Дальше он говорил: про лекарства, про течение болезни, даже, кажется, что-то спрашивал про моих родителей (я не совсем понял, при чём тут мои родители?), ещё что-то говорил. Я что-то отвечал ему, когда позволяла боль в животе. Когда было особенно больно, то попросту кивал, надеясь, что делаю это в нужных местах. Потом он писал. Долго. Бесконечно долго. Я с трудом удерживал сидячее положение: "Ща сползу на пол и завою от боли. П*здец, как больно..."
Наконец, дошли до долгожданного "ФИО". Кольцов Дмитрий Сергеевич – намертво врезалось мне в память. Отбарабанил. Бл*дь, когда же он уйдёт? Я сейчас сдохну! Из последних сил нацарапал свою подпись в каком-то листке. Хорошо, что паспорт с меня не спросил. Восемнадцать... Ха!
Смахнув всё со стула в свой чемоданчик, он встал. Уже около двери остановился, взял меня за плечо и сказал, как черту подвёл:
- Лекарства – по часам. Схема – на стуле. Будет хуже – в больницу срочно. Он проспит часов восемь точно. Гепариновая мазь поможет, - он легко ткнул меня пальцем в синяк. Видя моё движение к карману, покачал головой, снова засвистел и вышел за дверь.
Заперев за ним, я сполз по двери на пол.
Есть. Хочу есть. Умираю.
Подавив желание ползком добираться до кухни, я всё-таки встал.
Нашёл какую-то ёмкость... С тех пор, как в микроволновке взрывом разнесло на кусочки казалось бы предназначенную именно для неё тарелку, я избегал пользоваться печками. Вот и она – топаю мимо.
Разобравшись с мудрёной электрической плитой, разогреваю себе молока. Тёплое ненавижу, но подумал, что от холодного мой бедный желудок свернётся в трубочку, причём насовсем. Налил в стакан. Выпил. Посидел немного, привыкая к приятному теплу внутри. Подогрел ещё молока. Теперь выпил не торопясь, заедая куском белого хлеба. Как же хорошо...
В комнату я пришёл уже совсем сонным. Он спал. Дима спал. Дима? Неприятно кольнуло. Он тоже – Дима.
Подумал. Сходил за одеялом в спальню, укрыл его. Взял со стула листочек со схемой лечения, что оставил этот пацан: каждые четыре часа одни таблетки, и три раза в день – другие. Ещё какие-то... А он ничего оказался, нормальный вроде. Даже денег не взял. Главное, чтобы укол помог. Глянул на часы. Делать нечего – оделся и пошёл в аптеку. Ключи нашлись на тумбочке.
Вернувшись, проверил его. Нормально. Спит. Дышит, правда, со стонами и тяжело, будто кирпичи таскает.
Рассчитав время первого приёма лекарств, и поставив будильник на телефоне, я решил ложиться спать. Ну, что ж, вот и повод завтра не пойти в школу, причём уважительный. Хотя кому расскажешь?
Зачем-то оглядевшись, убедился ещё раз, что кроме дивана здесь лечь не на что. Спать на его кровати? Ну уж нет!
Найдя на полке в шкафу клетчатый грубый плед и стащив подушку из спальни, я устроился на полу. Всё, я умер.
А зачем гепариновая мазь?
Глава 15
Третий
Проснувшись от будильника, вскакиваю на ноги. Было ощущение, что я серьёзно так проспал – на улице белый день. Сколько? Восемь есть? Да, я же не дома и сегодня никуда не иду! Стою. Пытаюсь проснуться до конца. Вспомнить. Включиться.
Дим спал. Я не мог называть его полным именем, не мог думать о нём полным именем. Не выговаривалось. Не повторялось. То имя не повторялось. Решил сократить – он всё равно не слышит. А сообщать ему, как я его про себя называю – не собираюсь.
Принёс с кухни стакан воды и, выковырнув таблетку из упаковки, стал его будить.
Да-а-а... Так ничего не получится. Проснуться-то он проснулся, почти – глаза открыл, но ничего не понимал и уж точно ничего глотать не собирался. А у него температура – я положил ему руку на лоб. Надо как-то дать ему лекарство. Я опять попытался – Дим отбивался. Не слишком активно, конечно... откуда только силы взялись? Мы умудрились разлить стакан с водой. Понятно! Налил новый стакан. Дим за это время опять успел задремать. Тряхнув его за плечо и убедившись, что он открыл глаза, я приподнял одной рукой его голову, а второй поднёс ложку с растолчённой и разведённой в воде таблеткой. Дим легко впустил ложку в свой рот. Кажется, сглотнул. Я прислонил к его губам стакан с водой. Наклонил. Два глотка он сделал. Ну и отлично.
