Наконец наступает перерыв.
– Твои ослы проигрывают! – торжествующе сообщает Мэтт Джареду. – Так что, похоже, ты угощаешь.
Джаред жалобно стонет, но все-таки отдает Мэтту бинокль и уходит покупать пиво. Я смотрю ему вслед, потом оборачиваюсь и вижу, что Мэтт, вооружившись биноклем, высматривает что-то на поле.
– На что ты там смотришь? – спрашиваю.
– На чирлидерш, – отвечает Мэтт, не отрываясь от поля. – На что же еще? – Я вытягиваю шею и да – вижу, как они отплясывают в самом низу нашей зоны.
– Ты серьезно?
Тут он опускает бинокль и смотрит на меня таким взглядом, словно я спросил, правда ли привидения говорят «бу».
– Ну да. А что?
– Ты смотришь на девчонок? – Он краснеет немного, но не отвечает. Нет, я помню, как он говорил, что до Джареда считал себя натуралом. Но все это время я типа как думал, что, решив быть с Джаредом, он начал реально быть геем, как мы. Мне никогда не приходило в голову, что первым делом он по-прежнему замечает женщин. – Парней ты тоже зацениваешь? – спрашиваю я.
Он откидывается на сиденье и качает головой.
– Нет.
– А как же Джаред?
– При чем тут он?
– На него-то ты смотришь, верно?
Он пожимает плечами.
– Это другое.
– Почему это?
– Другое и все. – Он начинает отдирать от своей бутылки с пивом этикетку – как делает всегда, когда ему становится некомфортно. – Потому что я с ним. Ну и из-за того, что я к нему чувствую.
– Но еще он тебя привлекает, так?
Он раздраженно косится на меня, продолжая отковыривать этикетку.
– Ты же знаешь, что да.
– Тебе нравится смотреть на него?
– Конечно. – В его голосе появляются агрессивные нотки, и я думаю, не отвязаться ли от него, но нет, не могу.
– И ты понимаешь, что он секси, да?
Его голова дергается в моем направлении так резко, что я опасаюсь, как бы он не вывихнул себе шею.
– Что?
– Джаред секси. Ты же в курсе об этом? В смысле, он весь из себя такой серфер. Шикарное тело. Чумовая улыбка. Веснушки. – Чем дольше я распинаюсь, тем больше ему становится не по себе. Мало того, он закипает. Вообще я еще ни разу не видел, чтобы Мэтт терял свое непробиваемое спокойствие. Знаю, это нехорошо, но не могу удержаться, чтоб еще немного не понажимать на его кнопочки, коль скоро я их нашел. – Эти веснушки… они у него по всему телу, да? В смысле, у него же такая классная задница. Если у него и на спине есть веснушки, то можно только представить…
– Какого хера?! – взрывается Мэтт. Он не орет, но лицо у него багровеет. – А ну прекрати говорить о нем так!
– Как «так»? – невинно интересуюсь я.
Секунду он запинается, силясь сообразить, что сказать, и наконец выпаливает:
– Ты что, на него пялился?
Я смеюсь.
– Естественно, да. И что?
– И… то! Держись от него подальше, понял?
– Я же просто смотрю.
– Ну так завязывай с этим!
– Боишься, как бы я не увел его?
Он поворачивается обратно к полю, сползает вниз на сиденье и ничего больше не говорит. Я еле сдерживаюсь, чтобы не заржать. Тут возвращается Джаред. Смотрит на нас – на ухмыляющегося меня и на Мэтта, у которого практически валит пар из ушей – и говорит:
– Вы чего?
– Да так, просто говорил Мэтту, что…
– Ничего! – рявкает Мэтт.
Джаред переводит взгляд на меня, и я просто пожимаю плечами.
– Видимо, ничего.
Джаред недоумевающе улыбается, но дает нам по пиву. Только он начинает садиться на свое место между нами, как Мэтт вскакивает на ноги точно чертов Джек из коробочки.
– Нет!
Джаред замирает в полусогнутом положении, и тут уж я хохочу.
– Что не так?
По Мэтту видно, что он немного сожалеет о своей вспышке.
– Сядь тут, – говорит он Джареду, показывая на свое место. – Я хочу сесть рядом с Анжело.
Вид у Джареда становится несколько озадаченным. Оно и понятно: Мэтт психанул на меня, а теперь хочет сесть со мной рядом? Но Джаред не спорит, и они меняются местами.
