«Хоть бы сердце выдержало. Мы уже оба давно не мальчики. Не хватало еще инфаркт на пару заработать и в больничку загреметь».
Набрыкавшийся вдоволь Дальский угомонился, перевел дух и потребовал сорванным хрипящим голосом:
- Дай мне!.. Или отсоси нормально… Или сдрочи! Сделай, блядь, уже хоть что-нибудь, иначе я скоро свихнусь от всего этого.
«Нет», - вывел упрямый Максим на его груди подрагивающим пальцем. Выждал немного, пока бессильная злость чуть пригасит возбуждение Егора, и, собравшись с силами, снова припал к раскинувшемуся перед ним телу.
Провел кончиками пальцев по пятнам воска, сплошь усеявшим покрасневшую грудь и живот, недовольно поскреб их ногтями, пытаясь добраться кожи. Воск уже почти остыл, щедро облепив волоски на груди Дальского, и мешал даже гладить его, не то что целовать. Поразмыслив, Максим сильно сдавил бока Егора коленями. Зафиксировал его, чтоб тот не начал брыкаться.
Дальский крупно вздрогнул, но сразу присмирел, окончательно привыкнув к тяжести на своих бедрах. Дикий жеребец, принявший наконец своего хозяина, вот кого он напоминал в эту минуту. А с прирученным животным поначалу надо было обращаться строго и не давать ему поблажек, чтобы знал свое место и не смел кусать дарующую ласку руку.
Не теряя времени даром, Максим потянулся к столику и подхватил за рукоятку крупный охотничий нож с ровным, поблескивающим хорошей заточкой лезвием.
- Максим! Действуй очень, очень осторожно! – услышал он предупреждающий голос Станислава.
Махнул рукой за спину - дал понять, что услышал предупреждение. Прикусил язык и примерился к шее Егора прямо под кадыком. Даже линию провел в воздухе очень близко от взопревшей блестящей кожи. Потом беззвучно хмыкнул, отвел острое лезвие в сторону и аккуратно приложил его к груди чуть ниже ключицы.
- Что?..
Дальский застыл камнем. Даже дышать перестал, ощущая, как металл мертвенно холодит кожу. Как будто сразу догадался, что это, и Максим даже удивился, откуда у него могли быть такие специфичные для обычного, пусть и небедного человека познания.
Поколебавшись, он чуть приподнял нож, чтобы ненароком не поранить. Вывел пальцем на груди учащенно задышавшего, буквально задыхающегося от начинающего приступа паники Егора: «Верь».
- Как я, блядь, могу тебе верить? – зарычал тот. – Ты мне сейчас глотку перережешь, чего доброго, или в печень его воткнешь.
Максим с досадой закусил губу. «Верь», - опять вывел он прямо по бугоркам застывшего воска, а потом добавил: «Прошу». Егор еще какое-то время дышал, как загнанный в капкан зверь, но вскоре продышался и похоже начал успокаиваться, не чувствуя новых прикосновений металла.
- Хорошо! – зло прошипел он. – Надеюсь, я все же успею проклясть Максима, прежде чем истеку кровью.
Тот лишь устало улыбнулся в ответ, придавил плечо Дальского к постели, не позволяя ему двигаться, и робко коснулся лезвием ключицы. Чуть надавил - дал почувствовать легкий укол острия – и, не задерживаясь надолго на одном месте, провел лезвием вниз. Вместо того чтобы резать и пускать кровь, нож мирно и плавно скользил по коже, снимая застывшие капли воска вместе с увязнувшими в них волосками, да еще и попутно охлаждал ее своей сталью.
Дальский дернул уголок нервных губ вверх, довольно смело изобразив ухмылку.
- Принудительная эпиляция? - выдохнул он, стараясь дышать медленно и даже при вдохе не сильно приподнимать грудную клетку. - Ты, должно быть, шутишь!
Максим отстранил нож и вывел на его груди: «Не больно».
- Да уж, не больно! – фыркнул Дальский. – Только у меня сейчас упадет от таких «приятных» неожиданностей.
Максим едва слышно цокнул языком и в отместку за очередную злобную насмешку придавил лезвие чуть сильнее, так что кожа почти расступалась перед острием.
- Осторожно, – процедил ему в ухо Станислав.