Белые крошки от таблетки на губах.
Поправляю на нём одеяло - влажное. Потел, значит, ночью. Переодевать? Ну уж нет! Я его больше двигать не буду! Не придумав ничего лучшего, я укрыл его и одеялом, и покрывалом, которое притащил из спальни, сняв с кровати – не замёрзнет.
Дим спал. Волосы слежались, слиплись на лбу в два завитка, как у девчонки. Хочу погладить его по волосам. Даже больным и спящим он был слишком серьёзным и сосредоточенным – стереть бы это умное выражение! Нашёл на кухне чистое полотенце, намочил его, вернулся к дивану. Протёр Диму лицо и шею. Снова намочил полотенце и положил ему на лоб. От температуры... Кажется.
Нашёл на кухне градусник: надо померить ему температуру. Оттянул ворот футболки, и чуть отодвинув руку вбок, воткнул градусник в подмышку. Сколько его надо держать? Хотя он – электронный, может сам отключится?
Я сидел и рассматривал его лицо. Он, вообще, улыбаться умеет? Смурной всё время какой-то. Но не злой. Мы так давно сидим под его дверью, а он не сделал ни одной попытки прогнать нас, даже не высказывался никак. Просто проходил к своей двери, открывал её и скрывался в квартире. И всё время один. Мы даже одно время делали ставки на то, что увидим, как он приведёт к себе девушку завтра, через неделю... Ну, или закатится хоть раз к себе с какой-нибудь компанией. Ну, или придёт пьяным. Потом надоело, и мы перестали обращать на него внимания.
Он нам не мешал. И мы старались не наглеть, вели себя тихо – вдруг передумает и выгонит? Этот этаж был самым чистым и тихим в подъезде. Мы выбирали! Нам здесь нравилось, и терять такое шоколадное место, как любила повторять Танька, было жалко.
С другой стороны от лифта тоже были квартиры, но мы почти никого не видели из тех жильцов. Была одна парочка: смешливая девушка и какой-то батан в очках. Так они, по-моему, нас даже и не замечали – смотрели только друг на друга. Ещё была одна старушка. Лёшка пару раз донёс ей сумку до квартиры. Теперь видя нас, она всегда улыбалась, кивала нам головой и почему-то грозила пальцем, прежде чем скрыться за дверью. Ненормальная, короче. Главное – нас не трогала.
Наверное, всё? Померялась уже? Я вынул градусник. Опуская футболку, почувствовал, как на меня пахнуло его туалетной водой. Я даже глаза закрыл. Скоро новый год.
Температура была небольшая.
Я установил будильник на следующий приём лекарств и упал на своё место. Завернулся в подстилку. Спать.
Каждые три с половиной часа я просыпался, проводил всё те же манипуляции и с таблетками, и с Димом. С таблетками я разобрался быстро – запомнить было легко: первый приём – одна таблетка, в следующий – две таблетки. Потом я пил молоко на кухне, шёл в туалет. Три с половиной часа на сон, на остальное – где-то полчаса. Вот такими четырёхчасовыми отрезками я и запомнил этот день.
Дмитрий.
Я проснулся, за окном – темень.
Во рту было сухо. Язык прилип к нёбу. Я попробовал оторвать язык или сглотнуть... Твою мать, как же больно! Слюны категорически не было. Что это? Надо сходить попить. Встать я не смог. А вот это было уже страшно. Тело было чужим.
Вдруг, до меня донёсся какой-то шорох. Повернув голову на шум, я увидел на полу, около дивана, какой-то ком из тряпья. Ничего не видно. Что это? Одно было понятно, "это" было явно живое: оно сопело и даже всхлипывало.
Я позвал того парня пить чай... Когда это было? Но почему он теперь лежит на моём полу? Это ведь, несомненно, он, больше некому. Почему он спит? Тут прозвучал незнакомый сигнал – будильник – и фигура на полу резко села. Я решил притвориться, что сплю: как себя с ним вести и что делать, мне в голову не приходило. Посмотрим, что будет.
