После семи огромных судорожных вдохов, трясясь всем телом, я встал на ноги и закричал на него страшным измученным голосом, что он чуть меня не убил. Я употреблял самые грубые слова, когда спрашивал, хватает ли ему ума на осознание того, что человеческое тело не может жить без воздуха, и как бы себя чувствовали его родители, узнав, что их сын – убийца? Мне так хотелось его побить, но я боялся, что разорву его на куски. Также я сомневался, что мне хватит сил, чтобы выиграть эту битву. После этого события мы перестали ходить в школу вместе, но по какой-то странной причине я продолжал с ним дружить. Все остальные ученики нас ненавидели, и мы оба нуждались в защите.
Через месяц Эрик убедил меня присоединиться к нему и пошалить: подложить два гвоздя на стул Дианы – высокой, долговязой и добросердечной деревенской девочки, которая явно симпатизировала мне. Мне совсем не хотелось это делать. По-видимому, Эрик просто ревновал, потому что не нравился девочкам. Я подумал, что если откажусь, он снова попытается причинить мне боль. Он клал гвозди на стул, а я стоял, смотрел и не останавливал его. За нами наблюдали и другие дети. Диана села на стул и закричала от ужасной боли. Нас обоих отправили к директору. Одри Фарнсуорт довела до нашего сведения, что у нас очень серьезные неприятности, Эрик плакал и я тоже. Я обиделся на него еще больше, и через некоторое время наша дружба прекратилась.
Простите, миссис Фарнсуорт
На Рождество 1984 года мне подарили набор электроники Radio Shack – голубую коробку шириной 7,5 см и высотой почти 1 метр. В ней находилась картонная подставка, на которой можно было собирать электрические компоненты. Каждый компонент включал катушку высотой 8,5 см, с проводами, отходящими с обеих сторон. К ней прилагались цветные провода разной длины. И следуя инструкции, вы могли собирать разные виды устройств. Я никогда не уделял времени сборке всего радио, но осуществил несколько сложных проектов. Самым любимым моим приспособлением был детектор лжи. Он измерял электрическую проводимость кожи, также известную как гальванический эффект кожи или GSR. Вы должны были взяться за два белых провода, самых длинных, и издавать высокие и низкие звуки. Если вы лгали, вы начинали нервничать, и высота звука повышалась. Когда вы расслаблялись, высота понижалась.
Однажды я принес набор в класс и побежал с ним в кабинет директора миссис Фарнсуорт. Там находились представитель Районо и другие высокопоставленные лица, которых мы никогда не видели. Она сочла это удобным моментом для позирования перед руководством и спросила меня, что это такое. Наше местное руководство обменялось понимающими взглядами и подумало, насколько полезным может оказаться такое устройство. К моему ужасу, когда директор ухватилась за провода, не раздалось никакого звука, по-видимому, потому, что на ее пальцах оказалось слишком много крема. “Простите, миссис Фарнсуорт, кажется, Вы мертвы”. Все важные персоны взорвались от хохота. Тогда я воспользовался одноклассником, чтобы доказать, что все прекрасно работает, когда за провода хватается обычный человек. Я был сбит с толку, когда увидел, что вся могущественная школьная элита, неоднократно покрывающая меня позором, не регистрировалась моим элементарным устройством как нормальные люди. Казалось, это шутка вселенной, демонстрирующая мне, что власть имущие могут становиться “бессердечными”. Очевидно, имел место синхронизм в виде крема на пальцах директора, который абсолютно не учли создатели детектора лжи.
