Он пришел в “логово” после работы, приготовил ужин. Голодный после тренировки Серый умял все за обе щеки, даже добавки попросил. А Валентину кусок в горло не лез. Он уже вспоминал, где какие вещи оставил, чтобы собрать их максимально быстро. Волк глянул на него и насторожился. Отодвинул тарелку и уставился на него со всей возможной серьезностью.
- Что-то случилось? – спросил, нахмурившись.
- Послушай, Серый. Я считаю, что нам… – Валя заставил себя вытолкнуть из горла эти проклятые слова, – …нам надо расстаться!
Он думал, что Волк разозлится, вломит ему, и уже был морально готов к нырянию под стол. Но Серый побледнел, опустил плечи, сгорбился так, как уже давно не горбился.
- Ну… Раз ты так считаешь, – проронил он, глядя на свои руки. Поднял на Валю обиженный взгляд, и тот почувствовал себя садистом, ударившим щенка.
“Неужели опять играет? Но он же никогда не делал этого дома! Теперь уже и тут начал притворяться? Но… Я не пойду на попятную! Как бы там ни было, это для его же пользы. Он – красивый сильный мужик! Заведет себе семью. Не то, что я – вечный мальчик-колокольчик. Все! Сказка закончилась. Так! А теперь, Кролик, поднялся и пошел собирать вещи. Я кому сказал -пошел!”
И Валентин таки поднялся и пошел. Побросал все свои шмотки в кучу и запихнул их в сумку, благо, собирать ему было особо нечего – пару рубашек и костюмов, щетка да бритва. Серый не пошел за ним, остался сидеть на табурете. Собрав вещи, Валентин вернулся на кухню. Если бы у него был ключ от “логова”, он бы сейчас положил его перед Серым. Но у него не было даже этого, что тоже само по себе было показателем.
- Ну… Я пошел.
Серый даже не глянул в его сторону, все еще рассматривал свои руки. Пробормотал:
- Ну, иди.
- Пока, Серый.
Но тот не ответил.
- Шур, шур! – шуршит смятая простыня под Валентином.
“Ничего с ним не станется. Ну, позлится немного, погрустит и успокоится!”
Сам Валентин был очень далек от успокоения. Не спал нормально уже третьи сутки. На работе был рассеян, все валилось у него из рук. Коллеги смотрели на него с подозрением, а Виктор Андреевич даже вызвал к себе и предложил отдохнуть немного дома ввиду усталости. Но Валя упрямо ходил на работу: оставаться одному было невыносимо. Хотелось тут же сорваться с места и нестись в “логово” проверять, как там Серый. Валя постоянно одергивал себя, шипел на дурные мысли, иногда даже вслух, чем еще больше пугал сотрудников. Все эти дни ему невыносимо хотелось увидеть Волка. До разрыва они встречались почти каждый день, и теперь Валентину остро не хватало его незлобных подтруниваний и жадных загребущих рук. Ну, бог с ними, с руками, но хотя бы проверить, что Волк здоров и более-менее доволен жизнью, было просто необходимо. Тут Валентин сообразил, что может смотреть на Волка столько, сколько захочет. Для этого надо было всего лишь ходить в Клуб каждый день и выжидать, когда тот появится на арене. Волк не мог долго прожить без хорошей драки и пришел бы, в конце концов, туда, где мог забыться и найти утешение. Наверно, Максим Александрович тоже смог бы ему в этом поспособствовать. Валя заскрипел зубами. Теперь, когда Волк был свободен, он вполне мог вернуться к своему хозяину и забыть никчемного Кролика, который даже драться не умеет и иногда пугается его до икоты.
Валентин собрался и, не заходя домой, сразу после работы поехал в Клуб. Проторчал там четыре часа до начала гладиаторских боев. Видел даже Максима. Тот разговаривал с каким-то симпатичным парнем, явно еще студентом. Касался его невзначай и улыбался, как всегда, обворожительно. Потом заметил Валентина. Улыбку на его лице будто стерли одним махом. В его взгляде вдруг появилось столько льда, что Валя струхнул. Злить такого влиятельного человека было опасно.
“Что пялишься, Максимка? Нечего ревновать! Он теперь свободен. Бери и радуйся! Ты был действительно хорошим учителем”.
Валентин развернулся и пошел в зал арены. Старался идти как можно медленнее, чтобы никто и не подумал, что это было бегство.
Там уже заканчивался очередной бой, и Валя протолкался к парапету, прислушался к тому, что говорит конферансье.
- Сегодня нас ждет невероятное зрелище! Самые сильные бойцы сойдутся сегодня на этой арене, чтобы побороться за титул чемпиона! Итак, встречайте первого гладиатора! Неистовый, кровожадный Ворлок!!!
