— Ну, — Рич сделал вид, что призадумался. — А что, мне кто-то запретит? Не ты же, малявка!
Два пятиклассника заржали противно, как шакалы. Тод вернулся к обыску карманов Билла.
— Давай побыстрее заканчивай, пока училка не заметила, потом займемся вторым, — быстро пробормотал он.
Билл смиренно дожидался, когда его отпустят. Том не мог стоять и спокойно смотреть на этот произвол. В голове его с сумасшедшей скоростью проносились мысли, одна другой безумнее. С одной стороны, самым разумным было бы просто открыть дверь и позвать учителей, но это значило вырыть себе могилу, заслужить статус ябеды и получить потом от пятиклассников втрое больнее. Вместо этого он быстро метнулся к ним и дернул за руку правого, заставив его сделать шаг назад. Тот обернулся, не сообразив сразу, как это парень на несколько лет младше мог позволить себе такую наглость.
— Я сказал, оставь его в покое, — ледяным тоном отрезал Том.
Глаза пятиклассника оставались удивлёнными где-то две секунды. Оба парня и Билл просто стояли и смотрели на Тома, который ни на секунду не сомневался в своем решении. Кровь бешено билась в его висках, губы пересохли, но он выглядел очень решительно. Том уже понял, что ему придётся самому вступаться за друга — тот был слишком напуган, чтобы дать отпор.
— Ах ты, шмакодявка, — голубые глаза пятиклассника тут же загорелись бешенством. — Держи его, Рич.
Второй парень, немного опомнившись от шока, послушался. Том гневно свел брови к переносице.
— Том они тебя сейчас… — только и услышал он испуганный вскрик Билла.
Белая вспышка.
Том упал на что-то твёрдое, больно приложившись коленями и локтями. Знакомая темнота стояла перед глазами, мешая видеть четко. Он почти наощупь пытался понять, где находился — в ушах его шумела кровь. Он чувствовал её и на своих губах, а под ладонями угадывался ледяной и грязный кафель.
Чьи-то белые кроссовки пробежали мимо, громко топая. Том засек их краем глаза, в темноте своего с трудом возвращающегося сознания.
— Валим, Ричи, черт… Пока училка не зашла! — услышал он будто бы издали, пробивающиеся словно через плотный туман звуки.
Хлопнула дверь и какая-то тёмная тень опустилась прямо рядом. Том понял, что его трясут за плечи изо всех сил.
— Том. Том! — знакомый голос звенел над ухом. — Ты в порядке?
Реальность с рёвом рвалась в сознание мальчика, вызывая тошноту.
— Том посмотри на меня… Ну, вот зачем ты полез, а? Кто тебя просил? — сбивающийся шёпот прямо в ухо, и чьи–то руки настойчиво ползают по лицу, размазывая солёную кровь по коже.
— Билл, это ты?
— Блин, а кому это быть? Том, тебе надо умыться — на майку попало, черт, — бормотал Билл, его руки перешли на предплечья. Тома потащило куда-то вверх. — Том, ты… Господи, у тебя из ушей кровь! — тихий вздох, и Том почувствовал мягкие пальцы на своей шее.
— Билл, я, кажется, опять, — бессознательно бормотал Том.
Том хотел сказать «отключился», но не успел продолжить свою мысль.
— Мистер МакГрат! Мистер Мёрфи! Это как понимать? — дверь туалета для мальчиков распахнулась и на пороге выросла миссис Кауфман.
— Миссис Кауфман… Надо помочь ему! — забормотал Билл, придерживая за локоть сползающего от слабости и накатывающей темноты друга.
— Это кровь? — учительница тут же побледнела, кинув взгляд на Тома.
— Мы подрались, скажи, что мы подрались, не говори про провал, — тихо пробормотал Том, повисая на друге.
Он понятия не имел, что произошло. Как еще объяснить миссис Кауфман, почему у него носом шла кровь?
— Том, тебе надо в больницу, ты ведь говорил, — начал протестовать Билл.
Том с силой стиснул его руку, которая держала его за ворот.
— Мы подрались, — отчеканил он, заглядывая другу в глаза и пресекая все его попытки сопротивляться.
— Это я вижу, — брови миссис Кауфман сползлись на переносице, — это ведь снова были Ричард Рид и Тод Бёрнс, не так ли? Они опять задирались к вам, Мёрфи? — её взгляд сфокусировался на Билле.
