А теперь получалось, что моя жизнь уже больше не связана с Делом. Как ни старалась, я была не в силах представить наше общее будущее. Поэтому я дала ему возможность говорить о себе, в чем он и преуспел. Он выступал в качестве шорт-стопа за школьную бейсбольную команду, ездил уже на второй «БМВ», и его любимой командой была «Янкиз». Дома в его распоряжении был целый этаж. Ни братьев, ни сестер. Правда, имелась парочка кузенов и дедушка, который управлял одной из крупнейших брокерских фирм в Нью-Йорке.
– Нашим отцам ничего не стоит купить или продать весь этот город, – сказал он, накручивая на палец прядь моих волос. – Ну, и твоя мать могла бы позволить себе такое.
– Каким образом? – спросила я, наверное, уже в сотый раз.
– Деньги в мою семью пришли от отца, – с гордостью объяснял Дел. – А у вас – со стороны матери. Ее семья инвестировала в железные дороги, пока это было прибыльно, а может, и по другим причинам. Хотя она не миллиардерша, и размер ее капитала никогда не сравнится с той долей, которой обладает в общем бизнесе мой отец, к тому же ее деньги – это ее наследство.
Я старалась изо всех сил не закатывать от скуки глаза.
– А тебе известно, чем занимался мой отец до того, как встретился с моей мамой?
Дел пожал плечами.
– Он поступил в Йель, по всей вероятности, со стипендией. По-моему, его мать была школьной учительницей, а отец – рабочим на стройке. К сожалению, они оба умерли несколько лет назад.
Я на некоторое время замолчала, думая об умерших дедушке и бабушке, которых даже не помнила. По-настоящему меня это не расстроило.
– Да, я думаю, моему отцу повезло, когда он встретился с моей матерью.
– Не просто повезло, чертовски повезло, – рассмеялся Дел. – До того как они встретились, он ведь был гол как сокол. Если бы не твоя мать, я не представляю, чего бы твой отец вообще мог достичь. А вот мой готовился управлять фирмой – так же, как и я. – Он снова поцеловал меня в щеку. – И мой сын тоже будет готовиться к этому.
Мои глаза расширились. Его сын? Я почувствовала тошноту, которую вызвала сама идея.
В разговоре наступила пауза. Моя рука, зажатая между мной и Делом, совершенно затекла. У меня мелькнула мысль рассказать ему о найденной под подушкой записке, но я решила пока этого не делать.
– А что мне нравилось?
Дел, откинув назад голову, пытался перехватить мой взгляд.
– Кроме меня?
Пусть так, но это не смешно. Сощурившись, я кивнула.
– Ты любишь делать покупки, – Дел улыбнулся, поглаживая пальцами мою щеку. – Твой любимый напиток – фруктовый сок, смешанный с водкой. С тобой чертовски здорово ходить на вечеринки. Ты просто дикая. – На этот раз он склонился ниже, и его губы встретились с моими. Поцелуй был короткий. – Ну ладно, обычно ты более раскованная, чем сейчас.
– Прости, – я покраснела. – Я имела в виду другое… У меня было какое-нибудь хобби?
В его глазах промелькнуло смущение.
– Хождение за покупками можно считать хобби?
– Не думаю.
– Тебе всегда нравилось посещать те места, где в старину бывали сражения, – подумав немного, припомнил Дел. – Ты ходила с этой телкой Джулией, и вы могли провести там весь день. Думаю, у вас была страсть к истории. А может быть, вы представляли себе ужасы, которые там происходили.
Вау. Единственным необычным занятием, которому я иногда предавалась, были прогулки по большому кладбищу с девочкой, которая уже и не моя подруга. Я по-настоящему начинала ненавидеть себя. Дел болтал о предстоящем бейсбольном сезоне, ругая пробивные броски Карсона. Он был подающим, поэтому любви между ними не было.
Когда моя мама, войдя к нам в комнату, спросила, останется ли Дел на обед, он вежливо отказался. Ведь вся его семья была в городе. Перед его уходом я вынула из кармана фотографию и показала ему.
– Ты знаешь, где был сделан этот снимок?
Дел несколько секунд всматривался в фотографию, затем отвернулся. Он погрузился в воспоминания, и взгляд его посуровел.