Семейные тревоги
После развода отец погрузился в глубокую депрессию и сильно похудел. Он приобрел небольшой домик в Скотии, и мы начали навещать его вечерами в пятницу и воскресенье. Отец мог готовить хорошо только одно блюдо – бифштекс на гриле с белым рисом и грибами. В противном случае мы обычно заказывали сицилийскую пиццу с соусом и грибами. Поскольку отец любил фильмы ужасов, он решил, что мы уже достаточно взрослые, чтобы смотреть фильмы категории R. Многие ленты были сильно пугающими и расстраивающими. Я был слишком юным, чтобы получать от просмотра “эффект морфина”, так как никогда не видел и не испытывал травм, таких ужасных, какие демонстрировались на экране. Я быстро сообразил, что должен отстраняться от фильма и помнить, что все нереально. Еще одна уловка заключалась в том, чтобы ожидать, что каждый увиденный персонаж, как бы он мне не нравился, может умереть самым ужасным и отвратительным возможным способом. Когда такое случалось, я мог сказать, что знал, что это произойдет. Также меня возмущало то, что в фильмах враги всегда обладали сверхъестественными способностями, а жертвы и люди, боровшиеся и побеждавшие плохих парней, нет. Со временем инсайдеры объяснили, что Кабала намеренно финансирует подобные фильмы, чтобы люди считали, что только “темная сторона” может пробуждать в людях мощные способности типа вознесения.
Мой одноклассник Шон жадно читал романы Стивена Кинга и рассказывал мне, какие они прекрасные. Я купил и прочел некоторые из них, включая Четыре сезона, Извлечение троих, Кладбище домашних животных, Оно и Противостояние. Некоторые произведения очень расстраивали, намного больше, чем любой фильм ужасов. Я восхищался способностью Стивена Кинга создавать реальных полностью реализующих себя персонажей. Многие противники и тупые персонажи напоминали взрослые версии тех же задир, с которыми мне приходилось иметь дело в школе. Короткая история Тело стала классическим фильмом Останься со мной, в котором изображены похожие дети-задиры. Искусство Стивена Кинга казалось имитацией жизни, и у меня возникало сильное ощущение, что в школе его тоже дразнили “толстяком”.
После того, как Эрик чуть не убил меня асфиксией, я подружился с новым одноклассником, которого мы будем называть Тоби. Тоби часто брал меня на реку Мохок, где хотел ходить по огромным льдинам во время ледохода. Это было очень опасное занятие. Я соглашался, но всегда был очень осторожен. Вскоре после того, как я прочел повесть Тело, в которой дети находят в лесу труп, Тоби погиб. Он ехал на телеге с сеном своих родителей-фермеров, сидя на верху стога высотой в четыре тюка, когда колесо попало в воздушную яму и опрокинуло его на спину. Он упал на голову и мгновенно умер. Это был первый раз, когда умер кто-то, кого я реально знал. Я пребывал в полном шоке и печалился несколько недель, поскольку друзей у меня и так было мало. Внезапно, жизнь показалась намного более хрупкой, чем я думал. Я осознал, что мне посчастливилось на Обезьяньем холме и в случае с обелением Эрика. Мне нужно защищаться, в противном случае задиры могут меня убить.
Фильмы ужасов и романы Стивена Кинга подали мне идею о том, что, возможно, Тоби существует в виде привидения. Когда мама взяла меня в магазин игрушек Кей-Би в торговой галерее Мохок, я нашел нечто под названием “говорящая доска” Уиджа, которая продавалась наряду с такими классическими играми, как Монополия, Пачиси, Trivial Pursuit и Ключ. На обложке была нарисована жуткая коричневая доска со всеми буквами алфавита и каплевидной кремового цвета стрелкой с руками на ней. Я взял ее, прочел инструкцию и понял, что, по-видимому, она использовалась для контакта с мертвыми и действительно работала. Я убедил маму ее купить.
Поскольку вы не можете работать с ней в одиночку, пока мама была на репетиции своей музыкальной группы, мы попробовали доску с моей няней Рэйчел. Рэйчел вошла в глубокую медитацию и закатила глаза. Веки трепетали, голова откинулась назад, а руки находились на стрелке. Она понятия не имела о том, что говорилось или куда идет стрелка. Я начал задавать вопросы, а стрелка определенно двигалась сама по себе. Я пытался задавать вопросы, ответов на которые не знал, и результаты оказались, по крайней мере, интригующими. Но вся история в целом вызывала очень странное ощущение. Я убедился, что с помощью доски пребываю в настоящем контакте с духами, и что жизнь между жизнями существует. Однако делать это было не с кем, поскольку, чтобы это работало, требовались, по крайней мере, двое, а у меня было очень мало друзей.
