- Этот синяк вообще может не иметь никакого отношения к его смерти, госпожа Хризштайн.
Она отмахнулась от моих слов, повернулась к соседнему столу, на котором была сложена одежда умершего, и вытащила мантию. Лидия внимательно рассматривала ее, разве что не обнюхивала, она явно искала что-то, ведомое лишь ей. Мне на мгновение захотелось узнать, что же такое страшное ей причудилось в коридоре, что творилось в ее мыслях. Я задумался над тем, что ни разу не видел ее дрожащей от страха перед реальными вещами, которых следовало бы пугаться. Словно она не воспринимала всерьез окружающую действительность, относясь к ней, как к игре, вместо этого до нелепости пугаясь собственных видений. Какой странный парадокс...
- Нашла, - удовлетворенно произнесла Лидия, держа мантию на широко вытянутых руках. - Смотрите, господин инквизитор.
На спине был хорошо заметен вырванный кусок ткани, что неровным лоскутом свисал вниз. Я нахмурился, вспоминая картину смерти профессора. Нет, не вспомню, я был слишком сосредоточен на том, чтобы не почуять запах крови и проверить пульс, возможно, я даже не взглянул на его спину.
- И что? Что это доказывает?
Лидия небрежно набросила мантию на тело несчастного профессора, смахнула на ней что-то невидимое и подошла ко мне.
- Это доказывает, господин инквизитор, что профессора Грано кто-то до смерти напугал. Напугал так, что он побежал, не разбирая дороги. И выпрыгнул в окно.
- Неужели? И на основании чего вы сделали такой вывод?
Лидия торжествующе повертела в пальцах клок волос темно-серого цвета.
- Это шерсть. Собачья шерсть. Думаю, он бежал от собаки. Иначе откуда шерсть на его мантии? Откуда на мантии вырванный кусок ткани? Откуда синяк на спине?
- Я могу придумать несколько объяснений, - начал я. - Но вы же все равно будете упрямо стоять на своем.
- Я видела эту псину, - припечатала Лидия. - Громадная тварь, до смерти напугавшая профессора. И здесь возможны лишь два варианта: либо это чудовище создал безумный разум профессора, либо же оно порождение чужого помешательства.
Она развернулась и пошла к выходу. Я бросил ей в спину:
- Так вы убегали от собаки, госпожа Хризштайн? От собаки, которой не существует?
Лидия споткнулась, замерла, потом процедила:
- Вам смешно? Для меня эта тварь была вполне реальна. И я очень хочу знать, насколько она реальна для госпожи Бурже.
Ее каблуки застучали по лестнице, словно она пыталась впечатать сказанные слова и сделать их весомей. Я покрутил в пальцах брошенный ею клочок шерсти. Демон раздери! Он мог столкнуться с собакой по дороге в Академию, или же это был его собственный пес.
Я догнал Лидию уже наверху и попробовал договориться.
- Госпожа Хризштайн, я потребую от капитана проведения вскрытия. Если действительно обнаружатся подозрительные обстоятельства, то начну дознание. Вы же отправитесь домой. Вам не стоит разгуливать по городу в таком состоянии...
- Премного благодарна, господин Тиффано. Только у меня другие планы. Я намерена навестить госпожу Бурже.
- Послушайте! - я взял ее за плечи и заглянул в глаза, стараясь говорить спокойно и четко. - У вас осеннее обострение. Ваши приступы слишком опасны, чтобы их игнорировать...
- Мои приступы! - взорвалась Лидия. - Вы - болван, господин инквизитор! Упрямый и самонадеянный. Это тоже мои фантазии?
Она развернулась и задрала юбку до колена, открыв голенище сапога. На в клочья изодранной коже сапога я увидел запекшуюся кровь. Мысли смешались - где она уже успела?..
- Вы с ума сошли так разгуливать? А ну идемте, - я подхватил ее под локоть и потащил в анатомический театр, где наверняка имелась спиртовая настойка.
- Куда вы меня тянете? - Лидия попробовала вырваться.
- Рану нужно обработать. Или вы хотите заработать заражение? Кроме того, я хочу взглянуть на рану.
