Софи в конце тирады сорвалась на крик, на что в кабинет испуганно заглянула их экономка Эжени.
- Госпожа, с вами все в порядке? Обед уже готов, вы только скажите...
- Уйди прочь, - еле выговорила Софи, закусывая губу, чтобы не расплакаться.
- Мы спустимся к столу через полчаса, Эжени, - мягко сказал я. - А пока оставьте нас.
Экономка тихо закрыла за собой дверь, но я был уверен, что она караулит свою девочку под дверью. Эжени была с Софи с младенчества. Даже когда та училась в Академии, она ее не оставила, носила обеды, встречала и провожала на занятия, повергая бедную девушку в смущение своей заботой и становясь причиной насмешек для сверстников.
- Софи, меня интересует проклятие твоего прадеда, - осторожно начал я.
- Да какое проклятие, Кысей, - понуро ответила девушка. - Причем здесь суеверия полувековой давности...
- Когда ты впервые узнала о существовании проклятия?
- Кысей, ты действительно думаешь, что... Да это же смешно!
Как там говорила Лидия? В силу колдовства надо верить и бояться, тогда оно обретет мощь? Наверное, это хорошо, что Софи в него не верит.
- Софи, пожалуйста, ответь на мой вопрос.
Она посмотрела на меня светло-голубыми печальными глазами, словно на неразумного ребенка.
- Я всегда знала. История прадеда была известна, и в детстве меня им пугали, если я не слушалась. Я даже спать потом боялась. Но когда подросла, поняла, какая это все глупость. Да и не был прадед колдуном!
- Когда у тебя проявились первые симптомы? Вспомни, пожалуйста.
Софи нахмурилась, попыталась повертеть в пальцах карандаш, но неловко его уронила, и он закатился под стол. Я нагнулся и поднял его.
- Месяца два назад. Да, точно, у меня был заказ на перстень для вояжны Лейлы. Из черного благородного опала. Я придумала новую огранку, чтобы подчеркнуть природные свойства камня, оправу из...
- И что произошло? - торопливо перебил я Софи, которая могла часами говорить про тонкости ювелирного дела.
Девушка запнулась.
- Я погубила камень. Резец неловко соскользнул, и камень оказался расколот не так, как я задумала. Испорчен. Не совсем, но... Мне пришлось просить подмастерье исправить, переделывать оправу и...
- Я понял, понял, - быстро добавил я. - До этого кто-нибудь появлялся в твоей жизни? Кто-нибудь из родственников, знакомых? Кто-нибудь упоминал проклятие? Вспоминал про твоего прадеда?
Софи уверенно покачала головой.
- Ничего такого не было.
- А когда впервые заговорили о проклятии в связи с твоим недугом?
Девушка пожала плечами, потянулась за стаканом с водой, неловко сжимая его в руках. Было мучительно больно смотреть, как она с трудом удерживает его на весу.
- Когда очередной лекарь сказал, что не понимает, что со мной. Матушка стала упрекать отца в том, что... - Софи закашлялась и начала задыхаться. - Прости... Кысей...
Выглядела девушка очень плохо. Бледная, изможденная, сильно осунувшаяся, с темными кругами под глазами, она действительно выглядела больной, но я не припоминал недуга с такими симптомами. Кроме того, если даже лекари не смогли поставить диагноз, значит, придется искать причину в колдовстве. А может это все тлетворное влияние Лидии, что мне оно повсюду мерещится?
- Прости, Кысей, я в последнее время совсем плохо себя чувствую. Хотя знаешь, может, это и к лучшему. Я не хочу так жить. Я не представляю свою жизнь без любимого дела. А быть обузой Эмилю... Уж лучше...
- Не смей так говорить, - я крепко сжал ее ладонь. - Я уверен, что это проклятие. Мы сможем с ним справиться.
Вдруг вспомнились слова Лидии про то, что проклятие может сосредотачиваться не только в сознаниях людей, но и в материальном символе.
- Скажи, а из семейных реликвий или драгоценностей в последнее время ты ничего не получала? Ведь твой прадед тоже был ювелиром. Он наверняка что-нибудь мог оставить и...
Софи слабо улыбнулась и покачала головой.
- Кысей, ты правда думаешь, что я нашла какой-нибудь старинный проклятый амулет, нацепила его на себя, а теперь страдаю от страшного проклятия?
