— «Так всех нас в трусов превращает мысль».
Я похолодела. Занятая своим ненормальным состоянием, я как-то забыла о безопасности… Чувствуя, как нервно натягивается кожа на спине, ровно сказала:
— Место и время.
— Через час. В небольшом мужском ателье. В твоём подземном гараже есть личная машина — со всеми документами. Как только выедешь из гаража, перед машиной появится мотоциклист. Пока едешь за ним, сброшу на вирт, кто будет следующим проводником.
— Мальчика брать?
— Нет. Слишком подозрительно.
— Дальше.
— Через пять минут, после того как войдёте в ателье, перезвоню. Если всё нормально, вернётесь сюда, в дом. Если нет — продолжишь цитату. Как только её услышу, в этот дом войдут мои ребята. Они войдут по одному — в фирменных куртках от известных в городе супермаркетов. В тех же куртках выйдет уже обслуга. Мы встретим их и найдём безопасное место для них. Мальчик с сиделкой выйдут в парк, на прогулку. Их подменять не придётся. Увезём с места.
— Ясно. Начинаю действовать.
— Ингрид, прости старого дурака, что сразу не сообразил.
— Лучше поздно, чем никогда, — проворчала я.
Действие первое, едва Эрик отключился: минута на раздумье. Затем бросилась в гардеробную. Переворошила кучи одежды. Результат: вошедший Кирилл изумлённо воззрился на длинноногую девицу, которая вертелась перед зеркалом, с недовольной миной лица разглядывая на себе шикарное белое манто.
— Красивая вещь, — заметил он, приближаясь.
— Ага, только устарела года как два, — недовольно скривилась я, а потом оценивающим взглядом замерла на нём, смерила с головы до ног, сморщилась ещё брезгливей. — Ты ведь в том костюме, который я тебе заказывала? Кажется, с размером я не рассчитала. Мне не нравится, как ты выглядишь в нём. Размер не тот. И цвет тебе не идёт. Я не хочу, чтобы такое носил!
— Ты так решительно это выговорила, — заметил Кирилл, всё ещё стоя у меня за спиной и с лёгкой улыбкой глядя на меня в зеркало.
— Да. Решительно, — подтвердила я, задумчиво запахивая манто спереди. — Собираться тебе всё равно незачем — кроме этого костюма у тебя только смена к нему. Так что, голубчик, мы едем с тобой в ателье. Кэссийские модельеры хороши — знаешь об этом? И любят одевать мужчин — с иголочки.
— Что значит — с иголочки?
— Это значит… — я провоцирующе медленно ухмыльнулась, да ещё облизала губы, глядя ему в глаза, — мы с тобой зайдём в отдельный кабинет, где некоторое время полюбуемся, как горит твоя бывшая и никчемная одежонка, а затем… — Я провела языком по верхней губе, призывно всматриваясь в него, несколько озадаченного. — Затем мы тебя оденем. Пошли?
— Что? Прямо сейчас?
— Расписание Рольфа я знаю, — хмыкнула я. — Он сейчас спит. Так что времени терять не будем. Потом будешь сидеть с ним сколько угодно. Итак?
— Прошу, леди, — он предложил мне руку. Кажется, моя деловая хватка его забавляла. Плевать. Лишь бы не замечал, что я напряжена больше привычного.
Мы спустились в подземный гараж, о котором я не знала до поры до времени, что он существует; сели в мою машину, о существовании которой я узнала лишь недавно. И поехали — сначала по пригороду, потом влились в поток машин в самом городе. Вела машину я, потому что, не займись делом, перенервничала, наверное, как и Эрик.
Впрочем, слишком сильно понервничать не дал Кирилл. Нет, он не разговаривал со мной — задумчиво смотрел в ветровое окно, зато приглядывалась я, бросая взгляды на него то искоса, то в верхнее зеркальце. Он изменился. Не то что стал уверенней. Он стал каким-то… опасным. И, думая о том, что сейчас произойдёт, я снова холодела от страха: простит ли он мне? Сможет ли понять, почему не предупредила заранее?
Нужный дом, напичканный различными торговыми точками, оказался неподалёку от пригорода. Здание отличалось громадностью во все стороны. Я так и не увидела, где оно заканчивается в длину, а где — в высоту. Присланный ждать нас служащий с поклонами проводил в нужный уголок, чтобы нам не искать его.
