- Я… не любитель… такого!
- Какого? – лукавая усмешка озарила лицо Максима.
- Такого! – неуверенно махнул рукой Антон в сторону двери.
- Ах, такого! – «догадался» Максим. – Ты ж не маленький, чтобы нестандарта пугаться!
- Я не пугаюсь! – обиделся Антон. – Меня от вашего «нестандарта»… - он показал кавычки пальцами, - …может просто и банально стошнить.
- Какие мы нежные! – закатил глаза Максим. – Давай договоримся. Ты посмотришь хотя бы десять минут вместе со мной. (Я, так и быть, подержу бедного напуганного малыша за ручку.) А взамен я тебе скажу, чем занимается Крайт помимо Арены.
Максим замолчал, с интересом наблюдая за сомнениями, вовсю гуляющими по лицу Антона.
- Идет! – неуверенно кивнул тот, похоже, так и не развеяв их до конца. – Но если я сблюю, это будет на вашей совести.
- Там и не такое видели! – чарующе улыбнулся Максим.
Он открыл дверь и пропустил Антона вперед, а затем, довольно ухмыляясь, сам зашел внутрь. В зале было темно, как в театре во время спектакля, и лишь сцена была освещена софитами. Все в этом зале, начиная от задрапированных бархатом стен и заканчивая удобными креслами, радовало глаз всеми оттенками красного. Эта палитра цветов будоражила что-то в душе. Что-то темное и порочное.
Расслышав хлесткие удары и приглушенные вскрики, Антон тут же остановился и попятился было назад, кривя губы от отвращения, но Максим ловко ухватил его под руку и с неожиданной настойчивостью поволок к свободному столику. Усадил в кресло и сам уселся рядом.
- Не вздумай сбегать! – проворчал он. Ошеломленный Антон глядел на него почти в испуге и, похоже, совершенно не хотел поворачивать голову в сторону сцены.
Максим душевно улыбнулся побледневшему бойцу и, протянув руку, нежно погладил пальцами его щеку, а потом ухватил за подбородок, усилил нажим и мягко принудил Антона посмотреть на сцену.
Тот сначала даже не понял, что видит. Зажмурил глаза, поморгал несколько раз и потом только мужественно вгляделся в разворачивающееся перед его глазами действо.
Обнаженный мужчина был витиевато обвязан веревками и подвешен за них на крюк прямо посреди сцены. Его крепкие, играющие мышцами руки были жестко заломлены за спину, и так же были оттянуты назад его ступни, отчего он сильно напоминал парашютиста в момент свободного падения. Вид сбоку позволял Антону разглядеть, как напряжены его мышцы и как они подрагивают при каждом сильном ударе.
Хмурый Станислав, одетый в черные штаны и черную кожаную жилетку, прикрывающую его мощный торс, сноровисто хлестал мужчину плетью, медленно обходя свою жертву по кругу. Умело клал удары, и даже от дальнего столика Антону было прекрасно видно, как четко ложится плеть на слегка загорелую, блестящую испариной кожу, и как равномерно расцветают под воздействием кожаных ремешков длинные алые полосы.
Подвешенный хрипло и мученически вскрикивал, возможно, уже сорвав голос от полноценного громкого крика. Отчаянно вскидывал голову при каждом поцелуе плети. Извивался, но не мог уйти от ее жалящих прикосновений. В зале царила тишина, прерываемая лишь свистом орудия пытки и вскриками истязаемого человека. От соседнего столика доносилось едва слышное, учащенное, возбужденное дыхание одного из посетителей.
- Бля-я! – выдавил Антон и отвернулся. – Я уже ничего не хочу знать. Пошли отсюда!
Максим тихо рассмеялся, и в его смехе было что-то… почти зловещее. Антон вскинул глаза и увидел, что владелец «Клуба» смотрит на сцену уже поплывшим, каким-то жадным взглядом. Похоже, все, что там происходило, сильно возбуждало его.
- А я ничего и собираюсь говорить, - Максим повернулся лицом к Антону, ошпарив его чернотой расширенных зрачков. Медленно облизал губы. Такого откровенно блядского выражения лица Антон у него еще ни разу не видел.
– Открой глаза пошире и смотри! Раз так хочешь все знать! – промурлыкал Максим, плавно взмахнув ладонью в сторону сцены.
