Мне стало совсем неудобно в такой позе: коленям было больно от жёсткого кафеля, ноги затекли. Я чуть пошевелился, пытаясь немного разогнать кровь. Цветной отмер, моргнул. Слава Богу, пацан! Я уж и перестал надеяться.
- Зачем вы... зачем ты ко мне... – запинался Третий. Испуганный, смущённый, но он продолжал смотреть на меня.
- Прости, я не хотел ничего плохого. Мне показалось, что твоя одежда... мне захотелось проверить, моешься ли ты. Твоя толстовка, она... Но ты не выглядишь, как бомж. Вот я и... Прости, – выдал ему как есть, сил что-то придумывать не было. Да и что можно было соврать в такой ситуации?! – Давай чай... А? – закончил свою нелепую речь я.
Он опустил голову.
Находиться в такой позе я больше не мог ни секунды. Да и встать с онемевшими ногами у меня бы всё равно не получилось, поэтому неуклюже перевалившись с колен на бедро, я подтащил себя к стене и сел рядом с ним.
Глава 13
Третий
Наблюдая за тем, как он неуклюже встаёт я решил пойти к нему. На чай. Он уже не казался опасным.
Тогда, очнувшись, я увидел его лицо прямо перед собой и ужасно испугался. Что ему надо? Он маньяк? Он что-то говорил каким-то придушенным голосом, а я сидел и смотрел, как двигаются его губы. Потом он опять что-то говорил... Хорошо, что отодвинулся. Как мне уйти? Вдруг не отпустит? Зачем я ему?
Потом, будто в кино, мой мозг, отматывая кадры назад, прокрутил мне ещё раз всё, что он говорил, а я не слышал. Опустило... немного...
Всё равно, зачем он так близко?..
Значит, проверял, насколько я опустился?
"Да ты прав, я – начинающий бомж. И да, не мыться я пока не научился. Противно не мыться!" Стало смешно и, боясь фыркнуть ему прямо в лицо, я опустил голову.
Он примостился рядом. Мы сидели у стены и молчали. Потом он неловко стал подниматься. Мне даже показалось, что он упадёт сейчас. Вскочил быстрее него. Сам не понял, зачем... А вдруг, правда, свалится?
Покачиваясь, прошёл в квартиру. Пьян? Да не похоже. Запаха нет. На нарика тоже не тянет.
На кухне он налил две огромные кружки горячего чая, выставил на барную стойку лимон, какое-то варенье в вазочке и тяжело опустился на стул. Махнул рукой, как скомандывал приступать. Я сел на то же место, что и вчера, придвинул к себе ближайшую посудину с чаем, обнял ладонями горячие стенки, греясь. Вспомнил про капюшон – ладно, чего уж теперь. Он кинул себе дольку лимона, потом подумав, взял ещё одну и положил себе в рот. Опускаю голову, смотрю в свою кружку. Хочется есть. Нет, чай я тоже хочу, но сначала было бы неплохо что-то съесть.
После того дня я перестал есть дома совсем. И вот тогда понял, что совсем не есть всё-таки не могу. К бабушке не поехал, да и к Лешке не пошёл – никого не хотел видеть. В школе была резиновая каша. Вот и вся моя еда на сегодня. Попросить у него супа? Вчерашнего. Я уже не боялся его, да и стеснения не было. Но вот так, просить еду у чужого человека, было странно. Стыдно.
Я отпил из кружки. Горячая жидкость потекла в пустой желудок. Лучше бы я не пил! Желудок скрутил голодный спазм. Бл*дь! Я еле удержался, чтобы не сползти со стула на пол, и не свернуться калачиком от боли. А вот этот, не смог удержаться... Словно чужими глазами я видел, как он неловко заваливается, проезжает по поверхности стойки боком и валится кулём вниз. Следом за ним на пол, грохочет стул.
Вот так дела! Это что, шутка такая?
Я ещё немного посидел, ожидая сам не зная чего: что он вскочит с пола и закричит - "Сюрприз!", что я вообще сейчас проснусь дома на своей кровати, что... Я даже не знал, чего я жду. Прислушиваюсь – тишина. Поднимаюсь, обхожу стойку, наклоняюсь: не шевелится, рядом – стул, долька лимона, которую минуту назад он взял в рот, теперь выглядывает из его полуоткрытого рта. Тяжёлое дыхание, на лбу выступил пот. Значит, не шутка. Держись, парень, сейчас...
