- Какая вам разница, с кем я буду трахаться? Вы что мне, отец? – не оборачиваясь, огрызнулся Максим.
- Ты красив, силен и не лишен ума… И мне будет искренне жаль, если ты растратишь все это на недостойных тебя людей.
- А себя-то вы считаете достойным! – съязвил Максим.
На глаза начали наворачиваться злые слезы, и он отворачивал лицо от Густава, не давая тому увидеть их. Все его мысли были лишь о том, как избавиться от этого навязчивого доброжелателя.
Густав начал замедлять шаг и, пройдя еще пару метров, Максим услышал ответ, брошенный ему в спину:
- Да, я считаю себя достойным. Я обещаю, что всегда буду с тобой предельно честен и не возьму больше, чем ты сам будешь готов мне дать. Да и сам подумай: даже если бы у тебя возник когда-либо шанс на то, что учитель примет твои чувства, неужели ты хочешь предстать перед ним совершенно неопытным и неподготовленным? Сопливым мальчишкой, который даже не знает, с какой стороны подойти к чужому члену? Думаю, к сему знаменательному дню тебе все же стоит хоть чему-то научиться, прежде чем ты сможешь составить достойную конкуренцию его жене.
Максим снова, будто запнувшись, остановился и снова медленно развернулся к Густаву лицом. Тот тоже замер, не закончив шага и не приближаясь слишком близко. Спокойно вглядывался в искаженное злобой и страданием лицо Максима, но тот видел в его глазах что-то, отдаленно напоминающее тревогу.
- А вы, значит, можете научить меня всему, да? – желчно бросил Максим. – Что, куда и зачем? Показать, так сказать, все прелести небесной голубизны?
Густав откашлялся в кулак, прочищая горло, будто собирался держать ответ перед высшей инстанцией, и серьезно кивнул.
- У меня большой опыт, и я могу поделиться им с тобой. Научить тебя тому, как с толком использовать то, что дано тебе самой природой. Как самому получать удовольствие и дарить его другим. К тому же… Ты, кажется, сам, без протекции поступил в экономический на «финансы и аудит» и прилежно там учишься. Ты хороший умный парень, достойный того, чтобы стать со временем еще лучше. Знакомство со мной даст тебе шанс на это «лучше».
- Я не собираюсь быть чьим-то содержанцем, - тут же осадил его Максим. – Тем более вашим. Сколько вам вообще? Сорок? Сорок пять?
Густав польщено улыбнулся.
- Пятьдесят с небольшим, но спасибо за комплимент, – Максим громко фыркнул, намекая, куда именно Густав может себе засунуть такой «комплимент». - А я, знаешь ли, и не собираюсь тебя содержать. Красивых, но безмозглых альфонсов сейчас хоть пруд пруди, и они очень быстро надоедают. Нет, Максим. Мы будем очень плодотворно - в плане твоего обучения - проводить наши совместные вечера… И, если ты захочешь, ночи…
Максим раздраженно закатил глаза, но промолчал, не комментируя его выкладки, и Густав вкрадчивым тоном продолжил:
- Я поделюсь с тобой своим опытом в умении любить мужчин, а ты привнесешь в мою жизнь ноту новизны, легкости и неиспорченности. Я дам тебе возможность изучать финансы не только в теории, но и на практике, а ты - в благодарность - будешь поддерживать меня дельным, незашоренным предыдущим жизненным опытом советом. Один получит ровно столько, сколько получит другой. Ни больше, ни меньше.
- Для вас это такой себе новый способ развлечься в вашей скучной устаканенной жизни? – поинтересовался Максим. – Подобрать на улице неизвестно кого и играючи сделать из него человека.
- Я обещал быть откровенным с тобой, – кивнул Густав. – Поэтому – да! Ты прав, моя жизнь действительно порой бывает слишком «устаканенной», но что ты теряешь? Ты не женщина, которую могут потом порицать за потерю невинности до свадьбы. Никто ничего не узнает, а ты сможешь раскрыть свои истинные потребности, не боясь быть осмеянным. Я говорю тебе очевидные вещи. Прислушайся к самому себе, и ты поймешь это.
Максим молчал. Блуждающим отрешенным взглядом смотрел на проносящиеся мимо авто.
