Ему вспомнился Менно, завязывающий Руфусу шнурки. И собственные размышления — а нужен ли ему этот избалованный рыжий гад, не желающий прилагать никаких усилий к поддержанию порядка в быту, да еще и скрывающий свои сексуальные пристрастия?
— Но без него-то — никак, — вздохнул Гепард, и принялся выгребать мусор из мойки.
Наведя относительный порядок, он разбудил Гадюку, позволил ему позавтракать в кровати — йогурт и два мандарина, постель сразу же перетряхнул, выкинул корки и выудил из пододеяльника чайную ложку. Проследил, чтобы опекаемый объект умылся и оделся, проверил, хорошо ли застегнуты «липучки» на его кроссовках, и напомнил себе, что обувь со шнурками покупать ни в коем случае нельзя.
Перед выходом, сунув Руфусу в карман носовой платок и пакет с орешками, он спросил:
— Ты возьмешь телефон? Я бы на всякий случай записал в него адрес своей квартиры.
Он точно помнил, что мобильник у рыжего есть — сам клал в сумку в санатории.
— Зачем брать? — пожал плечами тот. — Он выключен. И я не буду его включать. Я не хочу говорить с теми, кто может позвонить на этот номер.
— Давай купим еще один номер. И еще один телефон. А то что же получается? Я тебе даже сообщение сбросить не смогу!
Гадюка еще раз пожал плечами — похоже, согласился, и Брэйт облегченно вздохнул.
«Не желает со своими «змеюками» разговаривать — его дело. Но без телефона я ему на улицу выходить не позволю. Ведь если случится что, мне даже позвонить не смогут…».
Он постарался отогнать дурные думы — почему сразу «случится»? Надо настраиваться на хорошее. Не сможет Руфус ему позвонить, и сказать, что хочет рыбу на ужин, к примеру… Почему-то от ужина мысли перепрыгнули к незакрученному крану газовой плиты и взрыву на кухне, каковых Гепард по долгу службы перевидал не один десяток. Настроение стремительно поползло вниз, и он опять решил уволиться — все-таки спокойнее, когда рыжий на глазах.
Ничего не заподозривший Гадюка пожаловался, что ему жарко стоять одетым в прихожей, и Брэйт, опомнившись, отпер дверь и повел его к машине.
С покупками они управились быстро. Рыжий не капризничал — эту куртку, так эту куртку. Ботинки? Хорошо, померяю ботинки. Только свитера затребовал с «горлом», но этому Гепард был только рад. Не хотелось ему, чтоб Гадюка привлекал к себе ненужное внимание ошейником. Телефон взяли самый простой, номер — обычный, не «золотой», не «серебряный».
— Вроде все, — оглядев переодевшегося в магазинах рыжего, подытожил Брэйт и кинул коробку с телефоном на заднее сиденье, к прочему барахлу — батарею надо заряжать, сразу не включишь. — Давай теперь в госпиталь? Пусть поставят на учет, а то еще проверяющие припрутся, скажут, что я тебя врачебной помощи лишил. А потом — в министерство, насчет квартиры.
Гадюка кивнул, соглашаясь, и Гепард на всякий случай всмотрелся ему в глаза: нет ли рассеянной мути? Вроде нет…
В госпитале Брэйта ожидал неприятный сюрприз. Его, несмотря на статус опекуна и сопровождающего, на территорию впустить отказались.
— Выпишет вам врач пропуск — тогда пожалуйста, — спокойно объяснил охранник. — А пока — нельзя. Да не переживайте вы! Ничего с господином Випером не случится. И доведут до кабинета, и в кресло усадят. У нас с этим строго.
Заверения не успокоили — наоборот, навязшее в зубах «случится-не случится» заставило разнервничаться еще сильнее. Гепард и не подозревал, что у него такое богатое воображение. Пугали простые, привычные вещи: силовая ограда, проглядывающая сквозь густую вечнозеленую изгородь — а если Руфуса в палату заложат сейчас, как к нему пробираться? Нервировал ледок на песчаных дорожках — вдруг рыжий поскользнется, вывихнет или сломает ногу? Или руку?
«Пепел им в глотку!» — пожелал Брэйт, подразумевая под словом «им» не конкретных врачей и охранников госпиталя, а все враждебные силы мира в целом. Уж больно много их оказалось. Не счесть.