Однажды ко мне пришел друг и сказал, что я обязательно должен прочесть книгу, которую он нашел в библиотеке. Это был Фрэнсис Крик, один из ученых, обнаруживших молекулу ДНК, содержащую все коды жизни. С помощью единственного кусочка ДНК вы могли клонировать человеческое существо. В книге Крик утверждал, что молекула ДНК слишком сложная, чтобы развиться посредством случайной мутации. Это привело меня в неописуемое волнение. Я не мог понять, почему это открытие широко не освещалось в СМИ, особенно если учесть, что Крик открыл ДНК впервые. Я провел много часов, пытаясь осознать, как некий вид космического разума мог сотворить ДНК, но в то время так и получил хорошего ответа. Я думал об этом много лет и собирал подсказки, которые со временем стали важным элементом книги Исследования Поля Источника, конференций, статей и телевизионных шоу.
Нам это не подходит
Брэд, тот самый парень, заманивший меня на Обезьяний холм, сейчас хотел, чтобы я незаметно вышел из школы вместе с ним. После последнего урока, приблизительно в 14:45, ученики собирались вместе, и нас заставляли стоять в группе “ходоков” в спортивном зале, пока его, одна за другой, не покидали группы “автобусников”. Брэд и я всегда оказывались в последней группе “ходоков”, которым позволялось уйти. Практически, мы не попадали на свежий воздух раньше 15:30. Брэд говорил, что это чудовищно, и, как в песне Twisted Sister Нам это не подходит, у него был план. Каждый день, в 14:30, дедушка друга Брэда Офера забирал внука из школы на машине Додж Дарт. Миссис Глиндмайер и м-р Виалл позволяли ему подъезжать прямо к залу и никогда не проверяли, подъехал ли автомобиль. Брэд сказал, что все, что нам нужно сделать, – сказать, что нас забирают, и что они никогда не станут проверять. Я был напуган, но решил попытаться, и это сработало. Мы вышли, прошли под окнами так, чтобы нас никто не увидел, и пустились бежать по дороге, спускаясь по улице. Приятная пожилая леди, работавшая охранником на полпути вниз к холму, никогда не спрашивала, почему мы появляемся раньше других. В последние несколько месяцев школы мы делали это каждый день, и нас никогда не ловили. Это превратилось в своего рода привязанность, склонность “прятаться”. Если вы игнорируете сигналы и продолжаете делать то, что делаете, становятся необходимыми все больше и больше искажений реальности. Брэд оказался первым человеком, приучившим меня лгать и брать на себя опасный риск, хотя до этого я всегда говорил правду. Позже он пристрастит меня к курению “травки”.
Мои оценки становились все хуже и хуже. Поэтому, как и учителя, я был удивлен, когда получил оценки теста COGAT (тест на когнитивные способности). Я выполнил его превосходно, и это поставило меня на уровень большинства выпускников средней школы. Школьный год заканчивался чем-то вроде дня на свежем воздухе, который я ненавидел, поскольку в него входили перетягивание каната, гонки на трех ногах и другие атлетические соревнования, которые я терпеть не мог. На дальнем конце поля, по другую сторону забора, находилось здание школы для 6-8-х классов. Слева располагалась небольшая военная база с рядами стальных пандусов. Днем мы всегда слышали шум марширующих солдат. Я так никогда и не узнал, почему там были солдаты и что с ними делали, но помню, что когда учился в Пирамиде, у нас была экскурсия на базу. Она выглядела как унылое офисное пространство с фотографиями военного персонала и флагами на стене.
В день окончания начальной школы я ехал на велосипеде, а все остальные уже ушли. Я находился на расстоянии всего 15 м от того места, где 4 года назад основал “клуб ЭСВ”. Я вез все книги и бумаги, уложенные в коричневый ранец. Ко мне на своем велосипеде приближался орущий задира. Скользя задним колесом и останавливаясь прямо передо мной, он кричал, брызгая слюной. Он сорвал мой ранец, вывалил содержимое на тротуар и потребовал, чтобы я плакал, иначе он выбьет из меня дух. Я выполнил все, что он хотел, а он смеялся и смеялся, обзывая меня грубыми прозвищами и оскорбляя мой вес. Потом он умчался. Это вынудило меня еще больше бояться обучения в неполной средней школе (7-9 классы), где были бы “большие дети” из трех разных окрестных начальных школ: Glendaal, Lincoln и Sacandaga.
