Как смотреть футбол - Гуллит Рууд 2 стр.

Хьюз взял меня под крыло. Мне было семнадцать лет, а он поставил меня в самый центр обороны «Хаарлема»; я стал Джоном Терри этой команды. На поле я делал все, что казалось мне естественным. Это была чистая интуиция. Хьюз обожал, когда я пускался в один из своих проходов. Он был представителем старого доброго английского стиля: побольше мотивации, поменьше тактики. Хьюз заставлял нас всех работать, чтобы вся команда была готова громить соперников. Сейчас, когда мы встречаемся, он рассказывает удивительные истории о былых временах: «Длинный заброс с другой половины поля Рууд принял на грудь в своей штрафной. Он контролировал мяч – конечно, это серьезное преступление, когда игрок находится так близко к своим воротам, но Рууду это разрешалось. А потом он стал бежать, бежать, бежать, дошел до противоположной штрафной и отправил мяч в верхний угол». Хьюз рассказывает так, как будто я точно знал, что делаю. Мне, однако, так не казалось. Часто я просто что-то делал, и если это срабатывало, то раз за разом повторял. Остальных игроков это устраивало, пока мы побеждали: это давало бонусы и кусок хлеба.

В мой второй сезон в «Хаарлеме» тренером стал Ханс ван Доорневельд. Он перевел меня вперед – на ту позицию, на которой я раньше никогда не играл. Благодаря силе и скорости я быстро овладел навыками центрфорварда и стал забивать множество голов. Мне не составляло проблем приспособиться к новым ситуациям – до сих пор не могу объяснить почему.

В те дни меня на поле обычно окружали более взрослые футболисты. Некоторые были старше меня вдвое. Им нравилось, что за них играет такой паренек – нагловатый юнец, который никогда не лезет за словом в карман. Более опытные партнеры всегда мне помогали.

В восемнадцать лет, после двух сезонов на профессиональном уровне, меня вызвали в национальную сборную Нидерландов. Огромный шаг на совершенно иной уровень. Эти футболисты были старше, опытнее, они больше знали о жизни и выступали в больших клубах, которые регулярно играли в Европе. И тут появился я, новый парень из «Хаарлема», совершенно необстрелянный по сравнению с ними.

Рууд Крол, уже установивший тогда рекорд по числу матчей за сборную, и его партнер по «Аяксу» Чеу Ла Линг формировали костяк национальной сборной и заправляли игрой. Линг сразу же подверг меня испытанию – так часто поступают старшие игроки в командах. Я был из Амстердама, а потому не собирался ему просто так это спускать и хотел отплатить тем же. Мне должны были прислать костюм для первого международного матча. Мы были вместе с Франком Райкаардом, и я зашел в раздевалку в своих кроссовках. К костюму бутс не прилагалось, так что я снимать кроссовки не стал. Крол и Линг пытались меня разыграть, но я быстро выпорхнул из раздевалки.

Так я прошел их тест. Линг и Крол были умны и поняли, что я тоже умен и не поддаюсь на подначки: его не разыграли мы – не сможет и никто другой. Постепенно я понимал, как обстоят дела в мире большого футбола. Я стал ближе к нему.

В сборной Нидерландов я был нападающим, как и в «Хаарлеме». У меня получалось вполне неплохо, хотя я и не был настоящим командным игроком. Так что логичным шагом стал переход в «Фейеноорд» – мой первый настоящий клуб топ-уровня.

В Роттердаме моим привольным денькам настал конец. Здесь все было завязано на результат. Я теперь был не талантливым новичком, а одним из главных игроков. Но все равно мой первый сезон за «Фейеноорд» в 1982 году был больше разогревочным. Я в основном играл на правом краю, иногда в полузащите, а иногда в атаке – по схеме 4–3–3.

В следующем сезоне легендарный Йохан Кройф перебрался из своего любимого амстердамского «Аякса» в стан соперника – роттердамского «Фейеноорда». Тактику и позиции диктовал не тренер Тейс Либрехтс, а игрок Кройф. Мое место в его представлении об идеальной расстановке «Фейеноорда» было на правом краю атаки. Задача вингера – расширение фронта атаки: нужно было создавать моменты и раздавать передачи, бегая по всей бровке. И снова мне нужно было приспосабливаться к новой ситуации: как бомбардир я привык, что у меня гораздо больше пространства, но воля Кройфа была законом.