То, что говорил этот человек, действительно было правдой. Максим и сам знал это все про себя, причем уже довольно давно, и был достаточно честен с самим собой, чтобы признать очевидное. Женщины его не привлекали. Мужчины, правда, тоже не все, но этот наглый самодовольный всезнающий тип… Максим перевел взгляд на Густава и оценивающе всмотрелся в его лицо.
- А не боитесь, что вас в педофилии обвинят? – с издевкой спросил он.
Густав снисходительно усмехнулся в ответ.
- Тебе уже исполнилось восемнадцать - я проверил, - и ты можешь спать с кем захочешь… А в моей среде молодые любовники - не новость.
Он опустил взгляд и посмотрел на собственные ухоженные сухощавые и немного узловатые ладони.
-Тебя так сильно смущает разница в возрасте? – негромко спросил он, бездумно потирая безымянный палец.
- Ну, я не знаю, еще скопытитесь на мне, чего доброго. Или… - Максим ехидно прищурился. - …вы любите нестандартные расклады?
Густав довольно рассмеялся. Секундная неуверенность, которая показалась Максиму в этом неловком жесте, тут же испарилась без следа.
- В этом как раз я традиционен, - покачал головой Густав. – Не волнуйся! Обещаю, что буду очень осторожен и не разочарую тебя.
- Ну, раз вы обещаете… - протянул Максим, все еще усмехаясь и чувствуя, как горят щеки из-за этой откровенного разговора. - Я подумаю над вашим предложением.
Густав удовлетворенно кивнул.
- Постой минуту, хорошо? - попросил он. Обернулся и махнул рукой.
Удивленный его жестом Максим только тогда заметил, что за ними все это время на некотором расстоянии, крадучись, следовало черное представительное авто. Когда Густав дал знак, оно подъехало ближе и остановилось прямо перед ними. Максим уже с опаской ожидал, что его пригласят прокатиться, но Густав лишь приоткрыл дверь салона, что-то взял и сразу вернулся к Максиму.
- Вот, моя визитка. Если надумаешь – звони, – он протянул Максиму маленький белый прямоугольник с позолоченным абстрактным рисунком по краю. Тот, поколебавшись, взял визитку, малодушно стараясь не соприкасаться с Густавом пальцами. – Я ценю деловой подход, поэтому буду очень тебе признателен, если ты сообщишь мне о своем решении. В любом случае. Каким бы оно ни было.
Максим посмотрел в его светлые, должно быть выцветшие с возрастом глаза.
- Значит, у нас с вами будет деловое соглашение?
Густав кивнул.
- Да. Ты мне – я тебе.
- Тогда я позвоню,– серьезно кивнул Максим. - В любом случае.
- Отлично, – Густав бросил взгляд на часы. - Тогда хорошего тебе вечера, Максим. И я рад, что ты позволил мне так откровенно поговорить с тобой.
- Всего хорошего, - чувствуя все большее смущение и стараясь скрыть его, Максим кивнул, прощаясь с этим странным человеком, развернулся и, не оглядываясь, побрел дальше.
За его спиной раздался хлопок закрывшейся дверцы, а через полминуты черное авто пронеслось мимо, тихо шурша шинами, и Максим смотрел ему вслед до тех пор, пока оно не затерялось среди остальных машин.
========== Часть 2 ==========
<center>***</center>
- Свободны. Дальше я сам!
Густав небрежно махнул рукой двум движущимся за ним по пятам охранникам и толкнул створки входной двери в стороны. Те, последовав его велению, распахнулись, открыв взору затемненный еще секунду назад, но тут же вспыхнувший огнями большой холл. Стоило лишь хозяину ступить на территорию собственного дома, как тот ожил, приветливо засияв хрусталем большой двухъярусной люстры. Обведя глазами помещение, Густав удовлетворенно усмехнулся и нетвердой походкой двинулся по одному из коридоров, ведущих в другие помещения. Прислуга этим вечером была отпущена домой пораньше, и в доме царила полнейшая тишина, но Густав знал, что ищет, поэтому шел прямо к своей цели. Дойдя до конца коридора, он скользнул пальцами по прохладной металлической ручке, усмехнувшись еще шире, надавил на нее и распахнул дверь собственной спальни.
И встретился взглядом с искрящимися озорным весельем серо-голубыми глазами. Обнаженный Максим, расслаблено закинув руки за голову, возлежал на широкой расстеленной кровати и наблюдал за застывшим на пороге хозяином дома.