Егор заткнулся и снова превратился в испуганную зачарованную статую, а Максим обхватил пальцами его обмякший ствол и начал слегка надрачивать, чтобы тот действительно не потерял своей упругости. Нежно погладил и перебрал яички, а ножом тем временем продолжал деловито снимать налет воска. Когда на теле Егора не осталось ни одного рыжего пятнышка, Максим отложил нож в сторону и с любопытством уставился на выбритую, ставшую теперь совершенно гладкой грудь. Такими же приятными на вид были живот и часть паха, а оставшиеся нетронутыми волоски сиротливо кустились вокруг члена. Брить Дальскому яйца в такой напряженной обстановке он все же побоялся. Тот сильно нервничал и мог дернуться в самый неудачный момент, а Максим не был настолько умелым брадобреем, чтобы не порезать его.
- Что теперь? Плети? – желчно поинтересовался Егор.
Мда, кажется, Максим медлил слишком долго, разглядывая в задумчивости свою работу, а Дальский быстро отошел от шока и наглел прямо на глазах.
«Хреновый из тебя вышел бы нижний, Егорка! - решил про себя Максим. – Никак не заткнешься и все диктуешь свои условия. Так что ласки Станислава действительно не для тебя… Можно было бы, конечно, немного попугать тебя плетью, чтоб неповадно было насмехаться над Мастером. Но, пожалуй, не сейчас».
Он склонился к Егору и поцеловал его грудь ровно меж сосков. Лизнул и услышал удивленный вздох. После бритья кожа на этом месте, должно быть, казалась Егору невероятно чувствительной и обнаженной буквально до мяса. Довольный собой Максим улыбнулся и с наслаждением потерся об гладкого Дальского носом. Прижался щекой к его груди, чувствуя, как быстро бьется сердце упрямца, стучится прямо в висок. Решил, что должен Егору бонус за то, что тот потешил его своей бессильной яростью, и за то, что так отважно прошел через испытание огнем, льдом и холодным оружием. Ведь он уже и так позволил себе больше, чем намеривался делать изначально, и не видел ничего смущающего в том, чтобы закончить сеанс так, как потребовал от него клиент.
Пребывая в сладостном предвкушении, Максим неспешно проложил дорожку поцелуев от горла Егора к паху и уверенно обхватил его член губами. Принял сразу в самое горло и стал двигать головой, перекатывая на языке скользящую по небу головку. Одной рукой методично перебирал яички, а другой в это время поглаживал грудь, ставшую на ощупь, как натянутый на раму атлас. Гладил и не мог нагладиться. Цеплял ногтями твердые колкие соски и чуть ли не урчал от довольства. Дальский быстро опомнился, забыв о своих переживаниях, и принялся помогать ему в удовлетворении себя любимого. Покачивал бедрами, чтобы погрузиться как можно глубже в обволакивающую теплом влажную глотку, тянулся к Максиму всем телом.
- Не останавливайся! – прохрипел он, закрывая плечом лицо. – Я сейчас!..
Максим услышал предупреждение, но не выпустил его из плена. Наоборот, глотнул, чувствуя, как головка царапает заднюю стенку горла. Дальский дрогнул в последний раз за этот мучительно долгий сеанс и выплеснулся горьковатым густым соком. Максим не позволил пролиться ни капли, все проглотил до конца, затем выпустил медленно обмякающий член изо рта и тщательно, в каком-то приступе неконтролируемой нежности, вылизал его.
Не давая ошеломленному оргазмом Егору прийти в себя, а себе – подумать, он быстро чмокнул того в губы и соскользнул с кровати. Подхватил с пола халат, натянул его трясущимися руками на плечи, прикрыл член, который торчал сорванным стоп-краном, и покинул комнату.
<center>***</center>
Дверь открылась, когда Егор еще толком не успел опомниться после вымученного, выпрошенного оргазма. Станислав подошел к кровати и аккуратно стянул с его глаз повязку. Находящийся в замешательстве Егор заморгал и в ошеломлении уставился на хмурого Мастера боли.
- Все в порядке? – спросил тот.
- Д-да! Все в порядке.
Егор обвел взглядом комнату, но предсказуемо никого, кроме Станислава, в ней не обнаружил. Тот кивнул и сноровисто развязал руки. Егору пришлось ухватиться за край кровати, чтобы его расслабленное тело смогло принять вертикальное положение. Он сел, слегка покачнувшись, и растер онемевшие запястья.