Слева у нас был хороший вариант – Пьер Вермёлен. Он умел обходить защитников, делать передачи и регулярно забивать: с мячом он был прекрасен, но не выдержал новых требований и был выведен из состава (вскоре он перешел в «Пари Сен-Жермен»). Кройф заменил его защитником Стэнли Брардом. Задача Брарда как левого защитника состояла в том, чтобы сохранять порядок, когда мы теряли мяч. Если мячом владели мы, ему вообще не надо было ничего делать, но при потере он должен был отрабатывать за Кройфа. Это давало Йохану возможность отдохнуть, пока мы не перехватывали мяч.

Йохан Кройф знал, как размещать игроков, и без конца разговаривал. На поле и вне его. Йохан был полон идей относительно моей позиции правого нападающего и взаимодействия с правым полузащитником Андре Хукстрой. Хукстра был невероятно вынослив: он без устали бегал, постоянно открываясь под опасные передачи. Он забил много голов, хотя некоторые все же не считали его игроком топ-уровня. Однако благодаря тактике, разработанной Кройфом, Хукстра вышел на свой пик. Кройф дал мне новое представление о тактике, беседуя со мной и другими о футболе. Он показал, что тактика – это не просто представление о своей позиции на поле.

Когда за «Фейеноорд» играл Кройф, в сезоне-1983/84 мы выиграли чемпионат и Кубок Голландии. По окончании сезона Кройф открыл мне глаза на мою роль в футболе во всех клубах и сборных, за которые мне предстояло играть. Дело было во время одной поездки со сборной. Мы зашли вместе в лифт и стали болтать. Мы несколько часов разговаривали в гостиничном номере, и это подготовило меня к дальнейшей карьере.

«Рууд, если ты сейчас перейдешь в другой клуб, от тебя будут ожидать гораздо большего. Тебя будут воспринимать как нечто особенное – как великого харизматичного футболиста. Посмотри на обычного бомбардира типа Рууда Геелса – голевой машины “Фейеноорда”, “Аякса”, “ПСВ”, “Андерлехта”, “Брюгге”: никто и ухом не поведет после его трансфера, пока он забивает. Но в тебя обязательно будут бросать грязью при любой смене клуба. Так же бросались и в меня, когда я в 1973 году ушел из “Аякса” в “Барселону”.

Тебя обвинят во всем сразу – в набивании карманов, в предательстве, тебя будут оскорблять. Потому что у тебя больше сильных качеств, чем у среднего игрока».

Согласно Кройфу, решить проблему можно было только одним способом – ставить других футболистов туда, где они могут сыграть лучше. Неопытному 22-летнему футболисту, каким тогда был я, сложно было понять все, что говорил мне Кройф. Я все еще не понимал, как все устроено. Мудрость его слов стала очевидной на следующий год. Когда я перешел из «Фейеноорда» в ПСВ, это вызвало фурор, как впоследствии и переход из ПСВ в «Милан». Многие были не в восторге от этих трансферов, так что эпитет «стяжатель» был еще одним из самых мягких.

Слова Кройфа заставили меня думать, и я долго пытался понять, какой же смысл они таят: он показал мне совершенно иной подход к игре. Поскольку каждый тренер, у которого я играл, ставил меня на разные позиции, заставляя приспосабливаться к новому положению на поле, я сосредоточивал внимание на себе одном.

Когда я перешел в ПСВ, то сразу же понял важность слов Кройфа. Нельзя было сказать, что ПСВ просто хотел быть чемпионом, – нет, победа в чемпионате была непременным условием. Другого варианта просто не было. И ответственность за эту задачу лежала на мне. Это было публично объявлено с самого начала. И от меня одного зависело то, как я справлюсь с давлением.

К счастью, ПСВ – это тихий и дружелюбный клуб, так что я без труда смог поставить себя в нем; иногда мне даже казалось, что я слишком усердствую. Я взвалил на себя все и чувствовал груз ответственности за победу в чемпионате. Я так хотел победить, стать чемпионом, оправдать ожидания, что старался вникать в мельчайшие детали.