– Это было примерно пару месяцев назад, в канун Нового года. Вы тогда совсем закоченели в своих этих платьицах. Горячие, но подмороженные, – закончил он с коротким смешком. – Мы были в Филадельфии. Вы вырубились еще до полуночи.
Чем больше я слышала о себе, тем сильнее мне хотелось хлопнуться головой о журнальный столик.
– А кто еще был с нами?
– Трей, но он тоже вырубился.
– Так, значит, остались только вы с Касси?
Губы Дела вытянулись.
– Да, той ночью все пошло не так.
Мне показались странными его слова, будто он не может терпеть Касси, а вот когда мы были втроем или вчетвером, все вроде сглаживалось. Может, он терпел ее потому, что она была моей подругой? Я вздохнула.
– Как бы мне хотелось хоть что-нибудь вспомнить… Ее все еще не нашли, а я чувствую, что, кроме меня, ее никто не найдет.
Дел разъединил наши руки и встал.
– Это, возможно, прозвучит жестоко, но сейчас твоя проблема не в ней.
Черт возьми, а это и правда жестоко.
– Но…
– Но тебе необходимо сосредоточиться на том, чтобы прийти в себя и сориентироваться в жизни. – Он провел рукой по волосам и нахмурил брови. – И лучше всего будет, если ты просто оставишь все как есть. Ее ищут. А ты подумай о себе.
Я снова посмотрела на наш с Касси снимок. Какие мы здесь счастливые, подумалось мне, выглядим как лучшие подруги. Но чем дольше я изучала эту фотографию, тем яснее видела фальшь наших улыбок, холод в наших похожих глазах.
Всем хотелось, чтобы я забыла о ней и шла дальше по жизни. Вела себя так, будто бы Касси не пропадала. Или ее вообще никогда не существовало. Но когда я коснулась пальцами ее изображения на фотографии, поняла, что никогда не забуду ее. Так же, как не смогу стать прежней. Ту Саманту все еще не нашли, она все еще была с Касси и вряд ли перестанет думать о ней.
Глава 5
Еще несколько дней назад возвращение в школу казалось мне блестящей идеей, но когда в понедельник утром я встала с кровати, то вдруг испугалась. Книги-ежегодники так и лежали на моем столе нераскрытыми. Вместо того чтобы заново знакомиться со своими одноклассниками, я пыталась войти в свою электронную почту и страницу на Фейсбуке. Полная неудача – как результат множества неудачных попыток, связанных с логинами, паролями и контрольными вопросами, которые я не могла вспомнить, чтобы получить доступ к своей информации. А мог кто-то другой проникнуть туда, пока я считалась пропавшей? Вполне вероятно и такое.
Скотт, заскочив ко мне в спальню, вручил расписание занятий. Я поблагодарила его.
– Ты что, пойдешь в этом?
Сконфузившись, я опустила глаза в пол. На мне были джинсы и серый с фиолетовым отливом шерстяной кардиган поверх рубашки.
– Что-нибудь не так с одеждой?
– Все так. – Его брови поднялись и изогнулись. – Но ты обычно одевалась так, будто шла не в школу, а на демонстрацию мод. Но, правда, не всегда. Вот до знакомства с Касси ты одевалась как сейчас, а после нее уже совсем иначе.
– Ой, – я неуверенно заглянула в гардеробную. Дел сказал, что Касси всегда мне подражала, но ведь бывали случаи, когда все было наоборот. – Так мне что, переодеться?
– Да нет, пошли. Нам надо спешить, а то мы и так опаздываем.
Схватив сумку, я последовала за братом через весь дом в гараж. «Бентли» не было, но в гараже стоял розовый «Порше» и почти новая белая «Ауди».
– Мама просила передать, что в первом часу у тебя назначена встреча с психологом-консультантом, – сказал Скотт, подходя к «Ауди». Открыв заднюю дверь, он бросил в салон свой рюкзак. – Она говорила что-то о том, что ты будешь встречаться с этой женщиной три раза в неделю.
– Что? – уставилась я на него.
Он состроил мне рожу.
– Да. Когда мы приедем, тебе надо будет зайти в главный офис.
Я села на пассажирское сиденье и прижала к груди свою сумку.