Том сплюнул прямо на пол и вытер рукой подбородок. Билл молчал, как будто набрал в рот воды.
— Мистер Мёрфи, я вам задала вопрос. Это были мистер Бёрнс и мистер Рид?
— Нет, — тихо прошелестел голос Билла, приглушенный кафелем. — Мы подрались. С Томом.
— Очень хорошо, — миссис Кауфман скрестила руки на груди. — В таком случае, жду вас после уроков. Вас обоих! — подчеркнула она, с отвратительным скрипом поворачиваясь на острых каблуках. — И умойтесь, мистер МакГрат, чтобы прийти на урок в нормальном виде!
Дверь захлопнулась за ее спиной.
— Прекрасно, — Том раздраженно вытер рукавом не останавливающуюся кровь. — Просто прекрасно, снова влипли!
Это было уму непостижимо. Злость бурлила изнутри, мешая соображать внятно. Очередная отключка сознания. Непонятные обстоятельства, при которых это случилось. И, конечно, в довершение всего, зашедшая не вовремя миссис Кауфман, которой тут не хватало для полноты картины. Блеск!
Том еще раз сплюнул кровь. Почему-то болело правое ребро, губа была рассечена, а вся левая сторона лица болезненно пульсировала. Похоже, драка все-таки была. Только с кем? Билл казался испуганным, но вполне целым.
— Том, — тихо прошептал Билл, поднимая глаза на своего друга после минуты его недоброго сопения и попыток оглядеть себя со всех сторон.
— Блин, я не могу поверить, я опять вырубился, — Том оценил масштаб катастрофы опёрся двумя руками о края раковины. Он снова сплюнул кровь, зло оттирая её с рукавов и ладоней.
— Том, — тихо позвал его Билл, тоже начиная отскребать пятнышки с одежды друга, чтобы ускорить процесс. Взгляд его был сосредоточенным.
Том поднял на него глаза, параллельно включая кран и смывая алые дорожки холодной как лёд водой. Билл сейчас казался очень серьёзным и немного грустным.
— Что? — Том шмыгнул носом.
— Ты мой самый лучший друг, — Билл, улыбнулся ему, робко и несмело, и от этой улыбки у Тома неожиданно дёрнулся желудок. В нём как будто закололись сотни маленьких иголочек. — Ты заступился за меня. Никто никогда не заступался за меня!
Том остановился, прекращая умываться. Этот момент исчез из его памяти, как и многие другие. По подбородку стекала розовая от крови вода. Всё тело ломило. Вдобавок ещё и звонок известил, что пора уже бежать на урок. Но Билл улыбался, и Том тоже улыбнулся несмотря на всю нелепость ситуации. По крайней мере, был во всей этой чехарде хотя бы один человек, оттягивающий момент окончательного погружения в сумасшествие.
— И ты мой, Билл…
Мёрфи улыбнулся еще шире.
Они вернулись в класс, как только удалось немного отмыться, и до трёх часов решали идиотские задания, которые подсовывала им в наказание строго взирающая поверх очков миссис Кауфман. Том быстро прорешал все номера, и бросил взгляд на страдающего над математикой Билла. Выглядел тот неважно — потрёпанным и бледным. Том не собирался на этот раз ничего выяснять у друга. Вместо этого он твёрдо решил выспросить у матери всё, что она знала про отца. Йорга тоже мучили частые мигрени, это неспроста!
В этот раз припадок был чуть менее болезненный, но Том все равно мало что помнил, после того, как полез в портфель и достал оттуда яблоко. Именно после этого наступила темнота. Йорг рассказывал про то, что мог иногда «будто уходить от реальности». Том никогда не придавал большого значения этим словам и не спрашивал, что это значило. Но теперь он понял. Это точно как-то связано — теорию всяких наследственных странностей, которые передаются через поколения, еще никто не отменял.
Том зло корябал запись в своем дневнике, прикидываясь, что на самом деле решает задачи. Отец мог знать про эти приступы и помочь с ними как-то бороться. Если бы только Симона не пыталась скрыть детали!