Он вернулся к машине, выкурил сигарету на воздухе и влез на водительское сиденье — все-таки прохладно, да и дождь… В нагретом печкой салоне потянуло в сон, и Гепард позволил себе расслабиться. Меньше часа Гадюка в госпитале не проведет: пока разберут бумаги, пока обследуют, пока назначат процедуры.
«Спасатель спит, служба идет» — подумал он и раскинулся на сиденье, погружаясь в зыбкую дрему.
Разбудил его требовательный стук в окно. Увидев военного полицейского, Брэйт поморщился, нащупал во внутреннем кармане куртки бумажник с документами и приоткрыл дверь машины. Патрульный — самый высокий и плечистый из троих браслетчиков в серой форме — сверился с мини-компьютером и потребовал предъявить удостоверение личности. Повертев военный билет, он спросил:
— Мужик, так ты опекун, да? А где твой этот… подопытный?
— Может, все-таки, подопечный? — поднял бровь Гепард и потянул назад военный билет — нечего там высматривать, всё как у всех.
— Погоди! — отстранил его руку полицейский. — Без разницы. Где этот… Випер? У меня в сводке указано — в машине должно быть два кеннорийца. У того, который в ошейнике, надо узнать, как он себя чувствует, и не нужна ли ему помощь. Где Випер?
— В госпиталь пошел, — стараясь не злиться, ответил Брэйт. — Вот ворота госпиталя, видишь? Туда он и пошел. А меня не пустили.
— Что-то ты гонишь, — нахмурился патрульный. — Не пустили? Опекуна?
— Пусть багажник откроет, — влез один из прежде молчавших полицейских. — Вдруг там труп?
— Да вы что — сдурели?
Гепард потерял контроль над собой мгновенно, словно к пропитанной бензином тряпке поднесли горящую спичку. Тут-то и полыхнуло…
Он прекрасно знал, что с военными — да и гражданскими — полицейскими спорить нельзя. Помнил, что их ряды пополняются не интеллектуалами, а крепкими детинами, умеющими кидать двойные, а то и тройные путы и держать непробиваемые силовые щиты.
Знал, помнил, но услышав предположение, что он возит труп Гадюки — или не Гадюки? — в багажнике, взбесился, как раненый зверь. Перепалка вышла короткой — он успел высказать еще несколько эпитетов, характеризующих умственное развитие патрульных, а драки не случилось вовсе. Полицейские сковали его двойными путами и бросили на асфальт, после чего открыли и осмотрели практически пустой багажник и задумались.
— Что будем делать? — спросил у товарищей главный детина, косясь на Брэйта. — Может, отпустим его, чтоб не возиться?
— Так он же нас оскорблял! — напомнил автор идеи о трупе в багажнике. — Давай в участок его отвезем, пусть хотя бы штраф влепят. Все равно по плану еще три ареста надо произвести. А он — как раз… мелкий хулиган.
«Сам ты мелкий!» — подумал Гепард, лишенный дара речи, и вдруг понял всю глубину пропасти, в которую его столкнула судьба.
Арест, даже штраф — мелочи. А вот Руфус… Руфус, который выйдет из госпиталя, найдет машину без водителя и…
«Хоть бы он догадался в госпиталь вернуться! — взмолился Гепард. — У него же ни денег, ни телефона… Что я наделал, идиот!».
— Заодно пусть протестируют на алкоголь и наркоту, — продолжил полицейский. — Вдруг что-то еще довесить получится… А нам — «галочка» в отчет.
— Что здесь происходит? — голос рыжего прозвучал незнакомо — холодно, чуть высокомерно. Но Брэйт был рад его слышать — до комка, подкатившего к оцепеневшему горлу.
С Руфусом полицейские разговаривали по-другому — вежливо, и даже слегка униженно. Потому что тот первым делом ткнул их носами в орденскую вкладку в военном билете. И не спорил, не требовал отпустить задержанного. Просто поставил патруль в известность: «Я проеду с вами в участок, запишу номер протокола и вызову адвоката».
Полицейским волей-неволей пришлось двигаться — они заперли «фольксваген» Гепарда, а его самого погрузили на заднее сиденье служебной машины. Гадюка сел на переднее, не спрашивая разрешения — просто сел и пристегнул ремень — и оторопевший молодняк не посмел ему перечить.
В участке Руфус небрежно потрепал скованного Брэйта по голове, пообещал ему: «Все будет хорошо», и стал следить за процедурой оформления протокола. Услышав про мелкое хулиганство, он криво усмехнулся, но по-прежнему не произнес ни слова против. А потом, проговорив вслух номер протокола и фамилии задержавших Гепарда полицейских, развернулся и пошел прочь. К двери на улицу.