– Ты серьезно? Все и так станут смотреть на меня как на урода. А сейчас мне надо встречаться с психологом?
– Я не думаю, что она простой психолог, Сэм. – Скотт нажал на кнопку, и через секунду дверь гаража застонала, загремела и со скрипом отъехала в сторону. Яркий солнечный свет полился внутрь. – И тебе всегда нравилось, когда люди глазеют на тебя, неважно, хороший ли повод или плохой.
– Пойми, я уже не тот человек, – отрезала я.
Брат посмотрел на меня.
– Кажется, да…
Вздохнув, я смотрела прямо перед собой, а он в это время выезжал из гаража задним ходом.
– А у меня машины нет?
Скотт рассмеялся, разворачиваясь.
– У тебя была машина. И к тому же отличная, но ты ее разбила.
– Неужели?
Он кивнул, направляя «Ауди» по нашему длинному проезду.
– Вы с Касси здорово надрались в ту ночь. Впилились в дерево, и отцу пришлось чуть ли не раком становиться перед полицейскими, чтобы причиной этого ДТП стало «состояние дорожного покрытия». Некоторое время он был вне себя от бешенства.
Я открыла рот от удивления. Прошло несколько секунд, прежде чем я смогла сформулировать ответ.
– Не думаю, что мне нужны подробности.
Он бросил еще один быстрый взгляд в мою сторону и покачал головой.
– Как странно.
Я ничего не ответила и молчала, пока не обратила внимания на то, что мы притормаживаем перед выездом на главную дорогу и прижимаемся к обочине.
– Почему мы останавливаемся?
– Я всегда подхватываю здесь Кара. Он ездит на мотоцикле, но школьное начальство не хочет, чтобы он приезжал на нем в школу.
Карсон на мотоцикле?
Что может быть круче этого? Я вытянула шею, рассматривая двухэтажный кирпичный дом, состоящий словно из трех домов. Под маленьким навесом стоял накрытый мотоцикл.
– Он живет в нашем доме?
– Он и его отец живут в нашем гостевом домике, – объяснил Скотт. – Его отец работает за жилье и жалкие гроши, что платит наш отец. О чем ты любила напоминать ему.
Я поморщилась.
– А где его мать?
– Умерла. Рак. Медицинской страховки нет – все к одному, а если по правде, то одно дерьмо тащит за собой другое.
Раздумывая, как ответить на это замечание, я увидела Карсона, бежавшего к нам; с одного его плеча свешивался школьный рюкзак, а со второго сумка с физкультурной формой. Наблюдая, как он приближается к машине, я облизала свои высохшие губы. На Каре были линялые джинсы и рубашка с короткими рукавами поверх белой майки. Его волосы были еще влажными, несколько вьющихся прядей спадали на лоб.
Он выглядел хорошо – действительно хорошо.
Карсон остановился возле пассажирской двери и только тут понял, что я уже в салоне и пялюсь на него с идиотическим видом. Нахмурившись, он быстро обежал машину и сел позади Скотта. На меня он не взглянул.
– А что она здесь делает?
Скотт посмотрел на него в зеркало заднего вида.
– Она обычно ездила с Касси, приятель.
– Ах да, точно.
Обжигающий взгляд глаз Карсона скользнул по моему лицу, и я почувствовала на коже приятный пьянящий жар. Кар откинулся назад, вытянув руку на спинку соседнего кресла, и застыл в ленивой высокомерной позе.
Машина уже мчалась вперед, а я все еще пристально смотрела на него. Бездонные голубые глаза Карсона наконец снова обратились ко мне. Его взгляд спустился ниже, и я поняла, что он смотрит на мое сердечко от «Тиффани». Карсон ухмыльнулся.
– Что, Сэм?
– Да ничего, – фыркнула я.
А почему я не могу отвести от него глаз? Ведь я хотя и не вполне, но походила на ту, какой была раньше, – была смелой, и если видела то, что мне нравилось, то никогда не отступала.
Скотт кашлянул, но ничего не сказал.
Карсон заиграл желваками.
– День только начинается, и я не намерен портить его, обмениваясь взаимными оскорблениями, поэтому давай считать, что это мы проехали? Да, машины у меня нет. Поэтому я не крутой. Все мое шмотье не стоит месячной платы вам за аренду дома, в котором мы живем, и мой отец – наемный рабочий вашего отца. Ну, извини.