Билл довел Тома до двери и, убедившись, что с его другом все в порядке, махнул рукой. Уходя, он оглянулся через плечо и еще раз улыбнулся, словно напоминая про их сегодняшний разговор. Том и без этого помнил. Он был рад, что Билл был его другом. Без него было бы гораздо тяжелее переживать этот период.
Симона была не в восторге от истории, которую ей рассказал ей сын. Когда стадия причитаний, охов, и вздохов из серии: «Том, приступ? Прямо в школе?» закончилась, мальчик уверенно и прямо посмотрел на свою мать. Они сидели за кухонным столом и Симона, как и всегда в таких случаях, пыталась приложить все свои актёрские таланты, чтобы скрыть панику, мечущуюся в её карих глазах.
— Мам. Папа никуда не уезжал, — тихо и устало пробормотал Том.
Симона спрятала лицо в ладони. Она знала, что рано или поздно сын всё поймёт.
— Мне не три года. У нас были семейные проблемы. Но согласись, люди не срываются так просто, и не бросают свою семью. И если это как-то связано с моими… провалами… я хочу знать правду, — Том ждал от неё ответа. И почему-то в этот раз он знал, что получит его, потому, что Симона не ответила «нет». Она просто опустила глаза.
— Том, твой папа… — тусклым голосом начала она после полуминутного раздумья, — к нам никогда не вернётся. За две недели до того, как мы переехали… — она немного всхлипнула, а из глаз скатилась серебристая слезинка. — Он потерял над собой контроль. Настолько, что мне пришлось вызвать врачей.
Том слушал, затаив дыхание. Сердце его глухо билось о рёбра, затрудняя даже дыхание. Страх взял сердце мальчика в холодные руки и сжал. Том почувствовал, как ладони покрываются влагой.
— Ты многого не помнишь, мы старались скрывать от тебя всё это… До твоего рождения Йорг проходил лечение в клинике, — Симона еще раз всхлипнула, — вмешательство было довольно серьёзным. Оно помогло. Ненадолго, всего на несколько лет. Но в последнее время он снова стал вести себя странно, ты и сам это замечал.
Том кивнул. Он догадывался о чём-то подобном, но отметал от себя такие мысли до последнего момента.
— Его госпитализировали… — Симона провела рукой по лицу сверху вниз и мальчик увидел, что его мать плачет. — Папа… теперь в психиатрической лечебнице, Том.
Сердце, если оно до этого и билось, остановило свой ход. Пустота и страх ворвались вместе с его последним ударом, буквально сбивая со стула этим осознанием.
Он в психиатрической лечебнице, Том. Он в психиатрической лечебнице, Том. Он в психиатрической лечебнице, Том
Бессмысленным, сухим жужжанием, как жёванная старая плёнка, звучало в тишине кухни.
Он в психиатрической лечебнице, Том.
Так вот о чём не хотела говорить Симона всё это время. Те странные таблетки, что принимал Йорг около года до этого случая, ссылаясь на сильную депрессию. Его отсутствующее выражение лица. Бессмысленное бормотание, которого ни Том, ни Симона иногда не могли понять. Необычное поведение, мысленно записанное Томом в счёт рассеянности от большого количества работы.
Он в психиатрической лечебнице, Том.
— И по-твоему…Я последний, кто об этом должен узнать? — мальчик поднял на мать немигающий, стальной взгляд.
Симоне на секунду стало страшно. Сейчас она увидела в сыне нечто такое — пугающее, острое, безнадежное… Как будто удар под дых, резко отнимающий кислород.
— Том. Ты ребёнок, — она устало положила руки ладонями вниз на стол. — Ты маленький мальчик, единственной проблемой которого должна быть плохая оценка в школе. Или ссора с лучшим другом. Или разбитое колено. Но никак не мысли о том, как продержаться очередной день и не сойти с ума!
— Мам, — Том склонил голову. — Это уже реальность. И не я из нас двоих сейчас веду себя, как ребёнок. Наша жизнь уже изменилась, в тот самый день, когда ты сказала «Том, папа больше не будет жить с нами…» Понимаешь?
Совершенно спокойный, взрослый взгляд, прошил Симону насквозь, мешая женщине двинуться с места от страха и осознания того, как её сын на самом деле был прав. Она всегда боялась признать это. Но сейчас, при взгляде в его понимающие, совершенно серьёзные глаза, у нее просто не осталось выбора, кроме, как принять тот факт, что для ее сына детство уже кончилось. Иллюзии и желания в мечтах, затмевающие реальность, осыпались с каждым днем, как карточный домик, обнажая суровую и очень колючую правду: всё изменилось безвозвратно, ничего нельзя исправить и сделать таким, как было.