- Неужели прадед ничего не оставил? - я пропустил мимо ушей ее насмешку.
- Все, что он оставил, он оставил своему бастарду. Там в коллекции были довольно интересные украшения с чистыми сапфирами и жемчугом, кажется, где-то в архивах сохранились их эскизы, но... Ты знаешь, я бы сама на них с удовольствием взглянула...
На миг ее лицо просветлело, а в глазах появился такой до боли знакомый огонек азарта, с которым она изучала образцы камней, часами неподвижно созерцая горный кварц или малахит, а потом, словно вдоволь наговорившись с камнем, создавала необычайной красоты геммы.
- Прости, что заставляю тебя вспомнить, но мне нужно еще кое-что узнать. Скажи, когда ты увидела профессора Грано в окне, ты больше ничего не заметила? Собаки, например?
Софи удивленно посмотрела на меня.
- Нет, ничего такого. Да откуда там было взяться собаке?
- Ты упоминала, что он что-то кричал, перед тем как прыгнуть. Постарайся вспомнить, это важно.
Девушка задумалась, водя по столу пальцем, словно пытаясь нарисовать неудавшийся эскиз.
- Нет. Он казался таким... испуганным...
- Испуганным? Ты уверена? Тогда может он гнал от себя что-то страшное? Он отмахивался?
Софи неожиданно оторвалась от полировки стола и подняла на меня взгляд.
- А ведь точно! Только сейчас поняла! Он оглянулся назад и что-то выкрикнул, а потом ринулся в окно... словно убегая... Господи Единый, так что же с ним произошло?
- Пойдем обедать, Софи. Уверен, Эжени приготовила что-нибудь необычайное... - я не захотел расстраивать девушку, но похоже, эта малахольная Лидия опять оказалась права.
- Не хочу есть. Нет аппетита.
- Пошли, - я деликатно помог ей встать и позволил опереться на свою руку, сопровождая к столу.
Эмиль с тревогой взглянул на меня, потом перевел взгляд на жену. Эжени уже накрыла на стол, и аромат куриного бульона заманчиво щекотал ноздри, отвлекая от мрачных мыслей. Завидев меня с Софи, служанка выхватила свою госпожу у меня из рук, обняла ее за плечи и проводила к столу.
- Кысей, ты ведь расскажешь, что случилось? - спросил Эмиль, кивая мне садиться.
- Конечно, только давай позже, в твоем каби... - слова застряли у меня в горле, потому что в комнату тихо вошла девушка.
- Здравствуйте, - прошелестела она, смущенно опустив голову. - Простите, господин Бурже, я припозднилась, работы так много...
- Садитесь, садитесь уже, стынет все, - захлопотала Эжени, подталкивая меня к стулу. Я лихорадочно соображал, что происходит, как эта девчонка могла здесь оказаться, почему она говорит про работу.
- Кажется, мы уже знакомы, - наконец холодно выговорил я, кивая опоздавшей. - Только не понимаю, что внучка помчика Жаунеску делает в доме моего друга.
Эмиль удивленно спросил:
- Вы знакомы? Откуда?
Девчонка всхлипнула и бросила на моего друга умоляющий взгляд:
- Хозяин, господин инквизитор был единственным, кто заступился за мою семью, когда нас выгоняли из дому... Я так ему благодарна! - она перевела взор на меня, и на мгновение я засомневался в словах Лидии про эту особу. Такой чистый лоб, невинные синие глаза... Неужели она может быть настолько порочна, чтобы в свои пятнадцать...
- Тем не менее, как вы здесь оказались? - упрямо переспросил я.
- Госпожа была так добра, что не позволила моему батюшке... - девчонка опять всхлипнула и потупилась.
- Давайте уже не будем о грустном, - тихо проговорила Софи, с тоской глядя на дымящуюся перед ней тарелку супа. - Эмиль выкупил Ниночку, как и должен был поступить любой благородный человек. Не понимаю, до какой степени подлости надо опуститься, чтобы продать свое дитя... Рабство - отвратительный пережиток прошлого.
- К сожалению, оно все еще существует, - сказал Эмиль, ободряюще накрывая своей ладонью руку жены. - Ты обязана хоть что-нибудь съесть, Софи. Нельзя морить себя голодом.
- Да, госпожа, - подхватила Эжени, пододвигая Софи тарелку с хлебом. - Возьмите кусочек, черный, на хмелю, как вы любите. Вам надо питаться.