Усаживаясь, Мэтт стреляет в мою сторону хмурым взглядом. Так он показывает, что обиделся и не разговаривает со мной. Я не реагирую. Просто сижу себе, пью пиво и жду.
Мне не приходится долго ждать. Довольно скоро он начинает поглядывать на Джареда. Искоса, краешком глаза. Джаред же наблюдает за полем, где появляются игроки, и ничего не замечает. Но я все вижу. Я вижу на лице у Мэтта то самое изумленное выражение, которое появляется, стоит ему неожиданно вспомнить о том, как сильно он его любит. В итоге он склоняется к Джареду, захватывает его волосы в горсть и что-то шепчет ему на ухо. Джаред, покраснев до корней волос, улыбается, и наблюдать за этим, если хотите знать, обалдеть как трогательно. Отпустив его, Мэтт откидывается на сиденье.
Вздыхает и бросает на меня настороженный взгляд.
– Ну и засранец же ты, – бурчит он, но лишь наполовину серьезно. Я вижу, что он возвращается в нормальное состояние.
– Знаю, – мирно соглашаюсь я. Пару минут не трогаю его. Дожидаюсь, пока он немного расслабится, и говорю: – Ты же понимаешь, что я просто прикалывался?
Вздохнув, он кивает.
– А ты повелся.
Он закатывает глаза.
– Знаю.
– Ты знаешь, что Джаред настолько без ума от тебя, что и не думает смотреть на других парней?
На его лице появляется микроскопическая улыбка.
– Да.
– Ты знаешь, что весишь раза в три больше меня и, наверное, сможешь порвать меня надвое, если я когда-нибудь хоть что-нибудь попытаюсь?
Тут он наконец оглядывается и, смерив меня взглядом, улыбается.
– Что еще за «наверное»?
Я смеюсь.
– Значит, у нас все в норме? – Выводить его из себя было, конечно, весело, но, если честно, мне совсем не хочется, чтобы он на меня злился.
– Да, – отвечает он, поворачиваясь обратно к полю. – Все в норме. – С минуту молчит, пьет свое пиво, а потом толкает меня локтем. – И кстати, Анжело…
– Что?
– Веснушек не так уж и много, но между лопаток у него здоровенная татуировка. Даже больше, чем у тебя.
– Да ладно? У Джареда? – спрашиваю я, не веря своим ушам.
– Ага.
– А что на ней?
Мэтт многозначительно ухмыляется.
– Не скажу.
– Но она секси, да? – хмыкаю я, и он мне подмигивает.
– Ты даже не представляешь!
Начинается вторая половина матча. Теперь мне надо как-то вывести его на разговор о своем. Чего я, понятно, и хотел с самого начала.
***
После игры Мэтт садится за руль. Джаред уступает переднее сиденье мне, а сам – поскольку во время игры выпил больше нас с Мэттом – кое-как устраивается сзади и засыпает еще до того, как мы выезжаем из Денвера.
– Вы с Заком придете на День благодарения к Лиззи? – спрашивает Мэтт.
После того, как мы переехали в Коду, Лиззи минимум раз в неделю зовет нас на ужин. Поначалу я терпеть не мог эти походы. Сидеть там среди идеальной родни Джареда – Лиззи, которая всегда и все знает лучше всех, и мам Мэтта с Джаредом, которые постоянно пытаются разговорить меня. Первые несколько раз я отказывался. Но потом заметил, как Заку не нравится ходить туда без меня. Он пытался притворяться, что все нормально, но по правде говоря, скрывать свои чувства получается у него фигово. И теперь я начал тоже ходить к Лиззи.
В последние насколько раз, правда, все было не так уж и плохо. Начал потихоньку привыкать к Лиззи и к мамам. Понимать, каково это – быть частью большой семьи. Но что самое главное, я начал замечать, что семья Джареда вовсе не идеальна. Не могу объяснить, почему, но этот простой факт дико много для меня значит. Иногда они цапаются. Иногда задевают чувства друг друга. Как-то раз мама Мэтта выдала комментарий о том, как она мечтает о своих собственных внуках. Думаю, она даже не поняла, насколько ее слова обидели Джареда. Она будто выставила его виноватым. Джаред вышел из-за стола, его мама начала выговаривать маме Мэтта, та расплакалась, потом встряла Лиззи, и довольно скоро мы с Заком остались единственными людьми за столом, кто не орал друг на друга.