В ателье нас встретили поклонами и проводили вовнутрь. Кирилл немедленно превратился в привычную бесплотную тень при мне, так что мне буквально силком пришлось выпинывать его вперёд — на глаза двух корифеев модной одежды: хозяина ателье, высокого блондина, и его главной помощницы, дамы-брюнетки. Оба оценили моё сокровище быстро, одним махом, и сказали, чтобы мы шли в отдельный кабинет, куда будут приносить вещи для клиента.
Когда показали кабинет, я насмешливо и приглашающе протянула к его раскрытой двери руку, слегка склонившись перед Кириллом:
— Пожалуйста, клиент!
Он вздохнул и шагнул через порог.
Косяк двери: детектор, вычисляющий «жучки» и немедленно глушащий их, — взвыл на все голоса. Ничего не понимающий Кирилл отшатнулся. Я успела схватить его за руку. Другой я уже вытащила вирт и почти крикнула, стараясь заглушить пронзительный писк и вой охранной системы. Хотя чего, собственно, было вообще орать? А то Эрик не слышит! Но я упрямо крикнула:
— «И вянет, как цветок, решимость наша!»
— Понял, — сухо сказал Эрик. — Приступаем!
Кирилл отскочил, выдрав руку из моего захвата. Поздно. Боевики Эрика за моей спиной уже преградили ему дорогу из ателье.
— Кирилл, — вкрадчиво сказала я, держа его под дулами обоих своих пистолетов. Он стоял напряжённо, вытянувшийся такой тугой стрелой, что я и правда была готова стрелять в него, сделай он хоть одно неосторожное движение. — Отдай оружие, которое ты вытащил у меня утром, и войди в кабинет.
Систему уже выключили. Так что всё его внимание зациклилось только на нас.
— Нет.
— Не дури. Ты же понял, что это. В кабинете сидит человек, который готов снять с тебя все эти цацки. Быстро!
— Не смей командовать мной, — тяжело сказал он, глядя поверх моей головы на боевиков Эрика, которым тоже не улыбалось устраивать шум в здании.
Таким напряжённым его видела лишь раз: когда он сидел рядом со мной на кровати, а в спальню вошёл его бывший хозяин. Чёртов Ринальдо. Но тогда Кирилл реально провинился. Сейчас же он даже не знал, что именно делать в первую очередь.
— Ты понимаешь, что ты иначе сам приведёшь к Рольфу убийц? — сухо спросила я. — Быстро в кабинет, если только ты не предатель.
На понт хотела взять. Не вышло. Не глядя на меня, чувственно вздыбившийся, словно попавший в ловушку зверь, он тихо велел:
— Опусти оружие.
И что-то в голосе его прозвучало такое металлическое, что я послушалась сразу. Единственное утешение: боевики за моей спиной — настороже. Если что — и стрелять не будут — скрутят. Кирилл покрутил головой, внимательно приглядываясь то к ним, то оглядывая косяк двери, словно боясь, что он может снова взорваться тревожными звуками, и перешагнул порог. Но «жучки» на нём уже заглушены. Детектор-глушитель — высшей пробы. Эрик никогда не скупился на покупку новейших моделей.
Кирилл постоял уже в кабинете, недоверчиво прислушиваясь к тишине. И сам прошёл дальше — к человеку, слегка лысоватому и кругленькому, который ожидал его, стоя у кушетки. На столике рядом — раскрытый медицинский чемоданчик.
Я закрыла дверь. На замок. Сунула пистолеты в жилетные карманы.
— Извини. Так нужно.
— Знаю. Но ты могла бы написать, если не могла сказать вслух, — равнодушно ответил он.
Толстячок, спец по жучкам, вживляемым в тело, вежливо предложил Кириллу раздеться и лечь на кушетку. Кирилл молча выполнил его пожелание. Я присела на корточки рядом с ним. Он посмотрел мне в глаза и отвернулся.
— Сейчас будет не очень болезненный укол — обезболивающее, — сказал толстячок.
— Не надо, — процедил сквозь зубы Кирилл. — Обойдусь.
«Садомазохист!» — в мыслях бросила я ему. Хотя понимала, что с ним происходит. Наверняка армейские вживлённые «жучки» с него сняли новые хозяева, о чём ему обязательно сообщили. Но наверняка же не сказали ни слова о том, что собираются вживить свои — для прослушки и так невольно преданного им раба, ещё и шантажируемого похищенным братом.