Началась обычная за столом суета, секундная пауза в разговоре казалась забытой. Эмиль рассказывал смешные истории про своих новых коллег в Академии, стремясь скрасить подавленное настроение жены и вызвать улыбку на ее устах. Пару раз ему это все-таки удалось, а Эжени ухитрилась скормить своей госпоже пару ложек супа. Несмотря на то, что куриный бульон был действительно восхитительным, у меня начисто пропал аппетит. Я краем глаза следил за Ниночкой, размышляя над превратностями судьбы. Мне очень не нравилось ее присутствие в доме Эмиля. Но с другой стороны, безоговорочно верить словам Лидии тоже не стоило. Она ведь могла ошибаться или же намеренно лгать.
Софи не удержала в руках тяжелую серебряную ложку, уронила ее в тарелку, расплескав содержимое на белоснежную скатерть. Она досадливо закусила губу, готовая расплакаться от собственной немощи. А я перехватил украдкой брошенный взгляд Ниночки, полный злорадства и презрения к своей госпоже, и все понял. Понял, что Ниночка уже видит себя хозяйкой этого дома. Лидия в очередной раз оказалась права. Вся эта показная скромность, трогательная беззащитность - это всего лишь уловки, чтобы... Я не могу допустить, чтобы она навредила Софи. Отодвинув от себя полупустую тарелку, я поблагодарил за обед и кивнул Эмилю.
- Мне надо с тобой поговорить. Давай поднимемся в кабинет.
Эмиль отложил столовые приборы, задумчиво посмотрел на меня и тоже встал.
- Дамы, прошу нас простить. Все было очень вкусно, благодарю, - он шутливо поклонился Эжени и Ниночке, нежно поцеловал Софи в лоб и пошел за мной.
Я плотно закрыл за собой дверь, отгораживая нас от внешнего мира. Разговор будет неприятным.
- Эмиль, объясни, зачем ты выкупил Нину Жаунеску?
Друг удивился, он явно ожидал совсем других вопросов. Он привычно потер тыльной стороной ладони шрам на щеке, явный признак того, что Эмиль в растерянности.
- Не понимаю тебя. А что еще я должен был сделать, видя, как при мне двое здоровых громил забирают из поместья плачущую девочку? Ее мерзавец отец продал родную дочь в бордель! Ты можешь себе представить? Пятнадцатилетнюю девочку!
Я тяжело вздохнул.
- Я все понимаю, но... Ты должен избавиться от нее.
- Что? Что ты такое говоришь! - Эмиль начал раздражаться и упрямиться. - Я все больше перестаю тебя узнавать, Кысей. Ты очень изменился, и я...
- Ты совершил добрый поступок, спас ее от борделя, хорошо, - в примиряющем жесте поднял я руки. - Но теперь ты же можешь дать ей свободу, она должна немедленно покинуть этот дом.
- Господи Единый, Кысей! Ну куда она пойдет? Обратно вернется к отцу? В эту халупу в горах? Так ведь по закону он опять сможет ее продать, до совершеннолетия дети являются собственностью отца!
- Надо же, какие-то сведения по гражданскому праву все-таки задержались в твоей голове, - зло ответил я другу. - Значит, не зря я тебя таскал на лекции...
Эмиль вскипел, шрам на его щеке покраснел.
- Хватит мне постоянно этим тыкать! Я знаю, что был балбесом! Но я стараюсь, Кысей, стараюсь поступать правильно. Кроме того, Ниночка очень помогает Эжени, у которой прибавилось забот. Теперь, когда Софи не может себя обслуживать, ей нужен кто-то вроде Ниночки, чтобы помогать, одеваться, гулять с ней! Так что...
- Именно про Софи я и думаю. Уверен, ты сможешь найти ей компаньонку, но только это будет не Ниночка! Только не внучка помчика Жаунеску, что погубил столько жизней!
- Хватит! - Эмиль стукнул кулаком по столу, и я понял, что он сейчас уже на взводе. - Что за глупые предрассудки! Разве должна она страдать из-за того, что совершил ее дед? И разве его вина была доказана? Ты же сам вступился за ее семью! Я совершенно перестал тебя понимать!