Антон вместо этого уставился в отполированную до зеркального блеска поверхность столешницы. Ему надо было заставить себя снова посмотреть на сцену. В конце концов, он не был слабаком и видел в жизни всякое. Некоторые травмы, которые он наблюдал на тренировках и на Арене, были намного более ужасными, чем то действо, что разворачивалось перед ним сейчас. Он мог заставить себя смотреть, но понять, почему Максима так возбуждают чужие страдания, не мог. Ему все, что происходило в свете софитов, казалось омерзительным. Антон глубоко вздохнул и, взяв себя в руки, медленно повернул голову к сцене.
Станислав к тому времени уже прекратил обхаживать свою жертву плетью. Щедро огладил большой пятерней сильно покрасневшую кожу на исполосованной поджимающейся заднице. Схватился за канат и рывком развернул подвешенного лицом к залу. Из полумрака послышались восторженные хлопки, а Антон вцепился пальцами в край стола.
Крайта он узнал сразу и еще удивился, как не приметил раньше его отличительного знака. Ведь все тело подвешенного было обнажено, и вытатуированная огромная змея частично просматривалась, пусть и под неудобным для взгляда ошарашенного Антона углом. Должно быть, его сознание само по себе не могло даже представить подобную картину. Отрицало саму мысль о том, что практически непобедимый на Арене Крайт может беспомощно, как жертвенный барашек, висеть на крюке перед несколькими десятками пожиравших его глазами зрителей.
Крайт висел, сомкнув свои черные ресницы. Дышал открытым ртом, и вид у него был такой спокойный, как будто мысленно он находился сейчас в совершенно другом месте. Антон даже на миг подумал, что он ненароком заснул, несмотря на неудобную позу и все то, что проделывал с ним Станислав. Но он тут же отметил, как блестит испариной лоб Крайта и как, в противовес выражению его лица, судорожно вздымается и опадает его грудная клетка при неглубоком паническом дыхании. На самом деле, не так-то просто давалось Крайту это наигранное спокойствие.
И как будто для того, чтобы подтвердить правоту суждения Антона, Станислав прошел вглубь сцены и взял с круглого столика длинную тонкую палку. Затем вернулся к все еще висящему над полом Крайту, замахнулся и обрушил удар на его бедро. Крайт распахнул глаза, и вскрикнул, и кричал протяжно на каждом последующем ударе. Зажмуривал глаза что есть мочи, и из-под ресниц катились, смешиваясь на щеках с потом, крупные слезы. Выражение его обычно насмешливого лица было в этот момент настолько страдающим и беспомощным, что Антон, потрясенный этим унижением всегда такого дерзкого соперника, резко вскочил на ноги. Совершено не осознавая своих действий, двинулся было к сцене, но его крепко ухватили за руку и сжали до боли кисть, из-за чего он опомнился уже через несколько секунд.
- Куда пошел? – прошипел Максим. Он дернул Антона назад и насильно усадил на стул. - Тебя на сцену никто не приглашал.
- Как так можно? – в смятении пробормотал Антон. – Ему же… Ему же больно!
- Конечно, ему больно, - фыркнул Максим. – В том и весь смысл.
- Зачем вы так с ним? – подавленно прошептал Антон. - Это из-за той драки в раздевалке? Это из-за меня?
Максим оскалился в нехорошей усмешке.
- Боже, какой же ты наивный! – зашептал он в ответ. - Он сам идет на это. Понимаешь? Сам! Здесь никого не принуждают делать что-либо. Когда же ты уже запомнишь это? И тем более это не наказание за ту милую заварушку, что вы устроили в раздевалке.
- Но зачем?.. Зачем ему это надо?.. Я не понимаю… Неужели ему так нравиться боль?
- О не-ет! – покачал головой Максим. - Малыш Крайт боли не любит.
- Тогда зачем он так… насилует себя?
Максим закатил глаза.
- Невинная простота!.. Понимаешь, малыш Крайт не любит боль, зато он очень любит деньги. И готов зарабатывать их любыми средствами… Садо-мазо его не смущает, ведь он просто не чувствует боли, а платят за это клиенты очень прилично.
Антон сжал лежащие на столе ладони в кулаки, уставился на них, мучительно пытаясь понять то, что говорит ему Максим. Тот заметил его нервный жест и успокаивающе положил ладонь на его руку.