- Вам помочь одеться? – спросил Станислав, убирая со стола ведерко, в котором колыхалась вода и плавали кубики льда. – Или, может быть, хотите остаться здесь на ночь и отдохнуть?
- Что? – Егор слышал его, но смысл слов доходил до него не сразу, так будто он был под кайфом или сильно пьян. – Нет, я лучше поеду домой.
- Простите, но в таком состоянии вам лучше не садиться за руль, – заметил Станислав. – Хотите, мы вызовем вам такси?
- Нет, спасибо! Я сегодня приехал с водителем, так что не беспокойтесь.
- Хорошо! – кивнул Станислав и вместе с ведерком направился к шкафу.
Егор проводил его расплывающимся взглядом. Ему все еще сложно было сосредоточиться на чем-то одном, а спокойный, плавно двигающийся Станислав позволял сфокусировать блуждающий взор.
- Вам понравилось? – спросил тот, вернувшись к кровати, и в задумчивости посмотрел на Егора, который все еще тормозил, причем по полной.
Тот опустил взгляд на босые ступни, опирающиеся на мягкий светло-бежевый ковер, подвигал пальцами и вспомнил, с какой тщательностью Мастер обсасывал эти самые пальцы во время прошлого сеанса. Жар смущения начал приливать к щекам и Егор кашлянул в кулак, чтобы прочистить перехваченное внезапным спазмом горло.
- Сложно сказать, - голос все еще был хриплым, но в этом не должно было быть ничего удивительного. – Признаю, что испытал довольно странные ощущения.
- Мастер делал что-то неприемлемое для вас?
- Нет, - покачал головой Егор и добавил: – Не совсем… Было пару неприятных моментов, когда мне было чисто психологически некомфортно, но когда я понял, что мне ничего не угрожает, смог расслабиться и почувствовать… удовольствие.
- Значит, вы довольны сеансом?
- Не могу сказать, что полностью им доволен, но… я удовлетворен его качеством.
Егор поднялся на ноги и бросил взгляд в большое зеркало напротив кровати. Растерянно расширил глаза, разглядывая себя в отражении.
- Вот, блядь! – пробормотал он, когда смог снова говорить.
- Что-то не так? – Станислав тревожно свел брови.
- Он меня побрил! – воскликнул Егор в возмущении. – По-настоящему! Я думал, он это понарошку делает, а он…
Поднял руку и настороженно коснулся гладкой кожи. Не веря до конца в происходящее, провел по груди пальцами и опустил ладонь на живот, где у него была когда-то узкая блядская дорожка. Темные, давно ставшие ему привычными волоски отсутствовали до самого паха, так, будто их никогда там и не было. Только над членом сиротливо ютились их избежавшие экзекуции собратья.
- Вот же сука! – прошипел Егор.
Порывистым шагом прошел к стулу и стал быстро одеваться.
- Беру свои слова назад. Это было отвратительно, и такую наглость я больше не потерплю. Как он посмел сделать это без спроса? Я засужу Максима за такой произвол.
Станислав молчал, наблюдая из-под бровей за рассерженным клиентом. К его чести, он не комментировал обличительную речь ни словом, ни жестом.
- Всего хорошего! – бросил Егор через плечо и вышел из комнаты, напоследок хлопнув дверью.
Станислав подождал, пока в коридоре стихнут его стремительные шаги, и тяжело вздохнул.
- Когда профессионал слишком сильно увлекается своей игрой, это никогда и никого до добра не доводит, – заметил он. - Зря мы все это затеяли.
<center>***</center>
Дальский позвонил Максиму через двадцать минут после сеанса. Тот как раз лежал в горячей ванне, до самых краев наполненной пеной, и ласкал себя под водой, пытаясь согреться и избавиться от мучившего его возбуждения. Водил ладонью по груди и плечам, надрачивал твердокаменный член. Горячая вода укутывала его теплом, как будто Максим находился в чьих-то объятьях, ласкала мошонку и ствол легкими прикосновениями, похожими на те, что могут подарить настоящие нежные пальцы.
- Твой хваленый Мастер побрил меня от шеи до самых яиц! – рявкнул Дальский в трубку.
Полный самодовольства Максим усмехнулся, дурашливо ущипнул себя за сосок и передернул член - крепко обхватил его, так, чтобы было даже чуточку больно, и несколько раз с усилием провел кулаком.