- Послушай... - я попытался успокоиться, чувствуя собственную беспомощность. - Ты думаешь, что она всего лишь несчастная невинная девочка, что пострадала несправедливо. Но уверяю тебя, она... Она вовсе не так проста... Она порочна. Она может навредить Софи. Ты можешь увлечься ее чарами, причинить боль Софи... Я не знаю, как еще тебе объяснить, но ты должен избавиться от нее. Продай ее кому-нибудь другому, в конце концов!
- Ты смешон, Кысей. Это все та ненормальная девица, что налетела на тебя в Академии? Ведь она без зазрения совести отобрала поместье у семьи Жаунеску. Это она тебе гадостей про девчонку наговорила? Ты раньше никогда не был таким... циничным...
Меня не на шутку задели его слова, и я почувствовал, что теряю самообладание.
- Ты можешь думать, что угодно. Госпожа Хризштайн действительно малоприятная особа, но уверяю тебя, дурой она точно не является. И не учитывать ее нелестное мнение про твою Ниночку я не могу. Поэтому я требую, чтобы ты избавился от...
- Требуешь? - перебил меня Эмиль. - Да кто ты такой? Или ты опять будешь мне в нос тыкать своими смешными полномочиями Святой Инквизиции? Уходи!
Я медленно встал, отодвинув стул.
- Эмиль, ты меня не слышишь? - я едва сдерживался. - Может, ты не хочешь избавиться от нее совсем по другой причине? Если ты только изменишь Софи с этой девкой, видит Единый... Я тебя предупредил. Не смей обижать Софи, ей и так плохо.
Светлые глаза Эмиля потемнели, верный признак, что он уже в бешенстве. Он потянулся за клинком, явно намереваясь вызвать меня на поединок, но не учел того, что я выжил в приюте, а потом смог выжить в Асаде. Военное мастерство, преподаваемое в Академии, слишком сильно отличается от суровой действительности, где враг не раскланивается, не жмет тебе руку, не ведет честного боя. Там быстро учишься подлым приемам, если хочешь выжить. Мне не выиграть у Эмиля честного поединка на мечах, но и ему было очень далеко до грязных уловок уличных схваток. Я не дал ему даже шанса, просто ударив по колену и заломив руку за спину. От неожиданности он застыл на секунду, потом принялся отчаянно сопротивляться. Мне пришлось ткнуть его лицом в стол и навалиться сверху.
- Я вызываю тебя на... поединок! Ты кровью заплатишь за ... грязные оскорбления! - пропыхтел Эмиль в ярости.
- Уймись, - я усилил нажим. - Я сейчас уйду, а ты успокоишься и подумаешь над моими словами. Я не хочу с тобой ссориться. Но я знаю тебя, Эмиль. Ты несдержан и горяч, а Ниночка уже видит себя на месте Софи. Ты можешь это отрицать, но это так. Да уймись же!
Я отпустил его, потому что на шум обеспокоенно заглянула Эжени.
- Господин? Все в порядке?
- Оставь нас! - процедил Эмиль, и она недовольно поджала губы и скрылась за дверью. - Господин Тиффано, вы отказываетесь принять вызов?..
- Отказываюсь, - совершенно спокойно ответил я. - Поединки чести запрещены. А вы, господин Бурже, не только слабо знаете гражданское право, но еще и плохо осведомлены в церковном. Полномочия Святой Инквизиции касательно преступлений веры более чем широки. И мне ничего не стоит в рамках текущего дознания о колдовстве задержать Нину Жаунеску. И если она не покинет этот дом через два дня, я буду вынужден это сделать. Надеюсь, вы примете правильное решение.
Я оставил ошеломленного Эмиля в кабинете и ушел, не прощаясь. На душе было мерзко. Я уже сожалел о сказанных в запале словах, понимая, что нашей с Эмилем дружбе теперь конец. Сколько раз мне приходилось молча терпеть его выходки, тщетно пытаясь уговорить упрямца, но в этом случае иначе было уже нельзя. Мне необходимо было найти колдуна, а вместе с ним и источник недуга Софи.
Вернувшись в управу, я обнаружил записку от Януша. Он сообщал, что один из пассажиров, господин Брандт, похоронил жену, умершую от передозировки опиумом. В столице это был довольно громкий скандал, поэтому господин Брандт поспешил взять дочь и уехать в маленький город вроде Кльечи. Мое сердце тревожно забилось в предчувствии разгадки, поэтому я поторопился по указанному адресу, успев лишь передать капитану, чтобы выделил двух стражников и отправил их за мной. Хотя это может быть и совпадением, но лучше подстраховаться.