Зал зашумел, те, кто ставили сегодня на Ворлока, выкрикивали ему подбадривающие слова. Ворлок поднял руки вверх, довольно ухмыльнулся, разглядывая зрителей. Вдруг заметил Валентина, который был притиснут к парапету и попадал в свет софитов, освещающих арену. Его улыбка стала еще шире и похабнее. Сердце Валентина пропустило удар в плохом предчувствии.
- А теперь встречайте следующего бойца! Вы все его прекрасно знаете! Приветствуйте, дикий и стремительный Волк!!!
Валю оглушило ревом толпы. Сзади люди напирали, чтобы увидеть звезду гладиаторских боев, и Валя чувствовал, что еще немного, и он выпадет на песок. Вцепился в перила мертвой хваткой.
Ворота открылись, и на арену вышел Волк. Валентин даже сначала не узнал его. Он был, как обычно, с заплетенными в косу волосами, в одних облегающих брюках, с сильно накрашенными черным глазами. Но его походка… Волк никогда не ступал так тяжело и неуклюже. Раньше он всегда улыбался зрителям, вскидывал руки вверх, стараясь уловить как можно больше их восхищения. Но теперь он не улыбался и не обращал внимания на то, что происходит вокруг. Глядя на эту слабую тень прежнего яркого и хищного Волка, Валя по-настоящему испугался.
- Бой! – крикнул конферансье. Валентин сжал перила до полного онемения в пальцах.
Волк остался стоять неподвижно, а массивный Ворлок закружил вокруг него. Серый не поворачивался вслед за ним, казался окаменевшей горгульей, а Ворлок все кружил и кружил, как стервятник, постепенно сужая круг. Он обошел Волка со спины и все же рискнул нанести удар. Волк увернулся в последний момент, но как-то нехотя, вполовину своей обычной скорости. Сам не ответил на удар. Ворлок воодушевился его безответностью и взялся за него всерьез. Серый уворачивался, иногда отвечал, но Валентин знал его стиль уже достаточно хорошо, чтобы понять, что он не пытается победить, лишь отсрочить свое поражение. Валя от досады и волнения закусил губу.
“Неужели Волк все еще страдает из-за моего ухода? Неужели никто не смог его утешить за эту неделю? Я ведь знаю его ненасытный темперамент!.. Чего тогда Максим Александрович так зло смотрел на меня?”
Тут Волк пропустил целую серию молниеносных ударов, удержался на ногах, но по его лицу из рассеченной брови потекла кровь, заливая глаз. Ворлок не сдержался, радостно расхохотался.
- Да он же убьет его! Волк! Ты что делаешь? Дерись!!! – досадливо закричал кто-то в зале, и его крик подхватили другие, но Волк никого не слушал. Ворлок продолжал месить его, и хоть Волк и отмахивался иногда, но было ясно, что это конец. А Валя вспомнил свой первый вечер в Клубе и то, как жестоко Ворлок избил своего соперника. Волк рассказал ему потом, что тот мужик умер в больнице – Ворлок проломил ему череп.
Страх за жизнь дорогого ему идиота сжал Валентину горло, не давая вздохнуть. Он перегнулся через парапет, но смог лишь отчаянно прошептать то, что кричали во весь голос в зале:
- Дерись, Волк, дерись! – за общим шумом тот, естественно, его не услышал.
Ворлок сильно ударил его в грудь, и Волк повалился на песок. Соперник тут же навалился сверху и начал душить, аж покраснел от натуги и ненависти. Ворлок сжимал толстые сильные пальцы, а Волк лишь трепыхался слегка, царапал его мускулистые руки скрюченными пальцами, но был бессилен оторвать от себя две клешни, сжимающие его горло стальным захватом.
Валя все-таки смог вдохнуть воздух, напрягся и закричал что было сил, срывая голос:
- Дерись, Серый!!! Дерись!!!
Он сам практически не расслышал себя за общим шумом в зале, но Волк вдруг дернулся, как будто его током ударило, раскинул безвольные руки в стороны, и Валентин, снова задохнувшись, решил, что все кончено, но в этот момент ладони Волка напряглись, поднялись вверх и легли на запястья противника, сжали их крепко и начали медленно отжимать от шеи. Ворлок, видимо, не ожидавший уже такого сопротивления, чуть разжал свой захват. Волк мгновенно поднял обе ноги вверх, закинул их на плечи соперника, сжал бедра, сдавливая локти Ворлока со всей доступной ему силы. Пальцы ошеломленного Ворлока разжались окончательно. Волк напрягся так, что жилы на посиневшей шее вздулись, и рывком перекинул через себя огромного противника, кувыркнулся назад и оказался сверху над ним. Расклад кардинально изменился. Зал бился в агонии, Волк, дико оскалившись кровавой улыбкой, добивал Ворлока точными ударами, а Валентин уже не смотрел. Бессильно сполз на пол, прислонился спиной к парапету и закрыл глаза. Очнулся только тогда, когда толпа, жаждавшая крови, взревела особенно громко, а потом голос конферансье объявил:
- Победитель – Волк! Наш чемпион все еще лучший! Поздравляем победителя!
