К нам с неимоверной быстротой приближаются менты. Видимо, им не понравилось то, что мы в наручниках. Аккуратно возвращаю гитару хозяину и мы линяем.
Бежим, поддерживая друг друга, иногда спотыкаясь и сбивая прохожих.
Теряемся и оплетаем несчастную девушку с двух сторон, врезаясь друг в друга. Она вскрикивает, но, заметив как мы по кругу бегаем, пытаясь распутаться, командует «СТОП». Мы встали как вкопанные. Она аккуратно распуталась и, помахав нам ручкой, пошла дальше.
Погони за нами нет, но находиться на улице как-то опасно. Бредем в сторону дома.
Уже спустились сумерки и город расцвел яркими неоновыми огнями. Красиво, ничего не скажешь.
Покупаем по дороге бутылку вина и поднимаемся на крышу. Русские мы или кто? Взламываем замок и с комфортом располагаемся на нагретой после ясного дня крыше.
Вид отсюда открывается просто божественный. Весь город как на ладони. Смотрю, впитывая каждый образ, стараясь запомнить эту красоту навсегда.
Сашка дергает меня за руки, принуждая сесть.
- Че делать будешь? – спрашивает он, смотря вдаль.
- Не знаю, Сашунь, просто не знаю, - в голову снова закрадываются пакостные мысли.
- Послушай своего старого, но очень красивого друга, сиди на жопе ровно. Он если сам чего решит, ты узнаешь об этом первый, - изрекает это чудо вполне серьезно, - но лучше в любовных делах никого не слушать, решай сам, - добавляет он, руша только что выстроенный план, и отпивает прямо из горла бутылки.
Обнимаю его, зарываясь носом в светлые волосы и вдыхая приятный аромат мяты. Только он так пахнет.
Мы еще долго сидим на крыше, болтаем ни о чем, а иногда просто молчим. И так уютно в этой тишине, так спокойно, что я… уснул.
Сашка, кое-как растолкав меня, завел в квартиру и уложил на кровать. Утро наступило стремительно и совсем неожиданно.
Звонок в дверь. Под боком завозилось что-то теплое и мягкое. Это лохматое нечто побрело открывать дверь, шлепая по полу босыми ногами.
Вернулся он через несколько минут, махая у меня перед носом своим ЦЕЛЫМ паспортом.
- Как? – единственный интересующий меня вопрос.
- Я что, больной, настоящий жечь? – я киваю головой, - а вот и нет, я свой в курьерскую службу отдал, чтобы сегодня доставили. Как знал, что куда-нибудь рванем, - скалится этот монстр и, напевая себе под нос песенку Кати Лель, шлепает в душ.
Через полчаса я обслюнявленный и затисканный остаюсь в гордом одиночестве, чтобы, в конце концов, решить, что же творится в моей пустой голове, а главное - в сердце.
Часть 15
Уже два месяца прошло с того момента, как я переехал за границу. Я быстро втянулся в работу, обзавелся товарищами, даже улыбаться начал, потихоньку впуская в свое сердце крупицы хорошего.
Я редко звоню родителям. Они, конечно, волнуются, но я уже большой мальчик, им придется смириться с моим новым местом жительства.
Рим - великолепный город, особенно для архитектора. Я влюбился в него, как только увидел, но все равно, неописуемая тяга влечет меня домой, в родные кварталы, любимую квартиру и к близким, которые там остались.
Каждый новый день, как испытание для меня. Днем я увлечен работой, погружаясь в нее полностью, а ночью, стоит только коснуться головой подушки, воспоминания захлестывают меня с головой. Сильные руки на моем теле, обжигающий шепот, вечно вгоняющий меня в краску, сладкие губы, тяжелое дыхание...
Максим...
Мой Максим.
Нет, я не перестал его любить, даже наоборот. В разлуке чувства обострились и стали давить еще сильнее. Никогда не думал, что фраза «не могу жить без него» носит в себе хоть долю правды. Я ошибался. Я не живу без него, я существую. Дышу, ем, работаю, но это не жизнь.
Иногда хочется все бросить и вернуться назад, чтобы видеть его хоть иногда, хоть изредка касаться любимых губ и слышать вечное ворчание. Но потом, как представлю, что он женат и рядом будет его женщина, от него будет пахнуть ее духами, мне становится тошно и я ночи напролет давлю в себе слезы, которыми и так пропитана вся моя подушка.
Сегодня выходной и я, как ни в чем не бывало, бреду в парк. Ну что сказать, здешняя атмосфера очень отличается от нашей: чище, уютнее. Вот только у нас люди проще, да и привычнее как-то взгляду толпы неформалов и подвыпившей молодежи, оккупировавшей для себя все лавочки в округе.