«Куда?» — мысленно завопил Брэйт.
В этот момент с него сняли путы и он, с трудом втянув воздух в легкие, глухо и хрипло каркнул:
— Куда?
— Я скоро вернусь, — пообещал ему Гадюка и вышел.
Вышел на те самые негостеприимные улицы Нератоса, куда Гепард боялся его отпускать в одиночестве. Вышел без монетки в кармане, без телефона…
— Сожри меня Пламя…
Приступ паники накрыл его, как бешеная приливная волна, лишая разума и дара речи. Брэйт попытался воззвать к полицейским, чтобы те вернули Руфуса в участок — пусть хоть на глазах будет, но не мог произнести ни слова. Мямлил что-то несуразное, выталкивая из глотки междометия и предлоги, и заработал направление на расширенный тест по выявлению наркотиков в организме. «Похоже, он вконец обдолбленный…» — брезгливо пробурчал дежурный.
Минут через двадцать — экспресс-тесты успели показать отрицательный результат — дверь участка распахнулась, и в огромный застекленный «аквариум», населенный полицейскими и задержанными, вошли двое мордоворотов в красивой темно-синей форме, толстенький молодой парень в штатском — как позже выяснилось, адвокат — и задумчивый Руфус, жевавший сдобную булочку.
Прежде Брэйт считал, что сердце может остановиться только у больного кеннорийца. Приступ какой-нибудь накрывает, или от горя… Но в тот день он, здоровый мужик, едва не задохнулся от боли в груди и незамутненного счастья, увидев целого, невредимого, и даже притащившего подмогу рыжего.
«Но как?».
— Мы представляем Океанский Фонд помощи инвалидам и попавшим в трудные ситуации, — жизнерадостно сообщил толстячок и предъявил полицейским большое темно-синее удостоверение с шикарным золотым трезубцем на обложке. — Позвольте задать вам несколько вопросов…
Патрульные, доставившие Гепарда в участок, занервничали. Один из мордоворотов неприязненно осмотрел жесткие сиденья «аквариума», устремился за отделенную хлипкой дверкой стойку и принес Гадюке мягкий стул, который отобрал у какого-то ошалевшего полицейского. Рыжий позволил себя усадить, и при этом выглядел так серьезно и царственно, что никто не обратил внимания на недоеденную булочку, которую он ухитрился положить на клавиатуру полицейского ноутбука. Гепард глянул на стойку, на ноутбук, на вытекающее из булочки повидло и расхохотался, прекрасно понимая, что его накрыла самая натуральная истерика. Уж он-то истерик перевидал…
Руфус перестал коситься на булочку — ведь прекрасно знает, что делает, гад, неужели и мандарин специально подсунул? — и рявкнул так, что в участке замерла половина полицейских:
— Врача, живо!
Позже, утыкаясь носом в обтянутое курткой плечо, и чувствуя знакомую тяжесть ладони у себя на затылке, напичканный успокоительным Брэйт покаянно думал: «Хорош опекун… самого за ручку водить надо. И лечить… от нервов…». Но силы забрали вымотавшие душу страхи и паника, и он, сдавшись на волю судьбы, сидел на стуле, прятал лицо и подставлялся под привычную ласку.
Адвокат и мордовороты свое дело делали хорошо. Вскоре задержанному и свидетелю предложили подписать отказ от судебных претензий: ситуация вывернулась до одури хитро — оказалось, что патрульные подвергли жизнь и здоровье Руфуса опасности, а чтобы добиться такого результата, спровоцировали Гепарда на конфликт. Рыжий, позволивший всему участку полюбоваться на орденскую вкладку, отказ подписал. И передал ручку Брэйту, глазами приказав: «Не выёживайся». Тот вздохнул, признавая, что выставил себя дураком, способным на что угодно, и подписал — разумеется, подписал, лишь бы только убраться восвояси.
Продолжавший сиять лучезарной улыбкой адвокат попрощался с ними у дверей. А мордовороты не просто довезли до «фольксвагена» — один из них, не позволив Гепарду, а уж тем более Гадюке сесть за руль, перегнал машину к дому. У подъезда представители фонда уточнили у них, все ли проблемы улажены, напомнили Руфусу, что он может к ним обратиться в любой момент, и отбыли, пожелав им доброго дня, который за всеми хлопотами плавно перетек в вечер.