— Ты просто не хочешь видеть очевидного, — горько сказал Том, ухмыльнувшись одним уголком рта. — Я пойду в свою комнату, мам.
Он поднялся со своего места. Задетая им чашка покачнулась и упала вниз, разлетевшись на мелкие осколки.
Ничто не случается просто так. Люди просто делают выбор. Неправильный выбор. Для Симоны это желание, чтобы у ее сына дольше было нормальное детство. Она опустила лицо в ладони и плечи ее затряслись от приглушенных рыданий.
Hold up, hold on
Don’t be scared
You’ll never change what’s been and gone
May your smile and shine on
Don’t be scared
Your destiny may keep you warm
Cos all of the stars
Are fading away
Just try not to worry
You’ll see them some day
Take what you need
And be on your way
And stop crying your heart out…
(Oasis — Stop Crying Your Heart Out)
========== 1996 год, 25 октября, пятница. Месяц спустя. ==========
Автор предупреждает. Страсти-мордасти в этой и следующей главе. От детства Билла и Тома осталось всего 2 главы, и пока у меня есть время, я решила их опубликовать, потому, что те, кто читает, уже отозвались) ) Спасибо вам, Dark Sun и North Star за ваше бесконечное терпение!!! * обнимашки прилагаются*
Трудные времена требуют непростых решений. ©
— Том, мы опоздаем! — Симона нетерпеливо смотрела в сторону лестницы, дожидаясь, когда Том спустится вниз.
— Иду, иду! — Том поправил кепку и посмотрел на себя в зеркало на двери шкафа.
Сегодня поистине знаменательная дата, мальчик даже отметил её в своем дневнике красным — доктор Брайтман, наконец-то, нашел удачное время для визита в отделение, где содержался Йорг.
Через час после неприятного разговора с Томом в ту ночь, миссис МакГрат нерешительно поднялась к нему, тихо присаживаясь рядом на кровать. Молчание тянулось всего лишь несколько минут, и за это время и Симона и лежащий на боку Том успели подумать, что еще они могут друг другу сказать.
— Ты точно хочешь его видеть? — только и спросила мама тихим шепотом.
— Он единственный, кто знает, что со мной, мам, — пробормотал мальчик, не поворачиваясь к ней.
И Симона все же решилась, хотя это было очень непросто для неё.
— Я хорошо выгляжу? — Том спустился, наконец, в коридор.
Острый край молнии толстовки царапал шею. Мальчик потянул его, стараясь немного ослабить давление. В этот день все как-то сыпалось и никак не хотело быть правильным. Том нервничал.
— Отлично выглядишь. Переверни только кепку логотипом не набок, — Симона добродушно улыбнулась ему и сама поправила сыну головной убор. Они вместе вышли из дома, запирая входную дверь и заборчик на засов.
Симона и сама ещё не до конца была уверена в том, что ей не придётся пожалеть о своём решении. Но как ни крути, Том скучал по папе и заслуживал права знать…
Мальчик заёрзал на переднем сиденье машины. Он потел от волнения, даже несмотря на то, что недавно прошёл дождь и день был довольно прохладным. Ободряющие взгляды Симоны не придавали Тому особой уверенности. Они проехали мимо строящегося кинотеатра вверх по дороге, к клинике, неподалеку от Сиэттла.
Том смотрел на своё отражение в окне машины, и надеялся, что отцу будет приятно видеть его. Он нетерпеливо побарабанил по своему дневнику пальцами. В последнее время эта тетрадь стала ему постоянным спутником, он не расставался с ней ни днем, ни ночью. В ней были записаны не только мысли, но и вклеены некоторые важные вещи, которые не хотелось забывать, или всякие мелочи — кленовый лист, подобранный как-то во время прогулки с Биллом и Бастером в городском парке, рваная купюра в один доллар, обёртки от жевательной резинки, размещённые вокруг набросков космических кораблей, и рисунок — тот самый, о котором говорил Билл. Том нашёл его после одного из провалов и вклеил рядышком с записью о том дне, когда его память пропала во второй раз.