Вспоминая, что именно было сказано за утренним столом, я угрюмо следила, как споро и ловко работает специалист, медицинским «пистолетом» вытаскивая из тела Кирилла микроскопические «жучки». Время от времени Кирилл кусал губы, когда специалисту приходилось выуживать слишком глубоко введённый аппарат-прослушку.
Закончив одну операцию, специалист проводил по телу Кирилла прибором для определёния, где именно и в каком месте находится следующий «жучок», и снова вводил длинную «иглу». Насколько я поняла, в него впихнули столько аппаратов, что работы толстячку хватит надолго. В одном месте, например, прежде чем впихивать свою «иглу» специалист быстро взглянул на «пациента». Тот, уже напряжённо следивший за «операцией», помедлил и кивнул. После закрыл глаза. Наверное, там было нечто, что вытаскивалось весьма болезненно. Только откуда он про это знал?
Поэтому я села на пол, у кушетки, отвернувшись от Кирилла. И стала усиленно думать, плакать или с него хватит.
Плакать я не умела, разве что со злости. А уж демонстративно — никогда бы не думала. Но сейчас хотелось. И даже не столько демонстративно, чтобы пожалели меня. А от той боли, которую назло себе — и мне — испытывал Кирилл.
— Что с Рольфом? — услышала я негромкое над ухом.
— Его вывели из дома первым. Сейчас перевозят.
Я снова повернулась к нему. Всмотрелась в злые карие глаза. Дурацкая ситуация.
— Как только ситуация разрулится, можешь уматывать со своим Рольфом на все четыре стороны, — процедила я сквозь зубы. Кирилл ещё не понял, что именно я сказала, а у меня уже сердце торкнулось… Сердце, которого я никогда не замечала, больно ударило меня же — при одной только мысли, что теперь Кирилла рядом со мной не будет. Никогда… С трудом удержалась от внезапного желания взвыть — не слабей тех сигнальных воплей определителя «жучков» в спецкосяке. Как болит горло… Расслабить бы его. Но как?.. Выйти из кабинета? И успокоиться? Но сколько мне теперь времени отпущено быть рядом с Кириллом?
И он. Промолчал в ответ. Значит — уйдёт?
Тогда лучше уйти самой. Немедленно. Я напряглась — встать с пола. За мной резкий шорох с кушетки — и рука Кирилла вцепилась в ворот моего манто.
— Прекратите дёргаться, — рассердился спец. — Вы же сами себе причиняете боль!
— Не смей уходить, пока я не разрешил! — прошипел Кирилл. Его тёплое дыхание отдалось мне в лицо.
И попробовала бы я возразить человеку, который мало того что крепко держал меня за ворот, так ещё и скорчился от боли. Хотя выпасть из манто, а потом удрать было бы делом пары секунд. Так что я развернулась к нему и злобно ответила:
— Лежи и не двигайся!
И, всё ещё стоя на коленях, обняла его, уже снова лежащего на спине, так, что он просто был вынужден положить голову на мои руки. Щека к щеке со мной. Спец скептически посмотрел на нас, вздохнул и снова принялся за дело.
— Ты бы в самом деле вышвырнула нас? — не глядя на меня, спросил Кирилл.
— Скорей бы пристрелила тебя. Если б ты согласился уйти.
— Ну и логика у тебя, — пробормотал он.
Мысленно пожала плечами. А что логика? Логика собственницы, если он ещё не понял… Мою щёку грело прикосновение его щеки. И это был единственный реальный факт, который я сейчас воспринимала правильно. Всё остальное скрывалось в дымке путаницы и ужаса, что я могу его потерять.
Специалист закончил работу. Я встала, пока он собирал чемоданчик, и толстячок протянул мне влажные салфетки. Стерильные. Я кивнула и принялась протирать кровь с Кирилла. Он попытался подняться — я легонько толкнула его назад, на кушетку.
— Лежи. Сейчас принесут одежду. И не шевелись. Кровь начинает идти.
— Холодное, — недовольно сказал он.
— Потерпишь, — спокойно сказала я.
Он сел на кушетке, чтобы протереть себя спереди, а я устроилась за ним, чтобы снять выступившую кровь там, где он не дотянется. Смешно, но додумалась дышать на салфетки, прежде чем дотрагиваться до его кожи. Чтобы согреть. Осторожно притрагивалась к его коже, чтобы не причинить боли, а когда уже не осталось ничего, что бы мне дало возможность прикоснуться к нему, посидела, посидела, да и прислонилась щекой к его спине. Кирилл замер. Я снова обняла его так, чтобы манто, которое так и не съехало с меня, укрыло его плечи.