Густав, как и всегда, когда видел своего молодого любовника в теплом рассеянном свете ночника, залюбовался совершенными формами его роскошного тренированного тела. За год, что они были знакомы, он успел изучить его досконально. Каждый четко очерченный мускул. Целый год он старательно изучал это отзывчивое тело руками, глазами, губами и языком, но все еще не мог наглядеться и натрогаться. Максим будил в нем нездоровое желание сожрать его целиком или втиснуться в него так глубоко, как только можно, чтобы проникнуть под эту гладкую загорелую кожу и слиться с ним в одно целое, чтоб уже никто и никогда не смог их разъединить.
Густав знал, что это за чувство. О нем ежедневно пели, говорили и слагали стихи тысячи, если не миллионы людей, но он сам испытывал его чуть ли не впервые за всю свою долгую, насыщенную встречами и расставаниями жизнь. Он знал симптомы, хоть и не испытывал их раньше. Уже через пару месяцев, прошедших со дня знакомства с Максимом, он смог самостоятельно поставить себе диагноз и в долгих выматывающих размышлениях осознать, что, ища лишь развлечение от скуки, он умудрился сам себя загнать в ловушку и теперь не знал, как излечиться от этой опасной болезни.
Если быть до конца откровенным, он и не хотел излечиваться. Это чувство приносило ему больше боли, чем радости, но он уже сжился с этой болью и умело прятал ее от других, в совершенстве владея искусством держать лицо. Он даже задумывался о том, что, должно быть, это кто-то из недоброжелателей так своеобразно проклял его. Ведь это было сущим проклятьем - познать искреннюю безответную любовь тогда, когда его жизнь все еще медленно, но уже неуклонно катилась к закату.
Боже, как же он умудрился так вляпаться. Наверно, надо было бросить все еще тогда, когда, хорошо подготовив Максима, он впервые взял его в безобразно романтической обстановке – на усыпанной лепестками роз постели в присутствии сотни свечей и откупоренной бутылки шампанского. Тогда Густаву хотелось именно этого. Тогда невинному и чистому до неприличия Максиму было нужно именно это, хоть он вначале и посмеивался над Густавом и его сентиментальностью. Но тот знал наверняка, что, кончая с громким криком меж его плотно сомкнутых губ, Максим испытывал глубокое удовлетворение от свершившегося в ту ночь таинства. Тогда Густав не смог вовремя отстраниться и предоставить этого пылкого и бескорыстного мальчика его судьбе. А потом было уже поздно.
Заметив его колебания, Максим понимающе ухмыльнулся и одним плавным движением перетек с кровати на пол. Выпрямил гибкую спину, развернул гордые плечи и с чарующей усмешкой на губах поплыл к Густаву, ступая босыми ногами по мягкому бежевому ковру, чей высокий ворс жадно облизывал его длинные пальцы. Засмотревшийся Густав в этот момент остро завидовал и ревновал к этой дорогой пушистой тряпке. Ему хотелось и самому лизать эти пальцы, скользить языком меж ними и слышать тихий стон наслаждения из этих иронично изогнутых губ.
- Как прошел праздник? – Максим приблизился легкими шагами и положил ладони Густаву на плечи. Потеребил его туго, как удавка, затянутый галстук и медленно потянул узел вниз, избавляя от этого удушающего захвата.
- Как все юбилеи, – отмахнулся Густав. - Шумно и скучно, - и тут же во внезапном пьяном откровении признался: - Мне сильно тебя не хватало.
Максим сочувствующе покачал головой. Его темные волнистые волосы скользнули по лицу, лаская лоб, еще не знавший морщин.
- Ты же знаешь, что это было бы… Неуместно, – заметил он.
- Возможно, – согласился Густав, потянувшись к его лицу и погрузив пальцы в эти шелковистые волны. - Но ты знаешь… Все эти люди – заискивающие родственники, хваткие деловые партнеры и жадные до моего внимания друзья… Все они целый вечер неимоверно раздражали меня. Просто бесили своей беззастенчивой и лживой лестью. А на самом деле я хотел бы провести этот день с тобой. Только вдвоем – ты и я.
- Это в тебе сейчас алкоголь говорит, – улыбка Максима чуть подувяла, и он, отбросив игривость, говорил уже серьезно. - Когда протрезвеешь, ты еще пожалеешь об этих словах.
Он продолжал неспешно раздевать Густава. Пока они говорили, он уже успел снять с него пиджак и теперь сноровисто расстегивал пуговицы рубашки. Отметив его серьезный тон, Густав качнулся вперед и обхватил Максима за талию, тесно прижал к себе и спрятал лицо в его волосах.