Валя подтянулся и выглянул на арену. Волк, залитый кровью, стоял, пошатываясь и чуть не падая, Ворлок с неузнаваемым разбитым лицом неподвижно лежал на спине. Серый развернулся и, не оглядываясь, поплелся к воротам. Мимо него на арену проскочили двое служащих, взвалили Ворлока на носилки и понесли вслед за победителем. Валентин с трудом поднялся и побрел к комнате Волка.
Уже на подходе к широко распахнутой двери он увидел капли крови на полу и услышал разъяренные крики. Узнать голос нераздражительного, улыбчивого Максима Александровича было невозможно, но орал именно он. Валя заглянул в дверь, прячась в полутьме коридора.
Максим метался по комнате, снося все у себя на пути. Серый, понуро опустив плечи, сидел на диване и не смотрел на него. Перед ним на коленях стоял врач – промывал и перебинтовывал раны. Пол комнаты перед диваном был так же щедро испачкан красными каплями.
- …Ты с ума сошел!!! Он же чуть не убил тебя! А ты подставился ему!!! Думаешь, я не видел??? Сдохнуть решил??? Из-за какого-то сучонка? Да, блядь, бери любого! Кого хочешь в Клубе бери и еби, только прекрати распускать сопли! Мне тошно смотреть, в кого ты превратился!
- Не хочу, – буркнул Волк, опустив подбородок на грудь.
Максим резко остановился, зыркнул на него зло.
- Что? Что ты не хочешь, дрянь неблагодарная?
- Любого не хочу! – прохрипел Волк чуть громче. Передавленное горло отказывалось издавать внятные звуки.
- Не хочет он! – Максим закатил глаза, будто моля Бога дать ему терпения. – Я, может, тоже много чего хочу и не хочу, но держу же себя в руках! Контролирую себя! А ты – тряпка! Чуть что, сразу лапы откидываешь и впадаешь в смертельную тоску! За свое счастье надо бороться, Сергей, понимаешь? Бороться! Вгрызаться, если надо, врагу в глотку!.. Все! Надоело! Пойду “обрадую” Назара, какой он херовый сенсей и как херово он тебя воспитал!
Тут Максим направился к двери и заметил Валентина, мнущегося в тени. Остановился, сверкая глазами. Сейчас в нем не было ничего чувственного и обаятельного. Он весь был, как пантера перед прыжком, гибкий и напряженный. Валя еще подумал, что, возможно, владелец и сам не прочь иногда размяться на арене.
- Короче, так! – угрожающе тихо произнес Максим, глядя на Валентина. – Я тебя больше на арену не выпущу! Не заслужил! Мне тут самоубийцы не нужны! Портят репутацию Клуба! Разберитесь сначала между собой и не вмешивайте других в свои разборки!
Он стремительно пронесся по коридору мимо Валентина и скрылся за поворотом. Глубоко вздохнув, Валя снова заглянул в комнату. Врач перебинтовывал левую руку Волка, а разбитыми костяшками правой тот уныло подтирал кровивший нос. Коса, растрепанная, запачканная кровью и песком, безжизненно свисала с его плеча. Валентин ступил в комнату. Медленно двинулся к дивану. Волк поднял глаза, и его рука замерла в воздухе, так и не опустившись на колено. Валя тоже замер, откровенно боясь подойти. Врач заметил его, поднялся и тактично вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Волк и Кролик смотрели друг другу в глаза. Серый вдруг закусил щеку изнутри и сморщил заклеенный пластырем лоб. Его глаза подозрительно заблестели, и он, поджав губы, резко отвернулся, пряча лицо. Это было последней каплей. Валентин кинулся к нему, поскальзываясь на волчьей крови. Совсем неэлегантно шмякнулся на колени перед Серым. Схватил его за плечи, встряхнул, заставив распрямиться и посмотреть на себя. Хотел что-то сказать, успокоить, но с перепугу растерял все утешения и оправдания. Серый моргнул, и по его щеке потекла одинокая прозрачная капля.
- Серый, – прошептал Валя сорванным голосом. – Ну, ты чё, Серый? Чего ты? В самом деле. А? Волк, зачем позволил паскуде взять тебя за горло?