- Не волнуйся ты так, в самом деле, – тихо попросил он. - Сейчас Крайту не так больно, как он пытается изобразить, поверь. Все эти жалобные стоны и крики, ужимки эти - это все игра на публику. Если, например, тебе нанести столько же ударов, сколько Мастер наносит ему за одну сессию, ты бы уже давно потерял сознание от болевого шока. Но он нечувствителен, именно поэтому я позволяю ему участвовать в самых экстремальных шоу Алой Залы. То, что ты видишь сейчас, для него - всего лишь разминка. Ты бы видел, как великолепно он смотрится, когда висит на крюках, подвешенный прямо за кожу. Он как расправивший крылья ангел, спустившийся с небес!
- Бля, я не хочу это слышать! – зло зашептал Антон. - Не хочу! Меня тошнит от всего этого. Это мерзко!
- Ты можешь не слушать, - спокойно произнес Максим. - Но так обстоят дела на самом деле. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство.
- Я уже жалею, что спросил.
Максим вздохнул.
- Да! Знание - это всегда тяжелая ноша, с которой нам приходиться жить. Кое-кого за лишние знания даже выгнали из рая, если помнишь!.. Посмотрим, каково будет твое наказание.
Антон рассматривал поверхность стола и собственные кулаки все то время, пока шла экзекуция и пока звучали плаксивые вскрики Крайта. Хотел уйти, но Максим все еще держал его за руку, и освободиться от его мертвой хватки ослабевший от потрясения Антон не мог.
- Теперь все! – заметил Максим, когда Станислав опустил палку. – Можешь смотреть. Его больше не будут пороть… По крайней мере на публике.
Антон через силу поднял взгляд и заставил себя смотреть на сцену, а Максим подозвал к себе одного из официантов, разносящих напитки.
- Кто сегодня будет клиентом Крайта? – тихо спросил он.
- Ставка господина Грациани оказалась самой высокой, – отчитался официант.
- Сколько?
- Двадцать.
- Грациани! Надо же! – покачал головой Максим. - Итальяшка все же решил попробовать славянской плоти. Еще и так раскошелился! Зацепила его наша звезда, нечего сказать!.. Проследите, чтобы он не переусердствовал, – отдал он распоряжение. - У себя в Милане Грациани известный дом(1), но кто знает, что он может сделать здесь, дорвавшись до сладкого безотказного мясца. А Крайт ведь, как обычно, сам не остановит. Будет терпеть до последнего.
- Будет сделано, – кивнул официант и удалился.
Антон, наблюдавший с сурово поджатыми губами за тем, как Мастер быстро и аккуратно опускает Крайта на пол, медленно повернулся к Максиму.
- Это еще не все? – подавленно спросил он.
Максим без своей обычной улыбки честно посмотрел ему в глаза.
- Для публики – все! А для него, - кивнул он в сторону сцены, – боюсь, основная работа только начинается.
- Он будет делать что-то еще? – прошептал Антон.
- Он будет висеть или стоять на коленях и стонать. И еще эффектно прогибаться, как умеет это делать лишь наш гуттаперчевый мальчик. С остальным господин Грациани справится и сам.
- Он будет его… трахать?
- Тут как пойдет, – пожал плечами Максим. - Сессия не всегда заканчивается трахом. Иногда клиенту достаточно даже банальной порки рукой, чтобы получить полное удовлетворение.
- Это мерзко!
- Ты начинаешь повторяться.
Антон снова стиснул кулаки так, что пальцы побелели.
- Это отвратительно - добровольно идти на такое ради денег! – зашипел он. – Он самая настоящая мерзкая блядь. А я еще считал его достойным сильным противником! Даже жалел его, когда он проиграл! Но шлюха не стоит того, чтобы ее жалели!
- Ой да ладно! – холодно проронил Максим. - Ты сам не в монастыре живешь. И насколько я знаю, тоже был раньше не слишком разборчив.
- Но я никогда не опускался до такого и не опущусь! Никогда! Продавать себя на виду у всех – это же уму непостижимо!
- Не зарекайся!
Мастер развязал Крайта и тот, сбросив путы, переступил через них. Гордо вскинул голову, взмахнув влажными потяжелевшими волосами, и посмотрел в темный зал. Похоже, он совсем не стеснялся того, что стоит обнаженным перед зрителями.
