составления совета министров.
Авксентьев, со свойственной ему экспансивностью, решил идти в солдаты, в армию, которая не занимается политикой.
Таким образом – распад Временного Всероссийского правительства, и распад бесславный.
Авксентьев просил полномочий заготовить обращение к народу.
Я молчал86.
По окончании заседания Виноградов заявил мне, что, в случае выхода всех четырех членов из Директории, он советует мне сохранить власть в связи с сохранением Верховного главнокомандования.
Омск. 28 октября
И сегодняшний день не дал никаких результатов. Опять раскол на кандидатуре Михайлова. Авксентьев совершенно изнервничался. Сильно сдал и Вологодский. Михайлов согласен отстраниться, если чехи дадут подписку, что они были давлением на его волю и волю Административного совета. Авксентьев почувствовал, что это ведет к закреплению в общественном сознании убеждения, что ради него и Зензинова чехи вмешиваются в наши внутренние дела.
Настроение отвратительное, вся работа стоит. Сибирское правительство за это время успело провести постановление о верховном уполномоченном на Дальнем Востоке, то есть опять вырвало крупный козырь у Директории87.
В общественных и военных кругах все больше и больше крепнет мысль о диктатуре. Я имею намеки с разных сторон. Теперь эта идея, вероятно, будет связана с Колчаком.
Омск. 29 октября
Текущие дела и прием в правительстве. Настроение служащих подавленное.
Заходили французский и американский консулы – зондировали почву.
«Мы хотим видеть гражданина Авксентьева…»
«А, значит, меня не хотите видеть», – ответил я шуткой на их заявления.
Консулы смутились и начали рассыпаться в любезностях. Я заверил их, что все успокоится и разрешится в желательном направлении.
Наша проволочка с кандидатурами сильно отразилась на финансах, из банков вынимают вклады.
Виноградов нашел компромисс, предлагает согласиться на Михайлове с такой же мотивировкой, которая принята Административным советом в отношении Роговского.
Вечером вместе с Колчаком опять явились ко мне Жардецкий, Лопухин и представитель рабочих Атаманской станицы88. Идут ва-банк, намекая на упразднение Директории и сохранение одного Верховного главнокомандования, которое они считают единственным приемлемым решением Уфимского Государственного совещания.
Имена Зензинова и Авксентьева для них ненавистны. Они заподозривают их в сношении со своим Центральным комитетом.
«Знаете ли вы, что Чернов ведет переговоры о перемирии с большевиками?» – яростно задает вопрос неистовый Жардецкий.
Я заметил ему, что до меня слухов и сплетен доходит гораздо больше, чем он думает, – что Чернову мы знаем цену89, но одни слухи ничего не доказывают.
Вспышка погасла. Начали уверять меня, что вся их поддержка на моей стороне. Становилось скучно. Я сухо заметил, что меня удивляет их вмешательство в вопросы, касающиеся правительства, что они становятся на путь печальной памяти Петроградского Совдепа. Обиделись.
Добавил, что разрушение Директории теперь преступно, что это вызовет новый взрыв разрухи и создаст повод к вмешательству союзников.
До 10 был в своем вагоне90. Новое осложнение. Вологодский заявил, что Роговский в роли начальника государственной полиции для него совершенно неприемлем.
Авксентьев так и привскочил. Разразился целой филиппикой91 Кругликов. Озадачился и Виноградов, готовый было уже примириться с кандидатурой Михайлова. Делать и решать было нечего. Разъехались, поручив мне переговорить с Колчаком, виновником этого нового осложнения.
Омск. 30 октября
Утром вызвал Колчака. С ним приехал и Степанов. Около получаса говорил с Колчаком, указал ему на некоторую опрометчивость его заявления, идущего вразрез и с постановлением Административного совета. Он не сказал ни нет ни да.
Придумано ловко. Административный совет хотел провалить Роговского через Колчака, добросовестно ломившего напролом в этом вопросе. Когда я ему разъяснил письменное решение Административного совета, он понял свое заблуждение и не находил другого выхода, как вновь собрать Административный совет, и, если совет останется при прежнем решении, он, Колчак, подчинится дисциплине, оставаясь непреклонным противников Роговского.
Я позвонил Вологодскому и просил собрать Административный совет.
Вошел Виноградов и с волнением заявил, что военные круги и «музы» Жардецкий и Kо прочат Колчака диктатором.
В общем, неразбериха.
Вечером заседание – разная вермишель, информация. По распоряжению Вологодского арестована какая-то девица Рерих, у которой хранился архив министерства иностранных дел «Самарии»[20].
По газетам, пропавший Моисеенко имел при себе кассу Съезда членов Учредительного собрания; его до сих пор не нашли.
В Красноярске на параде в честь проезжавшего английского батальона подвыпившее офицерство устроило монархический дебош с пением «Боже, царя храни». Я заметил, что, видимо, это отвечает их психологии92.
Другого гимна не создано – образовалась пустота… Затребовано объяснение начальника гарнизона.
Со стороны Административного совета новое осложнение из-за Роговского, и на этот раз всецело по вине Колчака.
Омск. 31 октября
Утром были представители казачества, боятся за судьбу Иванова-Ринова – их атамана, тревожат их слухи об изменении основ комплектования и организации армии, во всем ими чувствуется дух и влияние «Самарии».
Колчак опять волнуется по поводу Роговского и совершенно извел бедного Н.Д. Авксентьева. Наскучил и мне – сначала просил, чтобы я назначил его только временно управляющим военным министерством, затем снова соглашался быть полноправным министром.
П.В. Вологодскому пришлось созвать Административный совет, постановление которого заставило, наконец, несколько успокоиться Колчака. Очень нервный и неустойчивый человек. Гревс93 предупреждает из Владивостока, что с ним будет немало хлопот.
Говорил по аппарату с Дутовым. У него нет связи с уральцами. Жители портят телеграфные провода. В Оренбурге, по его словам, настроение паническое. Конечно, опять просил денег.
Вечером был на парадном спектакле в честь английских войск, прибывших в Омск; был весь местный beau-monde. Давали «Смерть Иоанна Грозного».
После второго акта уехал на заседание. Снова решали участь Уральского (Екатеринбург) правительства. Авксентьев опять предлагал больше, чем у него просили. Я решительно высказался против возникшей мысли – о новой Областной думе в Екатеринбурге, соглашался лишь на образование органа самоуправления вроде областного земства – и только. В общем, горноуральцы оказались людьми скромными и не протестовали.