Впрочем, все каким-то образом утряслось. Когда Лиззи принесла десерт, все опять улыбались.
Вот так.
Несмотря ни на что, они всегда прощают друг друга.
Мэтт, поглядывая на меня, еще ждет ответа, и я говорю:
– Да, наверное мы придем.
– Хорошо. – Он подмигивает мне. – С тобой веселее. – Подозреваю, что он говорит так лишь затем, чтобы я пришел, но ничего не говорю.
– Ты нормально ладишь со своей матерью? – спрашиваю.
Он делает удивленное лицо. Понятное дело: ни с того, ни с сего услышать такой вопрос.
– Вроде того. Но так было не всегда. Особенно когда она была замужем за моим отцом. Но теперь у нас все намного лучше.
– А все, что случилось раньше… вы просто делаете вид, что ничего не было?
Он пожимает плечами.
– Стараемся в меру сил. В конце концов, она моя мать.
– А твой отец? Думаешь, вы когда-нибудь сможете снова общаться?
Он бросает на меня странный взгляд, но все-таки отвечает:
– Думаю, это зависит в первую очередь от него.
– Почему?
– По куче причин, но самая большая из них – это Джаред.
– Джаред ему не нравится?
– Ему не нравится тот факт, что мы с Джаредом вместе.
– Значит, если он примет вас, ты простишь его?
Его взгляд становится совсем странным.
– К чему все эти вопросы, Анжело?
Я только пожимаю плечами, отворачиваюсь. Мы уже выехали из Денвера и повернули в горы, и я смотрю, как за окном проносятся мимо деревья.
– Ты думаешь связаться со своей матерью?
Я не отвечаю. Он слишком хорошо меня знает.
– Анжело, она сделала первый шаг. Для этого нужна немалая смелость, если хочешь знать мое мнение.
– Твоего мнения точно никто не спрашивал.
Конечно он не ведется. Просто продолжает говорить, точно я ничего не сказал.
– Некоторые раны заживают дольше других, Анжело. Ты не обязан прощать ее прямо сейчас. Но она твоя мать. – Я не отвечаю, и тогда он, чтобы привлечь мое внимание, двигает меня по плечу. Хочет убедиться, что я его слушаю. Это должно было быть дружеским тычком, но у меня наверяка останется на плече синяк. Он ждет, когда я посмотрю на него, потом произносит: – От тебя ведь не убудет, если ты дашь ей еще один шанс, а?
Вопрос, блин, на миллион долларов. И я ни хера не знаю, как на него ответить.
Глава 13
Зак…
– Ты знаешь, что Джаред у Мэтта – первый и единственный парень? До того были только девчонки.
Мы были в постели. Он полулежал на мне, уткнувшись подбородком мне в грудь.
– Что ж, это многое объясняет. – Я вспомнил, как на фолк-фестивале Анжело назвал Мэтта «самым негейским геем», которого он когда-либо видел.
Он умолк, затем вдруг спросил:
– У тебя когда-нибудь были девушки?
Вопрос удивил меня.
– Да. В школе и какое-то время в колледже.
– И ты спал с ними?
Он был так серьезен, что не рассмеяться было непросто.
– Ну… да. Это, конечно, было и близко не так приятно, как с парнями, но в целом тоже неплохо. – Вид у него стал задумчивый. – А ты никогда не был с девушкой? – Он покачал головой. – Ты с самого начала знал, что ты гей?
Он пожал плечами.
– Наверное. – Он помолчал немного. – Правда до первого парня я ни о чем таком особо не думал. Хватало и другого дерьма. То одна семья, то другая. Все время разные школы. Только я привыкал, меня снова переводили. Друзей не было. Всегда фигово учился. Учителя, узнав, что я сирота, сразу ставили на мне крест. И в каждой школе непременно находился какой-нибудь кретинский качок, который цеплялся ко мне, чтобы доказать, какой он крутой. Я тогда был совсем тощим и не умел драться. И не знал, что делать, чтобы не влезать в драку. Так что просто ходил, куда говорили, и старался не высовываться. Не думал ни о парнях, ни о девчонках. Ну, насколько я помню.