Из зала снова полетели овации, как будто перед ними был актер, виртуозно отыгравший пьесу, и Крайт чуть опустил подбородок, принимая их. Затем из темноты вышел худощавый загорелый мужчина лет сорока – типичный итальянец с резкими, подчеркнутыми глубокими мимическими морщинами чертами лица. Аккуратно обхватил Крайта за плечи, коснулся губами его волос над ухом и повел прочь со сцены, куда-то за кулисы. Иссеченная плетью спина и ягодицы, изгиб татуировки над лопатками - это было все, что увидел Антон перед тем, как обнаженный Крайт покинул освещенный круг и канул во тьму.
- Херовый из него саб! – заметил Максим. – Сколько не лупи - хрен прогнешь его под себя по-настоящему! Зато таких очень азартно ломать. Каждый клиент думает, что он-то точно сумеет. Но змей не любит боли, и подчинить его таким способом невозможно… Пойдем! Вижу, ты уже и сам в сабспейс(2) скоро выпадешь от переизбытка чувств. Тебе явно надо выпить.
Антон добрел до кабинета в полной прострации. Упал в кресло и уставился в пространство рассеянным взглядом. Максим проводил его глазами до конечной точки, потом открыл дверцы бара и плеснул виски в два бокала. Подсунул один под руку Антону, и тот, не глядя, схватил наполненный фужер. Залпом выхлебал всю порцию и тут же закашлялся.
- Куда спешишь? Смотри, а то успеешь! – хмыкнул Максим, располагаясь напротив него.
- Он не хотел, чтобы я это видел? – тихо проронил прокашлявшийся Антон.
- Ну, он не совсем так выразился. Он сказал: «Я больше не хочу видеть здесь эту суку!» Так он тебя и не видел. Я выполнил его условие.
Антон рассеяно крутил в руках пустой бокал.
- Зачем ему столько денег? Арена, Алый Зал, проституция. Что он за это имеет?
- А вот это его личное дело! – отрезал Максим, сразу утратив свой благодушный настрой. – Все, чем он живет вне стен «Клуба», ни меня, ни тебя не касается. Запомни это правило, если хочешь и дальше тут работать.
Антон насупился, и меж его бровей залегло несколько глубоких складок.
- Не загоняйся ты так! – смягчил свой тон Максим, видя, что боец откровенно расстроен увиденным. – Мы все здесь взрослые люди. Мы все принимаем ответственные решения. Каждый сам выбирает, что ему подходит. Такова жизнь.
- Я… Я понимаю! Я понимаю ваши доводы, но все равно… – у Антона снова пересохло в горле. Он уже сам прошелся к бару и налил себе следующую порцию. Снова выпил залпом и, совершенно забыв в расстройстве о манерах, вытер ладонью губы. Поднял взгляд на Максима.
- Надеюсь, душераздирающее зрелище пыток не отразится на твоей боеспособности? – спросил тот.
- Нет! Не отразится, – тихо, но твердо ответил Антон.
- Смотри! Могу освободить на время от выступлений. Вы тут все фрилансеры – хочу, работаю, хочу, нет! Мне не нужна твоя кровь на песке, а она будет, если ты слишком сильно уйдешь в свои переживания во время боя.
- Все нормально! Меня уже попустило… И я не переживаю. С чего мне за него переживать?
- Ну да, ну да! Тогда давай еще по одной, и я машину вызову, чтобы тебя довезли до дома. Или… можешь остаться на ночь здесь… со мной.
- Спасибо. Но я лучше поеду домой.
- Жаль, – проронил Максим. - Я сам ввел тебя в раздрай, и хотелось бы помочь тебе преодолеть этот виток твоей жизни.
- Я не настолько расстроен, чтобы искать утешение.
По кабинету полилась легкая благозвучная мелодия. Максим вытащил из кармана мобильный телефон.
- Да, Гор!.. Да!.. - посмотрел на Антона. – …По моему, я даже сыграл тебе на руку… Мне было скучно, а теперь мне очень даже весело… Да, это ты виноват!.. Нет, вряд ли он захочет… Он не в том состоянии… Нет, я не буду повышать, и так я пока явно в проигрыше… Иди ты, Дальский!.. А этот контракт ты получишь, только переступив через мое бездыханное тело… Нет, я не про сексуальную асфиксию…(3) И тебе того же и по тому же месту! Все! Спокойной ночи!
Он быстро нажал на кнопку, засунул мобильник в карман, пробормотал: «Мерзавец! Опять за мной шпионит!» и полез в бар за новой бутылкой.