Усталый ассистент, что как раз складывал хирургические инструменты после показательного вскрытия, даже не удивился, когда я впихнул Лидию и потребовал дать спирт и чистые тряпки. Он лишь уточнил:
- Опять в третьей аудитории поранились? Что же никак ее не починят... - и подвинул мне склянку со спиртом. - А повязки там, в шкафу.
- Обождите! - вырвалась от меня Лидия. - Почему опять? Кто еще поранился?
Парень даже не оторвался от своего занятия, гремя инструментами:
- Да постоянно кто-нибудь из профессоров. Вчера профессор Грано, бедолага, приходил, руку рассек до крови, когда опять забыл про сломанную ступеньку и упал.
- Вот видите, госпожа Хризштайн, - сказал я, усаживая Лидия на скамью. - Всему нашлось объяснение.
- А когда это было? - не унималась она. - В котором часу он приходил?
Ассистент уже сложил инструменты и теперь взвешивал внутренние органы, укладывая их сначала на весы, потом отправляя в банки и аккуратно подписывая содержимое.
- Так у него лекция закончилась, он стал спускаться, оступился на этой треклятой ступеньке, а сюда значит пришел... 1750 грамм - печень...
- Что?
Я взял спирт и чистые тряпки, вернулся к Лидии и опустился перед ней на колено.
- Да, пришел где-то в двенадцать. Да, точно, он торопился, сказал, что его ждет кто-то...
- Кто?
- Не сказал... 290 грамм - сердце...
Мне необходимо убедиться, что это всего лишь обычная рана, что Лидия просто неудачно упала, возможно, как и профессор Грано. Ведь не может быть правдой, чтобы...
- Да сидите спокойно! - наплевав на все правила приличия, я откинул подол ее юбки, взялся за изодранный сапог и стянул его. И ошеломленно застыл. Тонкий чулок был порван, на нем запеклась кровь, а на бледной коже отчетливо были видны ... глубокие следы зубов. Как с такой раной возможно вообще ходить? Я даже провел пальцами, чтобы убедиться, что сам не схожу с ума. Откуда? Если допустить, что она себя накрутила настолько, что внушила себе укусы, то... Это могло бы быть правдой, случаи самовнушения часто наблюдались среди помешанных, но... Откуда тогда порванная кожа на сапоге? Если Лидия способна так влиять на материальный мир, не значит ли, что она уже...
- Господин инквизитор, вы долго будете разглядывать мои колени? Не то чтобы я была против... У вас удивительно горячие руки, такие приятные...
Я поднял на нее глаза.
- Как вас могла покусать несуществующая собака?
- Почему же несуществующая? - Лидия загадочно улыбнулась. - Один знакомый магистр как-то сказал, что в этом мире существует все, что способен вообразить человеческий разум. Раз я ее видела и верила в ее существование, значит, эта псина была вполне реальна...
- Нет, - покачал я головой, выливая спирт на тряпку и яростно оттирая запекшуюся кровь. Лидия зашипела от боли, но смолчала. - Это значит только то...
Я осекся, подбирая слова.
- Значит лишь то, что вы превращаетесь в колдунью. Только они могут влиять на материальный мир подобным образом, претворяя безумные кошмары в действительность. Вы понимаете, что вам становится все хуже? - закончил я в отчаянии.
- Господин инквизитор, вы так и не поняли сути колдовства... - Лидия недовольно поморщилась, когда я перехватил ее ладонь и вытер пальцы, которыми она ковырялась в ране. - Колдун, переступая грань, теряет все человеческое, в том числе и сомнения, понимаете? Он уже не различает, где действительность, а где его безумный вымысел. Он не знает сомнений, поэтому его вера в собственные фантазии становится бесконечной... И даже равной в пяти... - она истерически хихикнула, когда я крепко заматывал ее лодыжку. Мне сделалось ясно, что ей все-таки удалось добыть книгу по запрещенному языку.
- Не смейте богохульствовать! - осадил я Лидию, тяжело опираясь на ее колено и вставая на ноги. - Идемте!
- Но это правда... Вера колдуна в собственные силы настолько велика, что она... заражает и других. Они тоже начинают верить в его безумства, весь мир вокруг колдуна сходит с ума вместе с ним... И чем больше людей боятся, тем сильнее становится колдун. Совсем как ваш Единый! Знаете, чему меня научил Антон? - спросила Лидия, даже не подумав встать. - Он так отчаялся, мучаясь с моими видениями, что придумал очень простую вещь.