Первым делом я вытянул из его рта лимон и, размахнувшись, зашвырнул его в раковину. Потом поднял и ногой отпихнул подальше стул – он отъехал по кафелю к окну. Опустился на колени. Теперь моя очередь принюхиваться? Опять стало смешно. Хорошо, что он в отключке и не слышит моего хихиканья.
Наклонившись над его ртом, я принюхался – ничем не пахло, кроме лимона, спустился чуть ниже – остатки той самой смоляной туалетной воды и лёгкий запах пота. Значит, сегодня, когда пришёл с работы, он не был в душе. Точно! Он сегодня пришёл раньше обычного... Заболел! Значит, его и отпустили раньше, потому что заболел.
Я положил ладонь на его лоб – влажный и холодный. Нормально. И что? И главное, что мне-то со всем этим делать? За всё время, что мы сидим на его этаже, я знал, что живёт он один, никого к себе не приглашает. Хотя, может, кто и приходит к нему, когда нас нет. Только вот когда? Днём – работает, а вечером мы сидим и подпираем его дверь – никому не просочиться... Но он пригласил меня. Впервые он позвал кого-то к себе и этим кем-то был я! С чего бы это? Ах, да, пожалел маленького грязного, но пока ещё мытого бомжика. Пожалел, видите ли! Я в бешенстве вскочил на ноги. Козёл! Иди ты со своей жалостью!
У входной двери я остановился. Потом развернулся и вернулся в кухню. Я не могу так его бросить... на полу. Подошёл к нему и сел рядом. Парень лежал очень неудобно – подвернув руку под себя и как-то неестественно прижимаясь щекой к полу, казалось, что голова у него лежала отдельно от тела. Я встал и, схватив его за футболку на плечах потянул, пытаясь выпрямить, вытянуть его. Может так ему будет легче дышать? Какой же он тяжёлый! Подтянул его ближе к шкафу (спасибо скользкому кафелю). Его дыхание стало ещё более шумным, прерывистым. Примостившись рядом с ним, я подлез ближе и, приподняв его голову, положил её себе на колени. Может так будет лучше? Надо отдохнуть и подумать. Он – болен, это ясно – вон как дышит. И что делать в таких случаях? Где тут его телефон? Я потянулся рукой к его карманам – пустые. Ну и где он? Даже если найду, то есть ли там телефон "Мама"? А если нет, то кому набирать? Даже если я кому-то позвоню, то что скажу? Ну, его, этот телефон. Надо найти другой выход.
А что я, вообще, здесь делаю? Чего я с ним вожусь?! Кто он мне? Лучше свалить отсюда... Из дома вызову ему "Скорую". Входную дверь не закрою – сами зайдут и заберут его. Нормально, по-моему. Я посмотрел на него: дышал по-прежнему сипло, но на щеках выступил румянец. Это же хорошо? Или может остаться с ним до приезда врачей, а потом уйти? Нет. Ещё до отца дойдёт, что его сын у левого мужика в квартире ошивается, то он меня вообще из дома выгонит. Что делать-то?
Он что-то тихо пробормотал, я снова опустил голову и посмотрел на него: русые волнистые волосы (а причёска у него классная, я ещё на лестничной клетке заметил), слишком длинные брови, почему-то гораздо темнее волос. Он что красится? На носу выступила испарина. Маленький, едва заметный порез на подбородке. К губе прилипла мутная слезинка от лимона. Смахиваю её. Не могу я его бросить здесь одного. Он человек всё же, а не собака.
Сижу у кухонного шкафчика, прикидываю, хватит ли сил, чтобы дотащить его до комнаты. Тяжеленный какой. Сколько ему? Двадцать пять? Двадцать семь? Дима явно старше его, да и гораздо больше. Мне оставалось радоваться, что это не Дима – его я бы и с места не смог сдвинуть. Ну, что, надо тащить его в комнату. Я сидел и перебирал его волосы... когда это я успел? У него красивые волосы и очень приятные на ощупь. Сейчас встану...
С огромным трудом, отдыхая по дороге бессчётное количество раз, я дотащил, доволок его до дивана.
Во время нашего марш-броска по ламинатам его родины, когда у меня был первый "привал", ещё в кухне, я обошёл квартиру, чтобы выбрать место, куда его тащить. Оказалось, что тащить можно в двух направлениях: кровать или диван в другой комнате. Кровать я отмёл сразу же – слишком высокая, мне не поднять. Оставался диван. Не могу же я вызывать скорую к человеку, который лежит на полу.