Серый неловко поднял руку и вытер бинтами глаза.
- Я подумал… – пробормотал он. – Подумал, раз ты меня больше не хочешь… Раз я больше не нужен, то теперь, наверно, все равно…
- Серый, – прошептал пораженный Валентин. Он не знал, что сказать. Вообще не имел понятия, как реагировать в такой ситуации, поэтому просто наклонился и осторожно обнял Серого за плечи. Волк прижался и положил голову ему на плечо. Валя нежно, успокаивающе гладил его по голой спине. У него в голове вдруг всплыло одно предложение из той дурацкой книжки, которое он прочитал, но не понял тогда его смысла.
“Волки моногамны! Боже, какой же я идиот! Ведь он же пустил меня в свое “логово”, куда никого больше не пускал! Таскал еду чуть ли не в зубах!.. И черт! Он разделил со мной волчий гон, гоняясь ночью по всей квартире! Позволил увидеть все свои тайны! А я, козлина, решил, что ему без меня будет лучше! Оставил, ничего не объяснив толком!”
- Почему ты ушел? – выдохнул Серый ему в шею, как будто прочитав его мысли. – Я что, был настолько ужасен в постели?.. Или так сильно напугал тебя?.. Или ты испугался угроз Ворлока? – Серый фыркнул. – Так теперь ему точно не до тебя будет ближайшие полгода!
Валя отстранился. Замялся, но все же сказал:
- Ну… Я подумал, что ты ведь любишь детей… И тебе нужны свои собственные волчата… Своя волчица.
Волк снова вытер подтекающие прозрачными каплями покрасневшие глаза.
- Валь, какая, нахер, волчица? Какие волчата? Ты что, совсем крышей съехал? Что ты выдумываешь, Кролик? Блин, так и знал, что надо с тобой поосторожней обращаться! Головой, видать, где-то сильно приложил!
- Ну… Я не знаю!.. – Валя весь заалел от стыда за свой непреходящий идиотизм. – Я думал, что без меня тебе будет лучше…
- Валь, да херово мне без тебя! Понимаешь? ХЕ-РО-ВО!
Валентин помолчал, потом наклонился и прижался лбом к лбу Серого, тут же испачкавшись в его крови, упрямо проступившей из-под пластыря.
- И мне без тебя херово, Серый! И мне.
Волк вздохнул тяжело.
- Вот, блядь, и поговорили.
Потом осторожно прижал к себе Валентина, погладил его по животу.
- А от волчат от тебя я бы не отказался! Родишь?
Валя с шипением отбросил его руку.
- Сволочь! Такой момент испортил. Щенка тебе куплю! Вот и будешь его воспитывать!
Волк осклабился:
- От тебя я и щенка готов усыновить!
- Серый, скотина! Заткнись уже!
1. У-у-у-у-у! И я чувствую себя отлично!
2. Птицы в вышине, вы знаете, что я чувствую!
Солнце в небесах, ты знаешь, что я чувствую!
Тростники, колышущиеся на ветру, вы знаете, что я чувствую!
Это новый рассвет,
Новый день,
Новая жизнь для меня
И я чувствую себя отлично!
3. Большое спасибо, учитель!
4. Поклон учителю!
5. Осу – традиционная форма приветствия.
6. Закрыть глаза!
7. Открыть глаза!
8. Принять стойку!
9. Начать!
10. Сменить стойку!
====== Волчонок ======
- Дзынь, дзынь! – надрывается дверной звонок.
На дворе был холодный март. Валентин уже месяц по частям переезжал к Серому. Казалось бы, ну, сколько у одного холостяка может быть вещей? Но процесс растянулся до бесконечности, и только сегодня Валя наконец-то забирал со старой квартиры последние вещи. В дверь позвонили, он подхватил коробку со всякой ерундой, решив, что это хозяйка квартиры пришла, и, не глядя в глазок, распахнул дверь.
- Привет, Валик!.. А куда это ты собрался? С коробкой? – Наталья была прекрасна. Медные локоны уложены волосок к волоску, зеленые глаза умело приукрашены макияжем, делающим их еще больше, короткая шубка из неизвестного Валентину зверя эффектно обтягивала ее стройную фигурку, ножки в не по-зимнему тонких колготках грелись в коротких ботильонах с золотистым мехом. Из-за всего этого великолепия примерно на уровне бедра Натальи выглядывали темная голова и светло-карие, почти рыжие, серьезные глаза. Все, кто хоть раз видел улыбчивого Валентина и неулыбчивого Артёма рядом, никогда бы уже не смогли утверждать, что это не его ребенок. Они были как две капли воды, только с разницей в двадцать лет.