- Какую?.. - невольно вырвалось у меня.
- Он научил меня сомневаться. В реальности происходящего. Знаете, сколько раз на дню я задаю себе очень простой вопрос - а реально ли то, что меня окружает? Раз сто, не меньше. Вот и сейчас я смотрю на вас, господин инквизитор, и задаю себе тот же вопрос. Действительно ли я вижу именно вас, или это мой вымысел? Вы слишком красивы и глупы для инквизитора... Но Антон говорит, что вы существуете. Кстати, может, вы вовсе не так красивы? Надо будет у него уточнить... Может, на самом деле вы безобразны, может, я только придумала эти блестящие волосы, длинные ресницы... - Лидия потянулась к моему лицу, вставая со скамьи.
Удивляясь вывертам ее больного сознания, я досадливо отмахнулся, взял ее под локоть и потащил к выходу. Только она не унималась.
- Как думаете, почему колдунов сжигают? - я вздрогнул от ее вопроса и замешкался. - Думаете только для того, чтобы развеять прах по ветру? Отчасти да, ведь их останки пропитаны злобным безумием, что отравляет все вокруг. Но на самом деле это делается, чтобы искоренить страх. Страх в сердцах людей, которые стали свидетелями силы безумия. А может и нет... - Лидия опять рассмеялась и вырвала руку. - Я думаю, колдунов сжигают для того, чтобы посеять другой страх. Страх перед Единым и его слугами. Ведь ваша вера тоже зиждется на страхе. Страхе наказания за грех. Как думаете?
Я не выдержал, остановился и встряхнул ее.
- Прекратите нести чушь! Вы все ближе к черте, неужели сами не видите?
- Я знаю, что там, в кабинете профессора, я видела псину. Я знала, что она всего лишь мара, ведь поведение ректора не изменилось. Знала... Но... - Лидия прикрыла глаза, в которых угасало безумие. - Но я также знала, что для меня она была настоящей. И для профессора она была реальной. Слишком сильное колдовство впитывается в людей, в окружающие предметы. Безумие лишь ждет подходящего часа, чтобы заявить о себе... И вы правы, оно заразно...
Я похолодел от ее слов, вспомнив про Софи и проклятие ее прадеда. Можно сколько угодно закрывать глаза на безумный бред Лидии, но до сих пор она не ошибалась в том, что касалось колдовства.
- А как же тогда проклятие? - спросил я и тут же пожалел.
- Какое проклятие? - недоуменно уставилась на меня Лидия. - О чем вы?
- Проклятие существует? Если колдун проклял кого-то, как долго оно может существовать? - отступать уже все равно поздно.
- Существовать может что угодно, господин инквизитор. Тем более, проклятие. Только почему вы вдруг о нем заговорили, а? - она прищурилась, глядя на меня.
- Если колдуна сожгли, разве не должно проклятие развеяться вместе с его прахом?
- Вовсе нет. Если колдун был сильным, если слишком много людей его боялись, если его безумие впиталось в их сознания или в подходящий материальный символ, то будьте уверены, рано или поздно оно проявится. Обязательно найдется тот, кто поверит в него, кто испугается его силы, и тогда оно окрепнет, наберется сил и заявит о себе...
Мне сделалось тоскливо и муторно, и я поторопился к выходу, таща за собой Лидию. Мне непременно нужно было увидеть Софи и расспросить ее.
- Так кто кого проклял, господин инквизитор? - не унималась Лидия. - Или мне лучше спросить об этом госпожу Бурже?
Я вздрогнул и замешкался, выдавая себя с головой. Иногда мне казалось, что эта безумица обладает каким-то звериным чутьем и читает мысли.
- Вас это не касается, госпожа Хризштайн, - я остановился и зло посмотрел на нее. - Вы сейчас же сядете в экипаж и отправитесь домой. И только попробуйте противиться. Даже если для этого мне придется тащить вас за шкирку, клянусь Единым, я это сделаю!
Конечно же, Лидия мне не поверила и тут же попробовала вырвать локоть. Тогда я в очередной раз наплевал на правила приличия, схватил ее за ухо, словно нашкодившую девчонку, и потащил за собой, не слушая ее возмущенные вопли и игнорируя удивленные взгляды окружающих.