Я даже заставил клуб сменить форму. Раньше ПСВ играл в красных футболках, черных трусах и красных гетрах. Мне эта форма казалась уродливой: депрессивная и темная, она не давала того ощущения силы и свежести, какого я хотел. Поэтому мы перешли на новую форму – красные[2] футболки, белые трусы и гетры. Так мы послали заметный сигнал как себе, так и соперникам. Мы ощутили себя сильнее и крепче.

Я стал работать с другими игроками и убедил их в том, что нам вместе нужно больше заниматься командным взаимодействием. Например, правый защитник Эрик Геретс не любил правого форварда Рене ван дер Гейпа. Ван дер Гейп любил проказничать – он был веселым парнем и хорошим игроком, но его нужно было всегда держать под контролем. Геретс же был всегда серьезен, футбол для него стоял на первом месте, так что на шутки ван дер Гейпа у него не было времени. Геретс полагался на рабочую этику – он никогда не сдавался, а Рене порой выезжал лишь за счет таланта.

Рене был неоднозначным человеком, а Геретс – капитаном сборной Бельгии. Если ПСВ собирался бороться за чемпионство, мне нужны были они оба, так что я начал работать с этими игроками отдельно от тренера, надеясь извлечь максимум из их потенциала. Хотя их характеры полностью различались, их футбольные качества сочетались идеально, поскольку Геретс мог закрыть в обороне те бреши, которые оставлял ван дер Гейп, а Рене создавал для Геретса пространство для вторжения по бровке и выдавал выверенные передачи, после которых Геретс идеально переправлял мяч в штрафную.

Кусочки пазла собрались вместе в противостоянии с «Аяксом» Кройфа. Его только что назначили тренером команды, и «Аякс» великолепно стартовал в сезоне серией уверенных побед. Казалось, их не остановить. «Аякс» был на подъеме, выигрывая у всех и вся. ПСВ приехал в Амстердам словно для избиения. Мы сильно отставали в таблице, и букмекеры принимали ставки на счет 4:0 или 5:0 не в нашу пользу. Более того, «Аякс» был фаворитом всегда, а ПСВ все еще воспринимали как заводскую команду при знаменитой транснациональной корпорации Philips. То, что все списали нас со счетов еще до того, как мы приехали на Олимпийский стадион Амстердама, стало для меня отличной мотивацией.

В итоге же оказалось, что мы намного больше продвинулись в игре и были гораздо более зрелой командой даже на столь ранней стадии сезона. Мы выиграли 4:2. Я забил дважды. Отличная игра, которую я провел на большом подъеме, постоянно наблюдая за командой. Она подтвердила, что я выбрал верный путь своего развития как футболиста. Уроки, которые я выучил в «Фейеноорде» благодаря Йохану Кройфу, стали приносить плоды.

Свою роль сыграл не только мой дальновидный подход – важно было и то, что тренер Ханс Краай-старший дал мне полную свободу влиять на других футболистов. Я воспользовался этой свободой, потому что уже начал осознавать свою ответственность. Они смотрели на меня. Если бы ПСВ не преуспел и мы не смогли бы выиграть чемпионат, обвиняли бы меня. Ну и ладно, зато от меня все и зависело. Контроль за тактикой команды полностью оправдывался.

Я начинал сезон в глубине поля и забил пятнадцать голов. В последних десяти матчах я перешел вперед и за пять последних игр забил десять раз. Я никогда не оставался в зоне комфорта, даже если это было бы безопаснее. Собственные интересы я ставил ниже интересов команды. Адаптация проходит красной нитью сквозь всю мою карьеру – в Нидерландах, затем в Италии и Англии, а также в национальной сборной Голландии. Если вы на самом высоком уровне способны приспосабливаться к разным позициям и системам, то сможете быстро развиваться как игрок. В «Хаарлеме» и «Фейеноорде» играли по системе 4–3–3, которой жестко придерживался Кройф, а в ПСВ переключились на 4–4–2. Сначала я был центральным защитником, но мог переходить в середину поля, откуда мог выдвигаться и на атакующие позиции. Эту брешь немедленно закрывал Вилли ван дер Керкхоф, игрок сборной Голландии, серебряный призер чемпионата мира 1978 года в Аргентине. Поэтому сохранялся баланс и в середине поля, и в команде в целом.