Посидев немного Цветной медленно встал с пола, подошёл ко мне и присел на диван рядом. Убрал какую-то влажную тряпку с моего лба (а я даже не заметил, что у меня на голове что-то есть) и положил руку на её место. Ладонь была тёплой и сухой – приятно. Что-то бурча себе под нос, парень аккуратными движениями убрал волосы со лба. Потом опять вернул ладонь на лоб. Замер. Куда он смотрел, я не видел – света он так и не зажёг, что, в общем, мне было на руку.
Да я весь мокрый! У меня что, была температура?
Он наклонился совсем близко ко мне и глубоко втянул воздух, будто принюхивался. Я затаил дыхание – лежать без движения становилось всё тяжелее и тяжелее. Он что-то прошептал... Выпрямился. Наконец-то – мне же дышать ещё надо! Как тяжело, оказывается, притворяться спящим... Он посидел ещё немного, вздохнул и поплёлся из комнаты.
Кухня – щёлкнул выключатель. Потом что-то тихонько застучало, послышался плеск воды... Он появился в комнате, но пошёл не ко мне, а к настольной лампе, к моему столу. Щелчок. Теперь в комнате стало достаточно светло, и я уже не смогу скрывать, что не сплю. Сделать вид, что я только что проснулся? Глупо как-то... Да и играть у меня не получится.
Рискнуть?
Цветной опять подошёл к дивану и сел со мной рядом. Стал приподнимать мою голову, нашёптывая всякие глупости, что обычно родители говорят своим детям... Что-то холодное (металлическое?) коснулось моих губ. Это было настолько неожиданно, что я дёрнулся. Я уже понимал, что выдал себя, но открыть глаза не мог – было стыдно. Парень осторожно положил мою голову обратно на подушку. Долгое время ничего не происходило. Он не двигался, и я лежал, замерев.
- И давно ты не спишь? – прозвучало чересчур спокойно. Дальше лежать с закрытыми глазами было верхом идиотизма.
- Минут пять, - а говорить мне, оказывается, было очень больно. Это был не голос, а какие-то царапающие звуки, похожие на карканье умирающей птицы. – Что со мной?
Парень задумчиво смотрел прямо перед собой. Было ощущение, что он находится где-то далеко отсюда. На нём была абсолютно жёванная МОЯ футболка, из-за большой разницы в размере, она перекосилась и висела на одном плече. Ещё на нём были одеты мои пижамные штаны, совсем древние, которые я уже тысячу лет не носил. Синяк на его скуле совсем расплылся и основательно пожелтел. Лицо было немного опухшим, волосы взлохмачены.
Видимо давая мне собраться с мыслями (а может и себе?), он молчал и всё также смотрел перед собой, в никуда. Потом перевёл глаза на свои руки – ложка. Поднёс её к моему рту, глядя внимательно на содержимое. Я послушно открыл рот, проглотил. Растолчённая таблетка?.. Цветной, всё также не глядя на меня встал, отошёл к окну, судя по звуку, положил ложку на подоконник, и начал глухим, ничего не выражающим голосом рассказывать про мой обморок, про врача, про лекарства. Теперь я смог более-менее сложить картинку событий, начиная с вчерашнего вечера. Цветной замолчал, всё также стоя у окна, ко мне спиной.
- Дай попить, - попросил я шёпотом. Парень будто очнулся, прошелестел мимо меня на кухню. Вернулся, подошёл, словно нехотя передвигая ноги. Протянул мне стакан, глядя куда-то в сторону. Я смотрел на него. Что-то изменилось? Пока я претворялся спящим, он был совсем другим. Сейчас же передо мной был натянутый как струна, напряжённый подросток. Нет, даже не так, это обиженный, злой ребёнок. Он злился?
- Я расплатился за суп? – резким, бесстрастным голосом спросил вдруг он. Что это? Теперь Цветной в упор смотрел на меня. Губы его кривились, на щеке, чуть ниже синяка заалело красное пятнышко.
За какой суп? Я ничего не понимал. Может я его чем-то обидел, что-то умудрился сделать, пока был в отключке? Он не двигался и всё также протягивал мне стакан с водой. Какой-то взъерошенный, вот-вот зафыркает и свернётся в клубок, как ёж. Я внимательно смотрел на него: "Что я тебе сделал, Третий? Если спрошу, ты же не ответишь?.."
- Спасибо тебе за всё. Извини, что ты возился со мной. Теперь я справлюсь сам.