Бреду вдоль широкой аллеи, по берегу небольшого озера. На улице тепло, легкий ветерок пробирается под белую футболку, лаская кожу, мягкие светлые брюки приятно облегают ноги, а солнцезащитные очки защищают глаза от настойчивого внимания солнца.
Облокачиваюсь на каменный парапет, всматриваюсь в водную гладь и вспоминаю, как в родном городе можно было с разбегу плюхнуться в прохладную воду и услышать громкие аплодисменты от других отдыхающих, а здесь попробуй, ага, пальцем у виска покрутят, да еще и в полицию сдадут.
Улыбаюсь своим мыслям и отстраненно слышу за спиной отчетливый шаг по вымощенной каменной плиткой дороге. Поворачиваю голову и сердце останавливается на несколько секунд, а потом начинает биться в бешеном ритме.
Прямо по аллее, в паре десятков метрах от меня идет Максим. Светлые брюки, на несколько оттенков темнее моих, подчеркивают стройные ноги, расстегнутая до середины груди рубашка теплого кремового оттенка облегает широкие плечи. Стильные солнцезащитные очки скрывают глаза, но на губах, мать моя женщина, улыбка. Он улыбается, глядя на меня, а я так и стою, облокотившись на перила, повернув голову в его сторону, и стараюсь втолкнуть в свои легкие хоть глоток воздуха.
Макс подходит ко мне, обнимает со спины, устраивая голову на моем плече и шепчет на ушко, тихо и вкрадчиво:
- Привет, придурок, - и вот от этого «придурок» вздрагиваю, дергаясь всем телом. Максим сильнее сжимает меня в своих крепких объятьях, а я таю. Плевать на наблюдающих за нами прохожих, плевать на все.
- На мальчишник приехал? – язвительно тяну, стараясь вернуть себя в суровую реальность.
- Нет, - улыбается он и покрывает мою шею поцелуями.
По телу разливается приятный жар, кружащий голову, колени подгибаются, и я сильнее вцепляюсь в спасательный бортик.
- Тогда какого хера ты тут забыл? Я тебе не плюшевый медведь, чтобы меня тискать, - ворчу, но не предпринимаю попыток вырваться.
Родное тепло, любимые руки, пускай призрачная, но все же надежда, что он теперь рядом, что он мой.
- За тобой приехал. У нас завтра самолет, а сейчас пошли к тебе, я соскучился. Иначе, я тебя прямо тут разложу. Хочу тебя, котенок, - шепчет он, поворачивая мое лицо к себе, и целует, едва касаясь своими губами моих искусанных губ.
Позорный стон срывается раньше, чем я успеваю его заглушить. Он улыбается, до боли сжимая меня в крепких объятиях.
- Максим, я…
- Все потом, - улыбается он и тащит меня в сторону выхода.
Горячая рука сжимает мою ладонь, взгляды украдкой, его улыбка, мое смущение и чистое безумие. Я сдаюсь. Чувствую, что готов отдаться ему весь без остатка, готов страдать рядом с ним, терпеть боль, но только быть рядом.
Моя квартира встретила нас тишиной и спокойствием. Страстный поцелуй выбил у меня почву из-под ног. Цепляюсь за его плечи, крепче прижимая к себе. Одежда разбросана по пути нашего маршрута. На кровати переплетены два изголодавшихся тела. Чистая любовь струится вокруг, окутывая нас, соединяя друг с другом. Жаркие стоны, короткие поцелуи. Вскрик, когда в меня проникают нетерпеливые пальцы. Снова поцелуи, ласки, покусывания и метки, украшающие мое тело. Его спина горит от царапин, которые я оставил на нем ногтями. Губы пылают от нескончаемых поцелуев. Первый толчок разливается болью во всем теле, но это приятно. Значит он рядом, значит со мной. Второй толчок, приятная нега разливается по изголодавшемуся телу. Непрекращающиеся ласки, влажные шлепки, вскрики и стоны, все смешалось. И не понять где чьи стоны, здесь все общее, все - одно на двоих. Одна душа на двоих.
Толчки сильнее, позы все откровеннее. Я не выдерживаю первый и с протяжным стоном кончаю, излившись на белоснежные простыни. Максим делает еще несколько толчков в мое, еще содрогающееся от оргазма, тело и кончает глубоко внутри меня, за что слышит мое возмущенное шипение и получает шлепок по бедру.
Несколько долгих минут проходят в легких ласках и нежных поглаживаниях.
Сажусь и недовольно сверлю его взглядом.