В национальной сборной я снова переключался на 4–3–3. Эти тактические изменения сделали меня более зрелым игроком, потому что я начинал понимать, что творится в голове у соперника. Защитнику полезно читать мысли бомбардира, а нападающий в конце концов понимает, как думает защитник.

Когда ПСВ встречался с «Миланом» на Кубке Гампера в Барселоне, я играл в защите. Вероятно, я произвел хорошее впечатление, потому что после игры технический директор итальянской команды Ариедо Брайда зашел к нам в раздевалку, посмотрел на меня и сказал: «Следующий сезон. Ты – играть “Милан”? Ты играть “Милан”?» Естественно, я был польщен. «Si, si», – ответил я, и в ближайшие несколько месяцев мы разговаривали регулярно, пока Брайда и президент клуба Сильвио Берлускони не сделали официальное предложение ПСВ. Ханс Краай-старший, тренер команды, не хотел меня отпускать, но совет директоров ПСВ согласился на трансфер стоимостью в 16,5 миллиона гульденов (7,5 миллиона евро) – тогда это было рекордом. В «Милане» меня спросили, что я думаю о Марко ван Бастене, с которым играл в сборной. Через несколько недель итальянский клуб выхватил Марко из «Аякса».

Когда я попал в «Милан» (и когда, как и предсказывал Кройф, против меня дружно встали все Нидерланды), тренер Арриго Сакки поставил меня на правый край атаки. Команда придерживалась схемы 4–3–3, центральным нападающим был Пьетро Паоло Вирдис, а слева играл Марко ван Бастен. Но успех пришел, когда мы перешли на 4–4–2, что произошло случайно, как это нередко и бывает с великими командами.

Марко ван Бастен, один из лидеров команды, повредил лодыжку в матче с «Фиорентиной». На следующей неделе мы играли с главным соперником «Милана» – «Вероной». Без Марко. На острие атаки были только мы с Вирдисом, и «Верона» была уничтожена. Поэтому Сакки переключился на постоянное использование 4–4–2 со мной и Вирдисом в линии нападения. Повреждение ван Бастена все равно вынуждало его оставаться вне состава большую часть сезона.

Переход с правого края атаки в схеме 4–3–3 на роль бомбардира в 4–4–2 требует изменения мышления и игровых качеств – как для команды, так и для отдельных игроков. В «Милане» нам удалось сделать это быстро. Новая система подходила команде, как сделанный на заказ дорогой итальянский костюм. Мне как игроку не составляло труда соответствовать физическим требованиям новой системы, хотя она предполагала больше единоборств в противостоянии с центральными защитниками соперника.

Ближе к концу сезона Марко вернулся на поле к игре с «Наполи» – тогдашними чемпионами Италии, где выступали два звездных игрока – Диего Марадона и Джанфранко Дзола[3]. Ван Бастен вышел в атаке вместо Вирдиса и тоже забил. Два голландца в атаке. На поле я особенно хорошо взаимодействовал с нападающим Марко ван Бастеном, правым защитником Мауро Тассотти и полузащитником Франком Райкаардом. Эти трое были всегда неподалеку, и мы могли обыгрываться в треугольниках. Мы так хорошо сыгрались, что защищаться соперникам было непросто, как бы здорово они ни были готовы.

Затем я перешел в «Милане» на правый фланг полузащиты. Снова пришлось адаптироваться. Поскольку я хорошо бегал, преимуществом для меня стало наличие пространства у бровки. Мне все еще было сложно реализовать все свои лучшие качества в тесноте штрафной площади. Получив место для разбега на правом фланге, я знал, что делать. Хотя против «Милана» любая команда играла от обороны, мы все равно могли создать себе пространство, выманивая соперника вперед. Получив мяч, мы быстро переходили в атаку, и я шел вдоль боковой, откуда простреливал на набегавшего ван Бастена или Вирдиса.