- Да отпустите же! Больно! Куда вы меня тянете?
- Господин инквизитор? - удивленный возглас душеведа застал меня врасплох, и Лидия безошибочно улучила момент, чтобы вырваться. Она кинулась к профессору Камилли, тут же заливаясь слезами и цепляясь за него.
- Профессор! Умоляю вас, избавьте меня от грязных домогательств этого лицемера! Как он смеет распускать руки!
- Господин инквизитор! - в голосе профессора уже слышалось удивленное возмущение. - Я никогда бы не подумал, что вы способны так низко пасть! Из-за женщины! Право, я был о вас лучшего мнения!
Лидия всхлипнула и добавила, упреждая мои объяснения:
- Вы представляете, он еще смеет утверждать, что пытается мне помочь, что заботится о моем душевном равновесии!
- Профессор, - в нерешительности начал я. - Госпожа Хризштайн нездорова...
- Вот! Вот! - торжествующе закричала она. - Что я вам говорила! Профессор, я прошу вас, умоляю, дайте свое авторитетное заключение о состоянии моего душевного здоровья. Оградите меня от его приставаний... Раз и навсегда!
Профессор заколебался, расстроено прижимая к груди старый манускрипт.
- Я немного занят... Но если вы изволите подождать меня после лекции, то я смогу уделить вам...
- Профессор, вы меня просто спасаете! Если вы не против, я подожду вас прямо на лекции. Не хочу оставаться одна. Вы же понимаете...
Лидия кинула многозначительный взгляд в мою сторону и украдкой мне подмигнула. Раньше я бы наверное разозлился, но мне вдруг стало все равно. Пока она будет с профессором, я успею поговорить с Софи.
- Я лишь надеюсь, госпожа Хризштайн, что профессор Камилли окажется плохим душеведом. В противном случае, наша следующая встреча может произойти совсем в другом месте...
- Не слушайте этого завистника, профессор. Я о вас наслышана. Это правда, что вы добились необычайных успехов в излечении самых трудных случаев? Расскажите, умираю от любопытства... А еще всегда хотела узнать, правда ли, что...
Лидия ловко оперлась о руку несчастного душеведа и потащила его прочь, не умолкая ни на секунду. Я невольно пожалел разговорчивого профессора, который, кажется, нашел себе достойную соперницу по части словоблудия. Впрочем, они друг друга стоят.
Эмиль открыл мне лишь после пятого настойчивого стука в дверь. Он был бледен и растерян.
- Кысей... - начал он радостно, но потом осекся и неуверенно спросил. - Или мне теперь надо обращаться к вам - господин инквизитор?
Я впихнул его обратно в дом и быстро закрыл за собой дверь. Глупо, но мне так и чудилось, что Лидия вот-вот выпрыгнет у меня из-за плеча и начнет приставать с расспросами к моим друзьям.
- Где Софи? Мне нужно срочно с ней поговорить. И с тобой тоже.
Софи я застал в кабинете. В комнате царил беспорядок, книги были еще не распакованы и лежали повсюду. Сама девушка безжизненно сидела за столом, рядом на полу валялись скомканные листы бумаги.
- Софи? - позвал я ее, и она подняла голову - на ее щеках были блестящие дорожки слез. - Что случилось?
- Я не могу, - выговорила она совершенно равнодушно. - Ничего не могу. Даже нарисовать эскиз. Это конец, Кысей.
Я сел напротив, подобрал один из бумажных комков, развернул и вздрогнул. Казалось, рисунок был сделан детской рукой, неуверенные кривые линии, нарушенная перспектива, несогласованные между собой элементы. Софи всегда прекрасно рисовала, сама делала эскизы украшений, а обручальные кольца на собственные свадьбу не только сама изготовила, но и совершила ими настоящую революцию в ювелирном деле... Я отложил рисунок и посмотрел на девушку.
- Софи, мне нужно знать все подробности того, что с тобой произошло.
- Какие подробности, Кысей? - ее голос был мертвым, как и глаза. - Как мне стали отказывать руки? Как я впервые испортила камень? Как потом не смогла сама расчесаться? Как теперь не могу сама одеться? Как полностью завишу от чужой помощи? Как не уверена в каждом шаге? Как боюсь упасть на ровном месте? Ты это хочешь знать?!?