— Что?
— Замёрз же.
Повернётся? Нет?
Он сделал лучше: натянул на себя полы моего манто, будто ненароком притиснув и меня к себе, вынудив спустить руки и обнять его за бока.
— Чего? — теперь спросила я.
— Греюсь.
Коротко и ясно.
Я положила подбородок ему на плечо. Что-то с нами будет дальше?
Сидели недолго. Он вдруг быстро и ловко снял с меня манто вообще и положил его на ноги. Почти секунду спустя открылась дверь, и принесли одежду для него. Как услышал только… Забравшись с ногами на кушетку, я следила, как он привычно примеривает одежду, делая короткие замечания и пожелания, а служащие ателье, даже не глядя на меня, подобострастно кивают ему и быстро исправляют по его желанию.
Кого я выпустила из клетки? Мой миф, что — пленённую птицу, разлетелся вдребезги при одном взгляде на этого самоуверенного мужчину, в котором я с трудом узнавала недавнего тюфяка, бдительно не подпускающего ко мне мужчин. Этому, нынешнему, — я и правда не могла сказать ничего в ответ на раздражённую фразу: «Не смей уходить, пока я не разрешил!» Ишь… «Не смей… Я не разрешил!» Когда это мы успели поменяться ролями? Или не менялись, а так было всегда, только я не замечала?.. Этот светский человек, надменный и глядящий на меня сверху вниз — когда его взгляд промелькивал мимо кушетки, на которой я сидела, не мой Кирилл… Я подобрала ногу под себя, ссутулившись, снова упёршись глазами в пол, и думала. У меня два выхода: пристрелить его, пока он совсем не стал мне чужим. Или выбросить из собственной жизни, как только всё закончится. С таким я не смогу жить рядом. Этот — другой.
Снова оглянулся. Как будто услышал. Теперь — взгляд направленный, оценивающий. На нём только что прекратили обдёргивать костюм, проверяя на предмет, не топорщится ли где-нибудь да что-нибудь. Одет. С иголочки. Хозяева ателье, судя по всему, в восторге от него и его манер — отчётливо проявившихся, едва он показался перед ними одетым. Осталось только побриться в каком-нибудь салоне… Икона стиля. Раньше так называли тех, на кого стремились быть похожими те, кто сам одеваться не умел.
— Прекрати.
Он встал передо мной, всё ещё сидящей на кушетке. Чего ему надо?
— Прекрати, сказал.
Куда он, чёрт бы его, смотрит?
На мои руки. Всё ещё сижу на кушетке и размеренно, почти не замечая, режу ножом манто на клочья. Порез — рву руками, пока до швов не дойду, а там — снова нож в дело. И чего ему не нравится? Хоть какое-то занятие в ожидании, чем весь эта комедия закончится. В идеале, конечно, хотелось бы, чтобы его бывшие хозяева напали. Или вообще какое-нибудь бандитьё. Чтобы убить хоть кого-то… Чтобы душа, моя окровавленная раздором душа успокоилась. Суррогатная замена — моё несчастное манто. Мне его мало — во всех смыслах.
Рывком выдрал остатки манто из рук. Нож в этот момент держала расслабленно, кончиком лезвия в меху. И его выдрало из не ожидавших рывка рук вместе с манто. Краем лезвия горячо полоснуло по кисти.
— Что ты делаешь…
Он бросился на колени перед кушеткой, пытаясь хоть чем-то зажать порез. И застыл, глядя в мои враждебные глаза.
— Уходи…
9
Запястье мне перевязали в этой же комнате и предложили немного посидеть, чтобы успокоиться. Какое там успокоиться, если к моему «психу» добавочно Кирилл, внешне бесстрастный, психует уже по-чёрному. Теперь я знала, как у него это проявляется: тонкие нити шрамов на лице неприятно белели, перечёркивая смуглую кожу.
Тем не менее пришлось дожидаться сообщения от Эрика. Так что моя перевязка пришлась кстати… Чуть только вирт «объявил» о сообщении, Кирилл вопросительно глянул на меня, накидывая на меня новое манто. Новую вещичку, пока меня перевязывали, владельцы ателье успели подогнать под мою фигурку.