- Рассказывай, - приказываю ему, сам не узнавая своего голоса.
- В общем, я не женюсь, только есть одно условие, - начинает он издалека, я напрягаюсь и буравлю его испепеляющим взглядом.
- В общем, Анжела, - меня передернуло, он засмеялся, - она родит от меня ребенка. Я перепишу на ребенка свою компанию, и Анжела будет ею управлять, пока ребенок не вырастет. Отец согласен.
- Отлично, - выдаю я, и сам не понимаю радоваться мне или плакать.
- Хрен с ней, с этой компанией. Ты будешь меня обеспечивать, - шутливо тянет он и притягивает меня к себе, - я все равно не отпущу тебя малыш, никогда, слышишь?
Я слышу, согласно киваю головой, пока он губами ловит текущие по моим щекам соленые капли. Это - слезы счастья.
Резко подскакиваю на кровати и оглядываюсь все еще сонными глазами вокруг. Сон. Это всего лишь сон...
Часть 16
Какой отвратительно прекрасный сон.
Я лежу посреди кровати на сбившихся простынях, с легкостью в теле и тяжестью в голове. Ах да, еще я весь в сперме и, судя по ее количеству, удовольствие я получил не один раз. Вот же извращенец.
- Эврика, - кричу и вскакиваю.
Запутываюсь в одеяле и больно ударившись коленкой об пол, ползу в сторону ванной. Выпутаться вообще проблема, поэтому мои поползновения больше похожи на танец взбесившейся гусеницы-переростка. А на лице такая предвкушающая улыбка, что даже страшно.
Хватит лить слезы в подушку, хватит дрочить по ночам, хватит маяться дурью, надо в душ и приступать к решительным действиям.
Холодный душ обжигает кожу. Приходится громко петь, чтобы как-то отвлечься. Помогает слабо, зато я стопроцентно проснулся.
Джинсовые шорты до колен, белая футболка, любимые кеды - я готов.
Еду в офис, объясняю все как есть своему директору. Он седеет на глазах, слушая мои доводы, и подписывает все бумаги со словами: «любовь, так любовь», а на лбу надпись: «НАМ ТАКИХ НЕ НАДО». Благо я только стажировку проходил и помогал уже довольно опытному архитектору.
Согласен, я много чему у него научился, за что моя ему благодарность, но это не мое.
Мне нравится этот город, люди в нем, даже атмосфера, но все чужое. Хочу домой, хочу до безумия.
Билет в один конец, вещи, которые я так и не разобрал, отправляю к родителям, жить-то мне где-то надо.
Взглядом цепляю знакомую фигуру около самолета и пронзительным свистом пытаюсь обратить на себя внимание, приветливо улыбаюсь и машу руками. Пилоты самолета, узнав меня, машут в ответ, крестятся на всякий случай и топают в самолет.
Поднимаюсь в салон, занимаю свое место и чувствую, как учащенно бьется беспокойное сердце. Каждый удар отдается в висках, а на лице блуждает улыбка.
- Успокоительного? – спрашивает с улыбкой стюардесса, та самая, которая откачивала меня во время перелета сюда.
- Шампанского, - отвечаю ей.
Снова не могу разобрать ее лица, перед глазами словно пелена, а на губах легкая улыбка.
Мой план безумен, абсурден и лишен всякого смысла, но кто знает, вдруг повезет. Если не повезет, всегда же можно по новой впасть в депрессию. Хватит с меня этих двух месяцев беспрерывной грусти.
Самолет медленно набирает высоту, прощаюсь с городом, приютившим меня, и без грамма сожаления лечу ДОМОЙ. Меня там, правда, никто не ждет, но я быстро напомню о себе.
Заснуть во время перелета не получается. Сердце как шальное скачет в груди, разгоняя адреналин по венам.
Выхожу из самолета навеселе. Я опьянен эмоциями. Теплый воздух ударяет в лицо, окутывая знакомым теплом. Бред конечно, но как хорошо на родной земле.
В руках легкая сумка с документами и ноутбуком. Моя ласточка стоит на платной парковке. Я даже забыл сказать, чтобы ее забрали. Сейчас я как никогда рад своей рассеянности.
Машина приветливо подмигивает мне фарами, забираюсь в салон и вдыхаю родной запах. Эх, понеслась. Щас таких делов наворочу, что потом за всю жизнь не расхлебаю.
Сначала нужно позвонить.
- Да, - раздается приятный женский голос на том конце связи.
- Инга, привет, это я, - весело говорю ей.
- Ах ты, сукин сын, ты куда пропал на два месяца, скотина ты бессердечная… - затараторила она, а мне стало так приятно, что за меня переживали.