- Я не пожалею, – прошептал он. Потерся кончиком носа о шею Максима, чувствуя, как его нежная кожа нагревается от чужого дыхания.
- Пожалеешь, - проронил Максим.
Легко поцеловал Густава в обнажившееся из под рубашки плечо и продолжил:
– Ты же хладнокровный бизнесмен, а не романтичная девица. Тебе бы головы подчиненных долой сечь и конкурентов банкротить, а не мечтать о вечных любовях. Вот ты сейчас наговоришь мне кучу всякой милой чуши, а потом будешь отнекиваться. Мол, нихрена, никому я ни в чем не признавался. Пусть сначала докажут. В суде и с адвокатом.
Густав сжал объятья сильнее, чувствуя, что Максим пытается ускользнуть. Поцеловал в скулу и прошептал на ухо:
- Откуда в тебе столько прямоты и честности? Разве этому я тебя учил? Ты же видишь, что я сейчас веду себя, как пьяный слезливый старый идиот, так почему ты не воспользуешься этим? Ты мог бы сейчас просить у меня все, что захочешь, даже код моего банковского счета, и я с радостью сказал бы тебе его. Да что там! Ты мог бы вить из меня веревки, даже когда я трезв, и я шел бы у тебя на поводу.
Максим тихо вздохнул и, сдавшись, крепко обнял его в ответ.
- Мог бы, - негромко согласился он. – Но это нарушило бы наше деловое соглашение. Помнишь, Густав? Мы же с тобой договорились. Ты мне – я тебе. И не более. Так зачем ты толкаешь меня на нечестные поступки?
Потом Максим понизил голос и пробормотал ворчливо:
– К тому же, если б я украл у тебя деньги, мне пришлось бы потом скрываться от закона. Я, знаешь ли, еще не готов всю жизнь прожить в какой-то дыре, не высовывая из нее носа. Ты гад, Густав. Ты знаешь это? Ты просто избаловал меня роскошью.
Густав отстранился и заглянул в серьезное лицо Максима. Улыбнулся и очень понадеялся, что тот примет блеск его глаз за последствия опьянения.
- А если я официально дам тебе деньги? – спросил он. - Передам их тебе по закону? Ты же, кажется, хотел начать свой бизнес после окончания университета…
Максим нахмурился.
- Не надо, Густав, – отрезал он. - Ты же знаешь, как я не люблю все эти разговоры. Если я возьму твои деньги, это лишит меня моей независимости. А я хочу быть свободным. От всех. Даже от тебя, – он досадливо цыкнул зубом. – Слушай, давай сейчас обойдемся без этого, а? Я пришел тебя поздравить, вон, даже подарок купил… (Хотя, думаю, мои подарки для тебя - что мусор!) А ты весь настрой портишь, – Максим махнул головой в сторону прикроватной тумбочки, на которой лежала небольшая перевязанная малиновой тонкой лентой коробочка. – Пойдем лучше в кровать… Ты устал. Я сделаю тебе расслабляющий массаж, если захочешь, еще выпьем за твое здоровье, а может, даже… - Максим изменился в лице, снова засияв многообещающей улыбкой, и игриво провел пальцами по обнаженной груди Густава. – Если, конечно, тебя твои гости не заездили.
Густав смотрел ему в лицо, пытаясь увидеть там хоть какое-то смятение. Хоть какой-то отклик на его нетрезвое признание, но Максим, как обычно, искренне и безмятежно улыбался. И, конечно, Густав не мог отказать ему в просьбе.
Он прошел к кровати, увлекая Максима за собой, и сел на край.
- Покажи, что ты купил мне, - попросил Густав, приобняв его за талию.
- Да, в общем-то, ничего особенного.
Улыбка Максим стала смущенной. Он взял коробочку и положил ее Густаву на колени.
– Я старался выбрать что-то такое, чтобы тебе понравилось, – пробормотал он, отводя взгляд. - Не бриллианты, конечно, но камешки так красиво блестели, что я решил выбрать именно его.
Густав медленно, смакуя момент, развязал ленточку, позволив ей соскользнуть на пол, и открыл коробку. В ней на атласном белом ложе покоился зажим для галстука. Серебряный со вставками черной эмали и тремя хорошо ограненными феанитами. Красивая вещица, пусть и недорогая.