- Я тебе давно советовал сделать эпиляцию, – выдохнул он. - Если тебе нравятся буйные заросли, это не значит, что они нравятся другим.
- Ты же сказал, что не будет никакого вредительства! Я засужу тебя за эту ложь!
- Ну, он же не отрезал тебе пальцы, – резонно заметил Максим. – Волосы - на то и волосы, чтобы снова отрасти. Что ты так над ними убиваешься?
Он слушал рычание Дальского и вспоминал, какой приятной – нежной и шелковистой - была на ощупь его только что побритая кожа. Припомнил, как она скользила и прогибалась под пальцами, откинул голову на край ванной и прикрыл глаза, слушая злобное сопение на том конце провода. Накрыл пальцем микрофон и продолжил дрочить, причем с каждой минутой все резче, так что вода начала перекатываться через край и выплескиваться на пол.
- Какое твое дело, над чем я убиваюсь? – рычал Егор. – Он не имел права так делать. А что, если бы он, заигравшись, проткнул мне сердце?
- А что, он должен был оставить тебя всего заляпанного воском-м-м?.. Его, между прочим, не так-то просто… потом вычистить. Легче просто сбрить вместе с волосами. А вот если бы ты дергался еще сильнее… Ох!.. Он вполне мог бы случайно срезать тебе сосок… И вот тогда-а-а!..Ты, возможно, и мог бы претендовать на компенсацию за членовредительство-о-о!.. Но имей в виду, что твою потерянную волосню не возьмется защищать ни один нормальный адвокат. А насчет сердца не беспокойся. Сом-м-м… неваюсь, что он нашел бы его у тебя в груди. Там же булыжник, а!.. Не сердце.
В трубке воцарилась наряженная тишина.
- А ты откуда знаешь, как я дергался? – полным холода и подозрения голосом спросил Егор.
Испуганный Максим замер, пытаясь быстро придумать оправдание своим словам. Его член чуть не упал от такого волнения.
- Эм-м, мне Тони все рассказал, – буркнул Максим.
- Ага, – прошипел Дальский. – Отчитался, значит, уже перед хозяином о проделанной работе. Професс-сионал!
- А ты что думал? – фыркнул Максим, продолжая наглаживать себя. - Это рабочие моменты, о которых я должен знать.
- Так вот знай, – процедил Егор. – Мне не понравилось! Снова! И если я вдруг узнаю, что ты, несмотря на мой запрет, подсматривал, я не просто пойду в суд - я пущу тебя по миру… Найду способ. Не сомневайся!
- Я не подсматривал. Очень мне надо на тебя пялиться, – оскорбился до глубины души Максим. – Короче, ты меня отвлекаешь от очень важного дела. Так что до встречи!
Он сразу же отключил телефон, чтобы Дальский не смог повторно дозвониться до него. Швырнул трубку на тумбочку, уставленную десятком разнокалиберных баночек с косметическими средствами, и снова схватился за член.
- Не понравилось ему, видите ли! – бормотал он, взбивая пену.
Провернул руку, чуть задержался пальцами на головке и опустил веки. Ресницы задрожали, а губы выпустили на волю тихий стон.
– А мне вон как все… Понравилось!.. Так понравилось, что сижу в ванной и… А-а-ах-х-х!.. Дро…чу на… Дальского!
Отдышавшись, он вытащил руку из воды и стал с унынием рассматривать пальцы, испачканные собранным в ладонь семенем.
- Хм-м-м! Дрочу на Дальского, значит? – нахмурился он.
Сполоснул руку и протянул, задумавшись:
- А в этом определенно что-то есть. Что то… извращенное. Некая… волнующая новизна.
Успокаивающе погладил расслабившийся мягонький член и устало вздохнул.
- Ну и ладно! Если он откажется от следующих сеансов, то все снова вернется на круги своя… И мне не придется вот так над собой издеваться. Нет! Плохая была идея, Максим! Плохая! Что-то тебя последнее время пробивает на очень плохие идеи. Надо что-то с этим делать.
Он взял мочалку и тщательнее потер ладонь. Так, будто она до сих пор несла на себе следы его несдержанности. Белесые капли уже давно растворились в горячей воде, но он все еще ощущал под пальцами жар чужого и одновременно такого знакомого тела. Этот жар не уходил, пронизывал до кости, и казалось, что руки просто горят в ровном огне его спокойной мощи.