— Я схожу в магазин? — неуверенно спросил Гепард, проводив взглядом темно-синий джип. — Ты скажи, что хочешь. Тут продуктовый рядом. Я быстренько схожу и куплю.
— Нет, — твердо сказал Гадюка, взял его за локоть и потащил в подъезд. — Ты никуда не пойдешь. Еда есть, чай-кофе есть… сигареты у тебя есть?
— Да. Вроде бы… Да! Блок на холодильнике.
— Вот и чудесно. Сейчас примешь теплый душ и полежишь. На тебе лица нет.
— Руфус… — отперев дверь, проговорил Брэйт. — Я виноват. И не только потому, что зацепился с патрульными. Это — само собой. Дело в другом. Я тебя обманул. От меня никакого толку. Какой из меня опекун? Я…
— Тихо-тихо… — заталкивая его в прихожую, прошипел рыжий. — Все нормально, Брэйт. Все хорошо. Ты просто переволновался. Сейчас сходишь в душ, потом выпьешь таблетку… у меня есть нормальное успокоительное, не то фуфло, что в участке наливают. Я с тобой поделюсь.
— Как ты смог привести адвоката? Я чуть с ума не сошел — ты ведь без денег, без телефона, в незнакомом городе…
— Брэйт… Я болен. Но это последствия травмы, а не врожденное слабоумие. Я здраво оценивал свои силы, когда хотел уехать и пожить один. Я могу справиться с трудностями. Есть, конечно, шанс, что меня накроет приступ сонливости или потеря сознания. Но я знаю, когда смогу собраться с силами, а когда мне лучше лежать и никуда не двигаться. Как вчера вечером. Сегодня у меня не было никаких проблем…
Гадюка говорил медленно, отчетливо, и при этом ухитрялся раздеваться сам и стягивать верхнюю одежду с Гепарда.
— Номер телефона дежурного Фонда вытиснен на напульснике. С внутренней стороны. Я вышел из участка, прошел полтора квартала, — когда мы проезжали по улице, я заметил подстанцию «Скорой помощи» — попросил у одного из врачей телефон, объяснил, что мне надо связаться с Фондом, звонок бесплатный… Меня даже чаем напоили, пока я адвоката ждал. И булочкой покормили. Мир не без добрых кеннорийцев. А Фонд… тамошним работникам только дай, в кого вцепиться. У них дел особых нет, наши в Нератосе почти все в чинах, редко в неприятности влипают. Представь, как они обрадовались, что можно полицейским вдуть?
— Руфус… Но я же должен был…
— Тихо-тихо… Все замечательно. Я могу в этот Фонд с просьбами обращаться хоть каждый день. И они будут их выполнять. Я ж туда взносы плачу с первого месяца, как работать начал. Просто я не хотел им звонить без серьезного повода… я не инвалид.
— Это я, пеплом меня засыпь, тебя подставил!
— Тихо-тихо-тихо…
Они переместились в ванную. Брэйт покорно позволил себя раздеть и запихнуть под горячий душ. Стоять было тяжело, и он сел на дно ванны, обхватывая плечи руками и укрываясь от текущей по лицу воды. И не только от воды. Он прятался, как в участке, потому что по-прежнему не мог смотреть в глаза Гадюке, именно Гадюке, не кому-то чужому — чужаки его не волновали.
Догадался ли рыжий о его проблеме, или просто действовал интуитивно, Гепард не понял. Но заставлять «высовываться из раковины» не стал. Вздохнул, разделся, влез в быстро наполняющуюся ванну, устроился у него за спиной и притянул к себе, позволяя прижаться спиной к груди.
Сидеть вдвоем в ванной было тесно, но удивительно уютно. Брэйт чувствовал дыхание Гадюки, холодящее шею, оглаживал ногу, толкающую его под бок, и, позабыв о большинстве бед, елозил задницей, пытаясь выяснить — вызывают его движения хоть какой-то интерес, или нет.
После десятка движений выяснилось — да, Руфус заинтересован. Ну, или не сам Руфус, а его член, твердо и щекотно проезжающийся по пояснице Гепарда. А вот объятья ослабли, хотя дыхание заметно участилось. И, после очередного щекотного поглаживания, прозвучал вердикт:
— Встаем. Отогрелись, хватит.
— Переберемся в кровать? — с надеждой спросил Брэйт.
— Кто-то в кровать, кто-то — на диван, — ответил Гадюка, поднимаясь на ноги и позволяя полюбоваться своим стоящим членом. — Можем кинуть монетку, кто куда.
— Но…