– Когда мне было почти шестнадцать, я попал в новую семью. У них был сын. Бобби. Ему было семнадцать. Мы жили в одной комнате. Как-то утром я проснулся и услышал, как он… короче, как он дрочит. Меня это завело, и я перекатился на бок, к нему лицом. А он оглянулся и заметил, что я смотрю. Ну, и очевидно просек, что мне нравится, потому что откинул одеяло, чтобы мне было лучше видно. Блин, я так завелся, что кончил одновременно с ним, хотя даже не притрагивался к себе. Когда тем вечером мы пошли спать, он снова взялся за это дело, но сказал мне: «Давай ты тоже». Ну и мы подрочили друг перед другом. И еще раз наутро. Вечером все началось по-новой, но на этот раз он подошел и лег ко мне в кровать. Сначала мы просто лежали рядом и занимались только собой, и это было обалдеть как эротично, но потом я вдруг почувствовал на себе его руку. – Его лицо медленно становилось пунцовым, и я чувствовал бедром его твердеющую плоть. – Когда он дотронулся до меня, я, кажется, продержался не дольше пары секунд. – Он моргнул и закрыл глаза, словно ему стало стыдно, и он не мог смотреть мне в лицо. – Это было одиннадцать лет назад, но я до сих пор отчетливо помню то ощущение, когда он впервые меня коснулся.
– Анж, и это совершенно нормально.
Он открыл глаза.
– Я чувствую себя виноватым. До сих пор завожусь, как вспомню. Но это, наверное, нехорошо, раз теперь я с тобой.
Я улыбнулся ему.
– Глупости. Я и сам завелся, а ведь меня там даже не было. – Это, кажется, немного успокоило его. – Ты любил его?
– Не. Мы даже друзьями не были. Почти не общались друг с другом. Просто передергивали друг другу и все.
– Он был твоим первым?
– С кем я потрахался? Нет, до этого не дошло. Но во всем остальном – да.
– И что произошло дальше?
– Через пару недель после того, как мне исполнилось шестнадцать, нас застукала его мать. Она тотально слетела с катушек. Назвала меня уродом и извращенцем. Сказала, что утром же позвонит в соцслужбу, чтобы меня забрали. Ну а я подумал, что ни хрена. Хватит. Собрал свое барахло и свалил. И больше его не видел.
Я не знал, смогу ли когда-нибудь привыкнуть к тому, каким обыденным тоном он рассказывал о своем прошлом и о вещах, которые мне самому казались невыносимо болезненными. Это было ужасно, что рядом не было никого, кто бы мог за него вступиться.
– Анж, мне так жаль.
– Да ладно. – Он пожал плечами и слабо мне улыбнулся. – Неважно. На самом деле мне-то было еще нормально, а вот Бобби… В отличие от него, мне не пришлось открываться своим родным и выслушивать от них тонну дерьма. У меня никогда не было никакого кризиса самоидентификации, как у многих геев. Я был собой, сразу знал, что мне нравится, вот и все, понимаешь? – На несколько минут он погрузился в свои мысли. Затем снова взглянул на меня. – Тебя не беспокоит… ну, что я рассказал про Бобби?
– Нет. Возможно, если бы это случилось недавно, я бы забеспокоился, но это было давно. Мы же с тобой не были девственниками, когда познакомились. Понятно, что у нас обоих были связи с другими людьми.
Он помрачнел. Лег на меня и подтянулся вверх, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.
– Я не хочу слушать про твоих.
– Хорошо.
Он поцеловал меня – взасос, с небывалой до сих пор беспощадностью. Потом хрипло сказал:
– Ты теперь мой.
– Больше, чем ты можешь представить, Анж. Я еще никого не любил так, как люблю тебя. – Пока он не успел занервничать о том, отвечать мне то же самое или нет, я потянулся вниз и прижал свою руку к его эрекции. – Скажи мне, чего ты хочешь, Анж. Что угодно. Я сделаю все.
В его глазах вспыхнуло желание, более примитивное, более собственническое, чем обычно. Он заглянул мне в лицо и хрипло спросил:
– Абсолютно все?
Я не колебался с ответом. Я знал, нет такой вещи, которую я бы не захотел ему дать.
– Да.
Внезапно внутри него словно что-то взломалось, и он резким движением перевернул меня на живот. Он никогда еще не бывал сверху. Я бы не возражал, но до сих пор он не проявлял к этому интереса. Я услышал, как он роется в тумбочке у кровати. Еще секунда, и он открыл смазку и подготовил себя, после чего схватил меня за бедра, рывком поставил на четвереньки и безо всякого предупреждения вторгся в меня – жестко и до упора. Он был не толстым, но длинным, и я с трудом расслабился вокруг него.