Извлечение троих
Осенью 1985 года, когда я пошел учиться в неполную среднюю школу, ситуация ухудшилась еще больше. Тогда у меня был шкафчик с цифровым замком рядом со шкафчиком Шейн. У меня было семь уроков каждый день, и каждый час от меня требовалось идти в другую комнату с разными учебниками. Чтобы попасть на урок физкультуры, приходилось спускаться туда, где находились шкафчики и душ, вряд ли кто-то ими пользовался. Нас заставляли играть в вышибалы, поистине в варварскую игру. Все качки старались как можно сильнее швырнуть большие красные мячи вам в лицо, хотя это было против правил. Их редко ловили на нарушении, и если плачущего ученика приходилось посылать к медсестре, наказывали отстранением от игры на один период.
Учитель выбирал двух качков и просил сформировать команды; и уже они отбирали кого хотели, одного за другим. Нас с Эриком всегда выбирали последними. Качки открыто спорили, кто будет играть с каждым из нас, и все понимали, что мы для них – бесполезные куски мусора. Оставшаяся часть команды обычно присоединялась к ним, смеялась и издевалась. Перемен больше не было, единственное, что позволяло мне терпеть школу – возможность полежать на траве и расслабиться. Единственным, что мне нравилось, была Пирамида, а сейчас не было и ее.
Дети из Glendaal были из зажиточных семей, живущих в пригороде Гленвилля. Они прекрасно успевали в школе. Ученики из Lincoln жили в дешевых домах на возвышенностях Скотии и часто имели самые низкие оценки. Дети из моей школы, Sacandaga, обитали вниз по реке и в терминах экономического уровня и академических успехов пребывали между Lincoln и Glendaal. Благодаря оценкам теста COGAT, я попал в классы, где учились самые умные дети. В них учеба была намного труднее, и большинство моих одноклассников были из Glendaal. В первый же день школы высокий блондин-восьмиклассник, одетый в джинсовую куртку с символикой тяжелого металла (жанр рок музыки) и синие джинсы, схватился за горло и плюнул прямо мне на ногу, оставив огромную отвратительную желтую каплю слизи. Я чувствовал себя как в аду. Школа стала тюрьмой, без возможности побега.
Хотя в конце 6-го класса Брэд заканчивал школу вместе со мной, сейчас он вел себя так, как будто никогда меня не знал. Его шкафчик находился рядом с моим, но он избегал меня любой ценой. Он хотел быть невозмутимым, заниматься спортом и иметь девушек, а общение с толстяком не могло дать ему того, что он хотел. Шейн продолжал оставаться моим другом, и все думали, что он – дерьмо, поскольку был беден и не имел хорошей одежды.
Слишком много мести
Однажды я увидел одного из детей Glendaal, игравшего в игру Подземелья и Драконы в библиотеке с другими занудами из Glendaal. Он был очень остроумным и казался чрезвычайно уверенным в себе, вплоть до нахальства и самонадеянности. Очевидно, он действительно был умным и таким же толстым, как и я. Мы будем называть его Кевином. Темный шатен, с карими глазами и большими зубами, он всегда ухмылялся. Я заговорил с ним, и он быстро дал понять, что является самым умным учеником в школе. И действительно, если он получал меньше 95% на каждом тесте, его жестоко наказывали родители, работавшие в Лаборатории Атомной Энергии Кноллс или KAPL. Кевин и я быстро подружились, так как в домах нас обоих были компьютеры Apple с множеством игр. У нас было много общих интересов, а все остальные ненавидели нас за то, что мы были такими умными. Кевин быстро записал меня в бой скауты, что позволяло ходить в походы, которыми я по-настоящему наслаждался. Первый поход состоялся зимой и оказался самым замечательным со времен поездок в Кейп-Код.