Пока я волочил его по полу, у меня в голове созрел новый план: затащить его на спальное место, вызвать скорую, сыграв его младшего брата. Пусть ему что-нибудь вколют, потом ему полегчает, и я уйду. Когда у Таньки неожиданно заболел отец, (она нам весь мозг вынесла своими рассказами) нам поневоле пришлось наслушаться всего про нашу медицину, про врачей, про болезни. Это от неё я узнал, что "Скорая" даже не спрашивает ни паспорта больного, ни полиса. Это мне было на руку – ведь ни того, ни другого я им не смог бы дать.
Мой план мне нравился. Тарелку супа я отработаю. Жалость мне не нужна.
Когда мы, наконец, добрались до дивана... Да-а-а, оказалось, что и диван был не слишком низкий. Взгромоздить на него эту здоровенную тушу я не смогу. Ещё раз оглядываю его фигуру, прикидываю, примериваюсь... Качком назвать его конечно, нельзя. Нормальное телосложение, высокий... Нет, я не смогу. С моим-то весом и ростом... Надо что-то думать.
Притащив с кухни стакан ледяной воды (нашёл бутылку в холодильнике) я, ливанув себе немного на ладонь, переворачиваю её над его лбом. Он только дёрнулся. Ладно. Лишь бы не убил потом... Переворачиваю уже целый стакан с водой над его лицом. Застонав, открывает мутные глаза и пытается сфокусировать взгляд на стакане. Наклоняюсь над его лицом:
- Тебе надо встать. Я не смогу сам затащить тебя не диван. Ты – тяжёлый.
Глаза закрыты. Он опять отключился? Да я же почти орал! Я всё понял, хорошо! На кухню – за новым стаканом. Дубль два.
Готово. Теперь на два тона выше:
- Вставай. Давай. Быстро! – открыл глаза, моргает, что-то хочет сказать, но не получается – сипит.
- Давай, я не могу тебя поднять! Быстро! Кому я говорю! – я уже кричал во весь голос. Думаю, так доходчивей будет. Он пошевелился и подтянул одну ногу к себе, как-то подобрался и... нога опять уехала, и он затих. Ясно!
Я подтянул его вплотную к дивану, так, чтобы он почти упирался в него головой. Ноги ему немного согнул и подпёр их столиком, который стоял в спальне. Я еле притаранил его – тяжеленный такой, хоть и рухлядь рухлядью. Может у него получится оттолкнуться от него? И теперь уже кричал, параллельно дёргая его за руку, показывая, куда надо двигаться:
- Встал! Быстро! Живо на диван!
Но он так и не встал.
Я всё сделал сам! Супермен, бл*дь!
Единственное, чем он мне помог после моих воплей (и ещё спасибо столику), как-то коряво, но сел на пол, упираясь спиной в диван. Дальше, таща на простыне: пропустить через подмышки, грудь, – я посадил его всё-таки на диван. Чего только не придумаешь от безысходности!
Положить его было уже плёвым делом... После я свалился на пол и лежал какое-то время – сил не было.
У меня болело всё тело, ныли руки, а вот боль в желудке куда-то делась. Я ведь хотел есть, кажется?
Ну, а дальше... Дальше я носился по квартире: приводил в порядок кухню (кружку он тоже опрокинул, когда падал), подбирал себе что-то из одежды – типа "домашний прикид младшего брата", переодевался. Чтобы сойти за человека, живущего в этой квартире, обошёл её медленно ещё раз, изучая, где что лежит, даже с кухней ознакомился – вдруг, понадобится дать доктору ложку, чтобы горло, например, посмотреть. Надо знать, где её быстро найти. Постарался волосами хоть чуть-чуть прикрыть синяк... ладно, скажу, что в школе подрался. Сцена готова! Эх, жаль, что всё это нельзя записать на видео, было бы интересно посмотреть потом. Внутри всё дрожит. Как всё пройдёт? Страшно...
Да. Чуть не забыл. Деньги! Думаю, что надо дать им денег. Кто ж откажется, тем более, что вызов ночной? Но вот денег у меня не было.
Смирившись, что хуже бомжа и грязного гомика мне уже не опуститься, я обшарил карманы его куртки – ничего. Где деньги-то? В квартире они точно где-то есть, но я их буду искать до утра. Джинсы, в которых он пришёл! Они нашлись в спальне на кресле. В кармане обнаружилось несколько тысячных купюр. Класс! Всё, пошёл звонить.