Мои глаза расширились, лицо вспыхнуло от стыда.
– Я что, говорила что-то подобное?
Карсон бросил на меня колючий взгляд.
Чувствуя себя самой большой дурой на свете, я отвернулась и уставилась в окно. Живот снова скрутило, но я, чтобы отвлечься, принялась перебирать ремешки сумки. В горле пересохло. Я не могла представить себе, что говорила кому-то что-то подобное, но так и было. После нескольких напряженных минут Скотт вовлек Карсона в разговор о бейсболе. Парни, забыв обо мне, успокоились.
Мы остановились, чтобы выпить кофе, потому что, по всей вероятности, не опаздывали, а Скотт чувствовал себя так, словно вот-вот упадет в обморок за рулем, «а ему еще опекать Саманту». Карсон заказал простой черный. Скотт возле прилавка доливал в свою пластиковую чашку больше молока, чем в ней было кофе; я тоже стояла рядом, борясь с дрожью в руках и изучая меню. Женщина средних лет, стоявшая за прилавком, громко вздохнула.
Закусив губу, я трижды прочитала перечень. Кофе – какой кофе я обычно выбирала? Это же так просто! Как бы не так. Я чувствовала себя… потерянной.
– Послушай, – произнес позади меня Карсон; я ощутила на щеке его горячее дыхание, от которого чуть не подпрыгнула. – Ты в порядке?
Чувствуя, как розовеют мои щеки, я кивнула.
Какой-то мужчина, стоявший за мной, завозился и что-то забормотал. Я разобрала слова глупые и богатые, которые он неоднократно повторял. Мое чувство стыда воспарило на новую высоту.
Карсон вытащил меня из очереди, угрожающе взглянув на мужчину своими темно-голубыми глазами:
– Тебе какое дело?
Я опустила голову, глядя на свою руку в его. Как могло такое простое прикосновение лишить меня остатков рассудка? Конечно, сейчас это не самая подходящая для меня тема для размышления, тем более что я даже не смогла заказать себе кофе.
– Сэм, – нетерпеливо произнес Карсон.
Взглянув на него, я с ужасом осознала, что вот-вот распла´чусь.
– Я не знаю, что заказать, – проговорила я срывающимся голосом. – Я даже не знаю, какой кофе мне нравится.
Поняв все, он кивнул.
– Ты обычно пила ванильный латте, – сделав паузу, он отпустил мою руку. – Я видел, как ты его брала. Стой там, я закажу.
Я отошла в сторону, ожидая, когда Карсон принесет мне кофе. Люди внимательно смотрели на меня, а я чувствовала себя ребенком, оказавшимся не в состоянии выполнить простейшее задание. Мне хотелось провалиться сквозь землю. У меня не было никаких сомнений в том, что в глазах Карсона я выгляжу полной идиоткой.
И вот он появился передо мной, прикрывая стакан крышкой, со словами:
– Осторожно, горячий.
– Спасибо.
Я взяла стакан в руки, ощутив приятное тепло.
Оставшуюся часть пути до школы я молчала и только всматривалась в незнакомые пейзажи за окном. Бесчисленные пологие холмы, старые усадьбы и всего несколько участков, в центре которых были установлены указатели, извещающие о том, что здесь было поле битвы. Достаточно долго на этом месте был город, и дома, принадлежащие потомственной денежной аристократии, сразу бросались в глаза.
Ни малейшей искры воспоминаний не промелькнуло в моей голове, когда передо мной показалась Геттисбергская школа. Это было большое кирпичное здание, напомнившее мне несколько соединенных вместе общежитий. Вокруг здания росли деревья и находился какой-то павильон.
Чувствуя свое сердце где-то в горле, я шла по парковке вслед за парнями. Над главным входом висел бордово-белый баннер «ПРИСТАНИЩЕ ВОИНОВ». На нем был изображен пасхальный кролик с испуганным взглядом безумных глаз.
В коридорах еще не началась привычная сутолока, но каждый, увидев меня, останавливался. Просто останавливался и пялился во все глаза. Я опустила голову, стараясь скрыть лицо прядями волос, но все равно чувствовала на себе взгляды, полные любопытства и болезненного сострадания.