У меня столько сил ушло на то, чтобы просипеть так много слов подряд, что, в конце концов, я задохнулся и закашлялся сухо, отрывисто. Казалось, что всё горло забил горячий песок – он жёг, царапался.
Что я хочу от мальчика? Он провозился со мной весь день, он – молодец. Спал на полу, возле меня. Наверняка вымотался. А сейчас я собираюсь на него обидеться, только потому, что он что-то не так сказал или выглядит не таким счастливым, как мне хотелось бы? И потом, этот парень... кто он мне, в конце концов – отец родной, что ли?
Наконец, закончив кашлять и отдышавшись, я как мог, улыбнулся ему и махнул головой, мол – "Иди".
- Таблетки на столе, там же схема их приёма. У тебя ангина... забыл, какая, - он понял, что я отпустил его и теперь торопился договорить всё, что не сказал. Подошёл вплотную, чтобы я смог забрать у него воду. Рука казалась чугунной, но помня, что теперь мне нужно всё делать самому, я всё же поднял её и попытался взять у него стакан. Стакан упал. У меня не получилось. Сил не было. Закрываю глаза. Бесполезная рука.
В комнате было тихо. С улицы не доносилось ни звука. Правильно, ночь почти. Постепенно до меня начал доноситься какой-то шум: он стремительно приближался, рос, набирал обороты. И вот я уже явственно слышу низкий гул, как в трансформаторной будке, только гораздо громче. Он близился и близился, становясь оглушающим. Распахиваю глаза – да что это такое?
Третий стоял около моего дивана и рассматривал что-то на полу. Лужу? Он что, ничего не слышит? Я чувствовал, что моя голова сейчас разорвётся. Парень отмер и вдруг как-то суматошно метнулся из комнаты. Услышал, наконец? Я водил глазами по комнате, чтобы найти себе местечко, чтобы скрыться, спрятаться... Он вернулся... Раскручивает какой-то белый рулон... Он хочет замотать нам головы, чтобы не оглохнуть?.. Но не успел – я оглох и ослеп раньше... а я ведь так и не попил.
Глава 16
Третий
Будильник.
Это последняя таблетка на сегодня. Потом можно спать всю ночь!
Счастье...
Я впервые засыпаю сразу, как только ложусь. Я отдыхаю во сне. Неужели у всех так? Неужели мне для того, чтобы заснуть не надо сидеть на подоконнике и замораживать себя, всё? Я просто слушаю тяжелое дыхание Дима. Ему плохо, я ему нужен. Это притягивает, успокаивает. Это – жизнь? Моя жизнь. Сплю?
Теперь – таблетки. Вода.
Я сплю и не могу выспаться. И сейчас сидя на полу меня так и подмывает упасть на подушку и снова закрыть глаза.
Он дышит. Слышу. Слушаю...
Как же хочется спать! Мне надо выспаться на будущее, про запас. Пригодится.
Дома меня ждёт подоконник.
Поднимаюсь.
Что-то он в себя долго не приходит? Мне ведь учиться надо. Да и отец наверняка заметит, что я дома не ночевал. По всем приметам он завтра к вечеру должен быть. Мне домой надо попасть обязательно. Деньги деньгами, а если он выгонит меня из дома?
Дим, что же ты не проснёшься никак?
Дыхание не такое шумное. А температура? Надо проверить... Нет, голова холодная. Может из-за полотенца? И зачем я его положил? Я наверняка что-то делаю не так.
Да что ж ты такой серьёзный-то... Интересно, а от него всё ещё пахнет новым годом? Сижу, разглядываю... Я быстро! Дим всё равно спит и не заметит даже. Наклоняюсь к его шее, что виднеется из ворота и вдыхаю. Еле-еле чувствуется, но есть, не весь ещё выветрился. Интересно, он ведь вспотел, а пόтом от него не несёт. Вку-усно...
Дышит тихо. Может ему лучше? Надо дать лекарство.
Как же я хочу спать.
На кухню: налить воды, растолочь таблетку и взять ложку.
Конец октября. До нового года два месяца. Ёлка. Вряд ли отец теперь купит ёлку. Я и не помню, был ли когда-нибудь в нашей семье новый год без ёлки? У бабушки – искусственная. Если Лёшкины родаки купят ёлку, надо попросить у них ветку. Не хочу просить! Как же быть?
Я вернулся в комнату и после яркого света на кухне ничего не мог разобрать вокруг. Кажется, около компа есть настольная лампа. Вот так гораздо лучше.