Глава 14
Третий
Они приехали через 15 минут. Я засёк. Тем более, что вся эта эпопея с перетаскиванием раненого на себе и моим вживанием в роль заняла много времени и я уже начал волноваться, не стало ли парню хуже.
Я открыл дверь – молодой пацан в голубой куртке и штанах, с огромным то ли сундуком, то ли чемоданом. Это врач?
- О! Какой бланш! Девушка? – все слова, что я тщательно подбирал, репетировал все эти пятнадцать минут, застряли у меня в глотке.
Пацан, отодвинув меня, вошёл в квартиру. Насвистывая, сразу двинулся в комнату, подошёл к дивану. Бесцеремонно плюхнулся, чуть не придавив того, кого я, как грёбаная медсестра на поле боя, вытаскивал на себе, тащил на пределе сил. Стало почему-то обидно, неуважение, прям, какое-то... Он приподнял лежащему веко, потом взялся за запястье.
- Давно он так? – он ещё и жевал жвачку. Кто это вообще? Это чмо – врач? Я всё не верил, что вижу перед собой этого самого... – медицинского работника. А где второй, они же обычно вдвоём приезжают, Танька говорила...
- Минут двадцать – безбожно врал я. – Я сразу вам позвонил.
Надо было уже начинать плакать, чтобы он перестал разговаривать и начал уже что-то делать. Так, поехали: "Я младший брат и мне страшно, я – младший брат и мне страшно". Кажется, помогло – удалось почти натурально шмыгнуть носом пару раз. Пока я прикидывал, как сыграть убитого горем родственника, доктор-пацан успел померить давление и даже каким-то карандашным фонариком посветил "моему брату" в горло. Момент, как он смог открыть ему рот я пропустил – увлёкся самовнушением.
- Градусник где? Не надо, ладно. Температура – высокая, можно не мерить. Ты ему кто, брат, что ли? Подай-ка мне стул, писать на нём буду, - ответы мои ему были не нужны. Ну и отлично, у меня меньше шансов запалиться. Я придвинул стул к дивану (хорошо, догадался принести из спальни заранее). Он будет писать? А лечить он собирается!? Козёл! Он хоть в своём меде доучился?
Типа "врач" достал какой-то бланк из своего чемоданчика и первое, что бросилось мне в глаза – строка с такими родными и привычными со школы, но сейчас повергшими меня в ужас, буквами - "ФИО".
Бл*дь! Я же не знаю ответа ни на одну из этих букв!
– Ну, сделайте же что-нибудь, доктор, - снова попытавшись поправдоподобней всхлипнуть, я вылетел из комнаты. Паспорт ведь мне где-то попадался... А, в тумбочке, в коридоре! Всё-таки хорошо я провёл для себя ознакомительную экскурсию по квартире. Ага, вот он: дрожащими руками открываю на первой странице... Успеть, успеть... Вдруг, прямо сейчас спросит?... Дмитрий Сергеевич Кольцов. Кажется, на странице остался оттиск моих мокрых пальцев. Я перевёл дух. Не вспомню, когда в последний раз так волновался. Если не считать... тогда, на моей кухне...
Вернувшись в комнату, я увидел, что этот мелкий врач-недоучка кинул пустой шприц себе в портфель и небрежно стащив жгут с руки моего больного, кинул его на стул. Я почувствовал укол ревности: я так сроднился с ним, пока тащил его чуть ли не на себе, а этот докторишка... так непочтительно с ним. Сделал укол, ну, спасибо и на этом.
Меня отпустило. Я сел на стул, тот, что стоял подальше, у компа. Но теперь снова скрутило желудок – надо было срочно поесть.
- Слышь, пацан, как там тебя... Я должен увезти его в больницу. Положено... – наверное, выражение моего лица было красноречивее слов.
Мне надо будет собирать ему с собой одежду (где мне её рыскать сейчас по полкам и что надо брать?), потом – закрывать квартиру (ключ ему в карман сунуть? будет выглядеть странно), кому-то надо будет сообщать, что он в больнице... Не-е-ет, только не это. Не надо – в больницу! Я этому доктору так и заявляю, добавив немного нытья...
- Пацан, не скули и балаган свой кончай уже, не в театре. Нормально всё. Твой брат жить будет, справится. Давай так: оставлю его дома, но ты должен расписаться за отказ от госпитализации. Восемнадцать есть? Я распишу тебе всё – что и как. Не думаю, что в стационаре будут лечить как-то иначе. Понял меня? Всё точно по списку, – ему как обычно мои ответы не требовались.